Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пятую принцессу Алину Рудлог разбудил звонок телефона, и она, нащупывая на столике очки, спросонья пыталась сообразить, кому понадобилась в такую рань. В комнате горел ночник, освещая ее аккуратную спальню, но за окнами еще было темно.
Наконец Алина нацепила очки на нос, нашла трубку и нажала «ответить».
– Малявочка, с тобой все в порядке? – пробасил в трубку Матвей.
– Вроде бы да, – с сомнением сказала принцесса, и, не удержавшись, зевнула. Тело было тяжелым; еще и закуталась в одеяло так, что неприятно взмок затылок. – А что случилось?
– Просто, – буркнул он с неловкостью, – показалось. Извини, что разбудил. Досыпай, принцесса.
– Матвей, погоди, – торопливо остановила его Алина. – Ты сегодня к Димке пойдешь?
Она размоталась наконец из тяжелого одеяла, глянула на часы – семь утра. Вчера читала допоздна, да так с книгой в руках и задремала. И снилась какая-то муть. И кстати, любопытно: зачем ночью заглядывала горничная? Просто открыла дверь, увидела читающую принцессу, извинилась шепотом и закрыла.
– Ага, – откликнулся Ситников почему-то радостно. – Ты со мной хочешь?
– Хочу, – призналась Алина. – Давай часов в десять, сможешь? Встретимся на крыльце лазарета.
– Конечно смогу, – бодро заявил семикурсник. – А ты давай спи. Я-то у мамки рано встаю.
– Я и так сплю, – пробормотала она, снимая очки и выключая ночник, и Матвей, поддразнив ее «сразу видно, не деревенская ты», отключился.
К завтраку вместе с Алинкой вышли только Каролина и отец; остальные, видимо, отсыпались после бала. Хотя если для сестер это было нормально, то отсутствие Мариана вызывало удивление.
Удивляться пришлось недолго – Святослав Федорович рассказал дочерям о вчерашнем происшествии. Ему доложил личный помощник, и отец уже успел пообщаться с охраной. Он хмурился, с тревогой глядел на девочек и говорил по-мужски, без прикрас, как передали. Может, хоть это заставит их быть осторожными и задумываться о последствиях своих поступков.
Каролина слушала, открыв рот, и, ненакрашенная, с аккуратными хвостиками, выглядела совсем малышкой. И, похоже, воспринимала она рассказ отца именно как сказку. Хотя подростки в этом возрасте вообще не умеют бояться смерти. У них другие глобальные проблемы.
А вот Алина теперь очень-очень жалела, что не пошла на бал. Да, было бы страшно, и ее попыткам сохранить инкогнито пришел бы конец, зато она имела бы уникальную возможность посмотреть на представителя фауны другого мира. Хотя… может, еще не всё успели убрать, и остался кусочек брони? Или кости, если у него были кости? Или на камерах слежения что-то запечатлено? Ужасно хочется посмотреть! Надо спросить у Тандаджи, установлены ли в зале камеры…
После завтрака Святослав – то ли в продолжение воспитательной работы, то ли не устояв перед напором младших дочерей – отвел их в бальный зал. Увы, он был уже убран. Но разрушения оказались колоссальными, и девочки застыли, ежась от гуляющего по помещению ветра и пытаясь оценить – что же это должно было быть за существо, чтобы нанести такой урон залу, размером не уступающему листолетному ангару. Разбитые витражи – их спешно закрывали пластиком, – вмятины на стенах, огромный провал посреди помещения, к которому охрана строго запретила подходить. Большая, в два человеческих роста, многоярусная люстра, украшавшая зал несколько поколений Рудлогов, неаккуратной грудой бронзы и хрусталя лежала у провала, похожая на осыпавшуюся блестящую елку. Она пережила переворот и пожар, но дождалась своего монстра.
Паркет весь был в каких-то неровных грязных пятнах, будто на него плескали слабой кислотой, пятна оказались и на стенах – их старались оттереть и дотерли до кирпичной кладки.
– Папа, мне страшно, – прошептала проникшаяся Каролина, и Святослав обнял ее. Алина прижалась с другой стороны, под культю. И подумала, что обязательно попросит у Тандаджи посмотреть записи.
Ректор МагУниверситета Александр Свидерский отжимался на полу палаты – стараясь не дышать громко, чтобы не разбудить свернувшуюся клубочком на соседней койке Викторию. Сдерживать стоны и сипы было трудно. Пусть мышцы обновлялись, как и все тело, но старческое иссушение и отсутствие нагрузки сделало их вялыми, и теперь он был тощим, как подросток. Тем не менее физическое восстановление шло быстрее, чем наполнение резерва, а Максов регенератор и вовсе сотворил чудо. Мышцы нарастут, надо только не жалеть себя.
Он и не жалел, несмотря на то что еще вчера валялся истощенным и ослабленным донельзя.
Вика зашла к Алексу поздно ночью вместе с Мартином, и, пока друг колол ему стимулятор и регенератор, пока мужчины разговаривали о случившемся на балу, задремала на соседней кушетке. Она казалась какой-то растерянной, молчаливой, будто никак не могла поверить в то, что видела своими глазами. И Март был не похож на себя: не глумился, как обычно, а укрыл ее тонким больничным одеялом, снял с волос заколку, сказал, что еще заглянет к Максу, и ушел.
Свидерский все-таки не выдержал – рухнул на холодный пол со стоном, весь взмокший, с дрожащими от напряжения руками, – но тут же собрался, поднялся, несмотря на шум в ушах, и побрел в душ. На себя он успел наглядеться с утра, да и не на что там было смотреть. Болезненно исхудавший молодой мужчина с тонкими руками и ногами, впавшими щеками и все еще седыми волосами. Седина не восстанавливалась – в волосах были живы только луковицы, – поэтому нужно будет сбрить, чтобы не ходить двуцветным.
Да, старость его не порадовала.
Вика спала и когда зашла медсестра с завтраком – Алекс шепотом попросил удвоить, а лучше утроить себе порцию и принести еще одну тарелку для подруги, – и когда на обход пришли врач и виталист – они оказались понятливыми и произвели осмотр тихо, – и когда уже после осмотра у него брали кровь. Врач на вопрос о выписке покачал головой и сказал, что посмотрит на результаты анализов. Вот он и терпел, отворачиваясь, чтобы не видеть иглу в вене.
Алекс, принимавший участие во многих боевых операциях, не переносил вида собственной крови. До дурноты. У каждого свой способ преодоления себя. Он преодолевал, учась не падать в обмороки от царапин и порезов.
Вика спала. И он, стараясь не смотреть на сгиб локтя, пошел в соседнюю палату, к Максу.
Максимилиан Тротт кривился, слушая уговоры добродушной медсестры поесть, и мечтал, чтобы назойливая женщина куда-нибудь испарилась. Голова болела страшно, но, во всяком случае, он уже не выпадал в темноту от любого движения или попытки сосредоточиться, и можно было спокойно все обдумать. А вот звуки по-прежнему раздражали, и свет все так же резал глаза, заставляя боль пульсировать в висках и глазницах.
Расстроенная несговорчивым пациентом медсестра выскочила за дверь – жаловаться врачу, а в распахнутую дверь вошел бледный и тощий Алекс, посмотрел на друга, улыбнулся.
– Ты даже на смертном одре будешь заставлять женщин от тебя шарахаться?
– И я рад тебя видеть, – пробурчал Макс, неловко, чтобы не потревожить разламывающуюся голову, приподнимаясь на койке. – Не рано ли ты решил двигаться, Данилыч?
– Раньше начну – раньше восстановлюсь, – объяснил ректор, присаживаясь рядом с Троттом и без зазрения совести утаскивая с подноса сладкую булочку. – Только есть хочется постоянно.
– Ешь, – Макс поморщился. – Я на глюкозе, да и организм не воспримет. И говори тише, Данилыч.
– Хреново, да? – сочувственным шепотом спросил Свидерский, протягивая руку за второй булочкой.
– Хреново, – признался Тротт. – И не ускорить никак, иначе до эпилепсии доускоряюсь. Март тебе рассказал про тха-охонга?
Алекс кивнул.
– Ты знаешь что-нибудь про этих тварей?
– В Бермонте коллега показывал панцирь, – хмуро сказал Макс, – напоминает по описанию смесь гигантского муравья со слизняком. По их словам, всего несколько таких прорывов было. А тут защищенный королевский дворец, где нет никакой сейсмоактивности. Ни один манок не дал бы ему сил пробить стихийные щиты. Ты же понимаешь, что это значит?
– Понимаю, – спокойно произнес Алекс, уже уничтоживший ползавтрака и глядевший на остатки с голодным блеском в глазах. – Но сейчас мы с тобой полудохлые, восстановишься – и поговорим.
Он снова посмотрел на поднос и стянул желтоватый, вкусно пахнущий кусок мягкого солоноватого сыра, виновато посмотрел на инляндца.
– Да ешь уже, – Макс махнул рукой и тут же поморщился, – порадуй медперсонал за меня.
Некоторое время в палате висело молчание: Алекс уничтожал завтрак, Тротт пытался справиться с головной болью и кривился от бликов света на плиточных стенах палаты. Еще и ветер за окном разгулялся, и оно ритмично поскрипывало, доводя инляндца до белого каления.
– Малыш, – вдруг серьезно спросил его друг, – скажи мне, когда ты с темным ментальными ударами обменивался… он должен был раскрыться. Ты его не смог прочитать?
- Две сестры. Честь рода - Елена Малиновская - Книги магов
- Шут виноградной воды - Николай Поддубный - Книги магов
- Хеджания. Магия Океана - Анна Филенко - Книги магов
- Хроники Нижних Миров. Камень Крови. Часть 1. - Торубарова Светлана - Книги магов
- Академия Истины - Виктория Карелова - Книги магов
- Повелитель Запретной Магии - Владимир Упоров - Книги магов
- Влюбленный дух, или Путешествие на край мира - Юрий Ландарь - Книги магов
- Играть, чтобы жить. Кн. V. Битва. Кн. VI. Война. Кн. VII. Исход - Дмитрий Рус - Книги магов
- Отпуск - Дмитрий Кружевский - Книги магов
- Школа Сказок - Ирина Эльба - Книги магов