Женщина-рыцарь. Самые необычные истории Средневековья - Брезгам Галинакс

Они подали королю лошадь; усевшись на неё, он дал знак следовать за ним. Отряд вернулся к дому суконщика; не слезая с коня, Генрих громко постучал в дверь и закричал:

– Эй, хозяин, проснись!

В соседних домах тут же открылись ставни и в окнах появились любопытные лица соседей. Суконщик, перепуганный внезапным пробуждением, с трудом открыл незапертую дверь.

– Держи, хозяин! – король бросил ему мешочек с золотыми монетами. – Это тебе в благодарность за угощение и дельные советы по управлению государством, которые ты мне дал… И пусть половина этих денег пойдёт на приданое твоей племяннице, которая достойна называться лучшей невестой города! – во всеуслышание произнёс он.

– Ваше… ваше величество, – бормотал потрясённый суконщик.

Стараясь не глядеть на окошко под крышей дома, Генрих развернул коня и пустился вскачь по пустой улице.

– Да здравствует король! – завопили горожане, свесившись из окон.

– Вот настоящий король, – продолжал бормотать растроганный суконщик. – Он всегда готов выслушать простых людей и щедро оплачивает их советы. Какое великое государство мы с ним построим!

Королевское величие

Каждый день в Лувре начинался с одной и той же церемонии. Как только король просыпался, на середину приёмного зала выходил важный, облачённый в расшитую золотом одежду мажордом. Он ударял тяжёлой тростью в пол и кричал:

– Король пробудился!

Придворные, собравшиеся к утреннему выходу короля, переставали шептаться и замирали. Дождавшись полной тишины, мажордом снова ударял тростью в пол и выкрикивал:

– Первый держатель королевского горшка!

Двери в дальнем конце зала открывались, из них выходил знатный дворянин, который торжественно нёс роскошный сосуд, предназначенный для удовлетворения естественных потребностей его величества. Под завистливыми взглядами собравшихся первый держатель горшка шёл к мажордому, а тот опять стучал тростью и кричал:

– Второй держатель королевского горшка!

Второй держатель подходил к первому держателю, склонялся перед священным сосудом, брал его и доносил до дверей в королевскую опочивальню.

Мажордом кричал:

– Третий держатель королевского горшка!

Дворянин, занимающий эту должность, происходил из знатнейшего рода королевства и был надменен, как и подобает человеку столь высокого происхождения. Совершив какой-то сложный поклон, он вносил горшок в королевскую спальную и, побледнев от важности своей миссии, нёс его до кровати короля.

Генрих, уже давно ожидающий этого момента, дергал ногой от нетерпения. Третий держатель горшка ставил этот сосуд около кровати и с сознанием выполненного долга отходил в сторону, предоставляя королю возможность облегчиться.

– Ох! – говорил Генрих, справив нужду и утирая пот на лице. – Когда-нибудь я не дотерплю до конца церемонии. А ведь в былые времена я мог запросто облегчиться у любого куста и никто не кричал об этом на всю округу.

– Величие обязывает, сир, – почтительно заметил Рони, который теперь назывался герцогом де Сюлли.

– Я бы сказал, оно угнетает! – ответил Генрих, в то время как лекари внимательно осматривали содержимое горшка, чтобы убедиться, что оно соответствуют норме.

Началась вторая утренняя церемония – одевание короля. Она продолжалась более часа: предметы королевского туалета медленно передавались из рук в руки.

Генрих, чувствуя голодные колики в желудке, ворчал:

– Бог мой! Эти церемонии уморят меня!

– Сир, вы – великий король! – говорил ему Рони. – Это признано всеми…

– Вот только росту мне это не прибавило ни на йоту!

– Ваши дела навечно вписаны в скрижали мировой истории…

– Ради Бога, не давайте читать эти записи детям и молодым девицам!

– Ваши подданные готовы носить вас на руках…

– Так я им и дался! А если они меня уронят?

– Сир! – с глубоким волнением произнёс Рони. – Ваше величие – это величие всего государства. Прошу вас, сир, будьте серьёзнее!

Генрих посмотрел на него и подумал: «А старость ему к лицу. В сущности, он уже в юности был стариком и теперь принял свой истинный вид».

– Ну, ну, герцог, не огорчайтесь! – сказал он ему. – Разве я не соблюдаю весь этот утомительный этикет, не сижу, как манекен, на троне – в парадном одеянии, да ещё с регалиями? Иногда мне кажется, что я и есть манекен, а настоящий я куда-то пропал! Не сердитесь, мой дорогой друг, обещаю, что буду исполнять все дурацкие церемонии, раз они идут на пользу государству. Однако позвольте мне заметить вам, что вы тоже выражаете собой величие Франции и, признаться, это получается у вас куда лучше, чем у меня. Вы поистине великий человек – как по вашим заслугам и достоинствам, так и по длине ваших чулок!

Рони через силу засмеялся:

– Ах, сир, вы не способны быть серьёзным! И всё-таки, вы – великий король, нравится вам ваше величие или нет.

– Будь по-вашему… Каких ещё жертв потребует от меня мое величие сегодня?

– Одни приятные обязанности, сир! После завтрака вы покажитесь своим благодарным подданным, которые жаждут лицезреть вас.

– Ага! Что я вам говорил: становлюсь манекеном, а не человеком! – воскликнул Генрих.

– Затем вы будете позировать художнику, который рисует ваш парадный портрет.

– В прошлый раз он дал мне взглянуть на то, что у него получается. Прекомичная картина! На переднем плане стоит маленький человечек с нелепой физиономией, выставив вперёд ногу, как петух. Он опирается на нечто, похожее на сундук, а на заднем плане какая-то занавеска.

– Сюжет был одобрен Государственным Советом, но возможно мы упустили что-то… Может быть, у вас есть какие-нибудь предложения? – терпеливо спросил Рони.

– Да! Да! Есть! Предлагаю изобразить моё величество с чашей вина в руке, в окружении веселых девиц, которым нашептывают на ушко любезности пьяные херувимчики.

– Государь, умоляю вас!.. Если картина вам не нравится, мы можем пригласить другого художника или изменить сюжет.

– Делайте, как знаете. Во имя государства я готов на всё!

– И сегодня вы докажете это, сир! В два часа пополудни начнётся церемония вашей свадьбы.

Генрих сразу же помрачнел:

– Чёрт возьми, вы думаете, я мог забыть об этом событии? Вы думаете, я могу забыть, как из высших государственных интересов вы продаете меня этой итальянской девице?

– Но Мария молода, почти на тридцать лет моложе вас…

– Хорошенький союз: старик и девчонка! Сто против одного, что у старого оленя скоро вырастут ветвистые рога!

– Но она симпатичная…

– Настолько, что вы до сих пор не позволяете мне взглянуть на неё!

– Таков обычай в её стране: жених не должен видеть невесту до свадьбы.

– Очень странный обычай, – покачал головой Генрих. – Все равно, что покупать, не глядя, лошадь, а жена ведь важнее кобылы!

Рони помолчал немного.

– Сир, с тех пор, как вы развелись с вашей супругой…

– Да, моя Марго пыталась зачать ребенка с половиной дворян Франции, но так и не смогла этого сделать, – вставил Генрих.

– …С