Гори в аду, мразь… - Александра Попова

Саш, нам сейчас всем тяжело. Даже я, вроде и не знающая твоих родителей и не имеющая представление о Кирилле, переживаю за него. И как и все в этой квартире мечтаю, чтобы его поскорее выпустили и всё было хорошо. Понимаешь?

Я улыбаюсь. Как и обещала Вика, спокойный разговор получился. Даже после пробуждения я умышленно выпила успокоительное, чтобы не разрыдаться от суровой реальности, перечитывая письмо Кирилла.

— …Понимаю. — спокойно произношу я.

Девушка улыбается мне в ответ. И я ловлю себя на одной мысли…

— …Знаешь, Вик, даже родная мать меня бы так не успокоила. Серьёзно.

Вика широко улыбается. Ей явно приятно это слышать.

— Я знаю, что у тебя происходило в жизни. Понимаю, что это вряд ли что-то изменит, но… Если тебе так будет легче, то можешь называть меня Мамой. Потому что тебя я уже считаю своей дочкой.

Я смущаюсь. Мне безумно приятно слышать это…

Забавно. Родная мать просто отказалась от меня и не принимает в моей жизни никакого участия, а совершенно чужой мне по крови человек готов посадить меня под своё крыло и уберечь от всех проблем… И кто из них мать, а кто — чужой?

— …Ты правда не против?

— Ну я же сама предложила. Это твоё право.

Успокоительное слишком сильное. И почему я не принимала его раньше?

Я умышленно не могу заплакать. А в повседневной жизни сделала бы это на раз-два после слов Вики. Вернее, мамы…

— Спасибо… — выдыхаю. — Спасибо, мам.

Вика смущается, а затем крепко меня обнимает.

Я чувствую… Даже не знаю, как описать. Это — смесь радости в совокупности со счастьем. Такое я чувствую только тогда, когда меня обнимает Кирилл…

— Ну вот и договорились. — говорит она.

— А где папа? — резко решаю спросить я.

— Поехал за Настей.

Мы отстраняемся друг от друга.

— Времени уже достаточно… — говорит девушка, смотря в свой мобильник. — Я, пожалуй, тоже поеду домой…

— Может, останешься? Уже поздно…

— Не переживай, я вызову такси.

— Как знаешь…

Мы встаём с кровати и выходим в коридор.

— Уже уходите? — спрашивает Марина.

— Да, поеду. — отвечает ей «мама». — А то там без меня апокалипсис начаться может.

Мы все смеёмся.

Я тоже обуваю кроссовки.

— Я провожу тебя.

— До свидания. — говорит «мама». — Жду теперь Вас в гости.

— Обязательно. — Марина улыбается. — Удачно доехать.

Мы выходим из квартиры, а затем и из подъезда.

Девушка быстро вызывает такси, а затем кладёт трубку и смотрит на меня.

— Выпей ещё успокоительного, как вернёшься домой. Твоё состояние меня пугает…

Я прикусываю губу. Она заботится обо мне…

— …Я в порядке. — через силу улыбаюсь. Успокоительное теряет свои свойства и если я сейчас не приму ещё дозу, то снова погружусь в свои эмоции. — Не беспокойся.

— Всё будет хорошо. — кладёт ладони на мои плечи. — Я тебе обещаю.

Опускаю голову вниз. Только бы не расплакаться…

— …Спасибо.

К подъезду подъезжает машина. «Мама» обнимает меня.

— Всё, давай, пока. Не раскисай…

— Не буду. — я улыбаюсь и крепко обнимаю девушку в ответ.

А в следующую секунду она подходит к машине и садится в неё. Они отъезжают от подъезда, а затем выезжают со двора.

В голове снова возникают воспоминания о Кирилле и его письме. Ему без меня плохо… Как и мне без него, чёрт возьми.

Нащупываю в кармане ключи и только собираюсь зайти в подъезд, как вижу — это не ключи от квартиры.

Это ключи от машины Кирилла.

Сегодня всё создано для того, чтобы я снова поддалась своим эмоциям и продолжила себя истязать…

Но, возможно, от этого однажды мне станет легче…

Я уверенно иду в сторону машины. Мне просто хочется окунуться в ту атмосферу беззаботной жизни, которая была у меня буквально несколько недель назад. Просто утонуть в воспоминаниях и постараться взять себя в руки.

По щекам беззвучно стекают слёзы. Мне больно. До сих пор. Интересно, мне точно может когда-нибудь стать легче?

С помощью ключей я снимаю машину с блокировки и сажусь в неё на переднее сидение. Закрываю глаза.

Помню, как он сбил меня на машине, посадил на переднее сидение и мы весь день катались по городу. Как он купил алкоголь и пил вместе со мной. Как мы рассказывали друг другу о своей несчастной жизни и тогда нам наши проблемы казались просто сущим адом. Как он припарковал машину у реки в лесу.

Как мы слились в одно целое той ночью.

Как на утро договорились молчать о том, что переспали и стали друзьями. Как он забирал меня из той несчастной кофейни, когда Андрей ударил меня. Как я плакала прямо в этой машине, когда в том торговом центре чуть не завязалась потасовка.

И как я, сидя прямо на этом месте, поняла, что безумно его люблю.

Сердце сжимается в комок. Воспоминаний становится всё больше и я уже не могу от них убежать. В голове крутится письмо парня.

«Я так сильно… Люблю тебя».

Вот, что он пытался мне сказать, но нам постоянно мешали. Он пытался сделать меня своей, а я пыталась добровольно стать его девушкой… Но нам постоянно не везло…

Даже на той идиотской вечеринке я не успела ответить ему «Я согласна быть твоей девушкой», просто потому, что нам помешали эти чёртовы омоновцы.

А теперь его посадили и я никогда не смогу нормально признаться ему в любви… И от этого мне становится невыносимо больно. Ещё больнее, чем до этого.

Кто-то резко открывает машину и садится в неё. Меня охватывает волна страха, а затем спокойствия. Я стираю слёзы и пытаюсь успокоиться.

— Так и думала, что ты здесь… — говорит Даша и достаёт из своего кармана ключи от машины.

— …Как ты меня нашла?

— О, это было не сложно. — она вставляет ключ в зажигание и заводит машину. Закрывает за собой дверь.

— …Ты что, умеешь водить? — нахмуриваю брови.

— А ты думала, что я пальцем деланная? — улыбается. — В своё время мой братец научил меня практически всему. Ну, кроме того, как жить без него…

Выдыхаю. Даже не знаю, как воспринимать всю эту ситуацию…

Даша трогается с места, а затем выезжает на дорогу. Мы покидаем двор и едем в неизвестном мне направлении.

Я стираю слёзы руками и смотрю в окно. Пытаюсь наладить дыхание. Кажется, получается. Я скоро научусь контролировать свои эмоции и меня это даже радует.

Ночь. Дорогу освещают только фары машины и фонари, стоящие по обе стороны от дороги.

— …Романтично. — говорю я и улыбаюсь.

— Безумно! — восклицает Даша. — Я бы тебя поцеловала, конечно, но ты