Том 27. Письма 1900-1901 - Антон Чехов

Об истории появления этой информации в газете «Крымский курьер» автор ее А. Я. Бесчинский впоследствии вспоминал: «Приезд театра всецело поглотил и увлек Чехова, и весь месяц, предшествовавший этому приезду, он почти ни о чем другом, кроме Художественного театра, не говорил. Любимой темой его было говорить о том, что Художественный театр представляет собой совершенно новую картину театрального дела, в корне не похожего на обычный шаблон и т. п. Разговаривая с ним однажды о предстоящем приезде Художественного театра — это было, как только приезд был решен — до публикаций, я сказал Чехову, что следовало бы поместить в газете статейку о прибывающем театре.

— Что ж, напишите, — сказал с живостью А. П., — только имейте в виду, — прибавил он, заканчивая свои указания, — что в труппе Художественного театра личность артиста имеет второстепенное значение: там выше всего общий ансамбль, дирижируемый режиссером; отдельные же актеры, даже их имена, не имеют значения. Имен там нет, — закончил Чехов с увлечением, — а есть только номер первый, номер второй, номер третий. Я выполнил инструкцию Чехова в точности. На следующий день в „крымском курьере“ появилась статья, сообщавшая о предстоявшем прибытии в Ялту Московского Художественного театра; я изложил в статье значение нового предприятия, сказав все, что полагалось, а окончил так: „В труппе Художественного театра все отдельные артисты до такой степени составляют часть общего целого, что на афишах даже не обозначаются фамилии исполнителей, а просто говорится, что исполнят роли: такую-то — номер первый, такую-то — номер второй и т. д.“ Часов в десять утра приезжает ко мне Чехов.

— Что вы такое напечатали о Художественном театре?

— А что вам не понравилось?

— Откуда взяли вы эту номерацию — номер первый, номер второй, номер третий!

— Как вы мне сказали, так и написал, — отвечаю я, — фамилии не выставляются, а только номера.

— Да нет же, — начал Чехов с досадой, которая тотчас же сменилась улыбкой (кажется, смеяться он не умел, а мог только улыбаться), — ведь это я так только говорил, для картинности, а вы бухнули буквально. — Как ни комично это было, но поправлять дела было нечем. В заключение А. П., потребовав себе в виде реванша десять экземпляров газеты, вырезал с каждого экземпляра статейку о Художественном театра с „номерацией“, забандеролил вырезки со свойственной ему аккуратностью и надписал адреса гг. Немировича-Данченко, Станиславского и артистов Художественного театра.

— Пускай позабавятся, — сказал он.

Труппу Художественного театра этот комический эпизод с номерацией действительно позабавил. На репетициях у них, как потом передавали, можно было слышать шутливые возгласы: „Номер первый, выходите; номер третий — готовьтесь!“» (А. Я. Бесчинский. Воспоминания об А. П. Чехове. — «Приазовская речь», 1910, № 47, 22 января).

…после него приедут опера, оперетка… — О предстоящих гастролях оперы сообщалось в «Крымском курьере», 1900, № 47, 28 февраля: «Одесский антрепренер г. Салтыков предпринимает с составленной им русской оперной труппой, с известным баритоном Л. Г. Яковлевым во главе, большую поездку по южным городам». В планы оперной труппы входили гастроли в Ялте. В этом же номере «Крымского курьера» сообщалось о предстоящих гастролях в Ялте опереточной труппы, составленной для летнего сезона С. Н. Новиковым.

…благодарю Вас за письмо, за то, что сообщили академические новости. — Кондаков писал Чехову: «Выборы мои состоялись еще 5 февраля, и отделение порешило пока не выбирать на три остающиеся кресла. Все начатые мною по этому поводу переговоры ни к чему не привели. Будем ждать, что будет дальше, если только я лично дождусь, так как более полутора года я и не рассчитываю здесь провести полностью». В ответном письме от 10 марта Кондаков сообщал подробности академических заседаний: «Вчера было 1-е зас<едание> <…> К<онстантин> Р<оманов> <…> выразил желание, чтобы число поч<етных> акад<емиков> не было особенно увеличиваемо — определили не выбирать более 12 в ближайшем будущем, но держать эту цифру в секрете между членами отделения. Далее: выборы сосредоточить последовательно на декабрь, с обязательством для нового члена в публичном заседании произнести речь, сказать слово, прочесть произведение или под<обное>.

Дальше, разделили между членами рецензии на премии Пушкина: набралось не менее 30 представленных сочинений. Некоторых так никто и не взял.

Говорили о желательности увенчать премиею произведения Горького и жалели, что они не представлены. Каждый поч<етный> акад<емик> может представлять на премию чужие сочинения. Говорили даже о том, что хорошо бы еще раз Вам предоставить премию, но поч<етные> акад<емики> не могут получать премий».

Поздравляю Вас с избранием в Пушкинское отделение… — Кондаков был избран ординарным академиком в Разряд изящной словесности Отделения русского языка и словесности Академии наук 5 февраля 1900 г. (см. примечания к письму 3071*).

…почему Толстой ничем не ответил на избрание? — 8 января 1900 г. на заседании Отделения русского языка и словесности Академии наук происходили выборы в почетные академики (см. примечания к письму 3015*). Кондаков сообщал Чехову 19 февраля: «Сухомлинов говорил мне, что получил от Вас письмо. Получены равно письма или визиты последовали и от других, кроме одного Льва Ник. Толстого. Что бы это значило? Как Вы понимаете?»

3061. Н. М. ЕЖОВУ

2 марта 1900 г.

Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Чехов, Лит. архив, стр. 112.

Год устанавливается по письму Н. М. Ежова от 24 февраля 1900 г., на которое отвечает Чехов; Ежов ответил 7 марта (ГБЛ).

…с Тарновским Вы задали мне задачу прямо неразрешимую. — В письме от 24 февраля Ежов обращался к Чехову с просьбой: «Обращаюсь к Вам, как к человеку доброты необыкновенной и хорошо мне известной. Есть у меня старый товарищ, Нестор Тимофеевич Тарновский, бывший нотариус, служивший раньше учителем русского языка. Он теперь обеднял, три года ища и не находя себе места. Пишет мне, что он совершенно упал духом, говорит, протяну еще месяц — и покончу с собой. Я послал Т<арновско>му немного денег, пошлю и еще, но ему не подачки нужны, а место, хоть какое-нибудь место. Не возьмете ли Вы на себя труд попросить Суворина, Морозову и т. п., не дадут ли эти влиятельные и всесильные люди какой-либо должности моему знакомцу? Это человек образованный, гуманный, честный, но разбитый, робкий. Его в жизни обманывали и обижали все, он никого и никогда».

Вы удивляетесь, что ~ люди гибнут с голоду. — Ежов писал: «Вообще, не придумаете ли что-нибудь, чтобы спасти человека, буквально погибающего с голоду! И это на рубеже XX столетия…»

…потолкуйте-ка с кем-нибудь из Художественного театра ~ с Желябужским (муж Андреевой)… — На это предложение Чехова Ежов отвечал в письме от 7 марта: «Именно Вам, как хорошему знакомому Желябужского, и удобно ему написать. Я никого из актеров не знаю, как мне просить г-жу Андрееву?»

3062. П. Ф. ИОРДАНОВУ

3 марта 1900 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 60–61.

Открытка. Год устанавливается по почтовым штемпелям: Ялта. 3 III.1900; Таганрог. 6 мар. 1900.

Ответ на письма П. Ф. Иорданова от 7 и 26 февраля 1900 г. (ГБЛ).

…разрешение газеты в Таганроге… — Чехов отвечает на вопрос Иорданова в письме от 26 февраля: «Много ли хлопот нужно для того, чтобы добыть разрешение на издание в Таганроге газеты? Вы знаете наше газетное дело: во главе „Таганрогского вестника“ стоит форменный идиот, крепко держащий его в своих руках; „Приазовский край“ интересен для Таганрога только Тараховским. В остальном эта газета не наша и даже враждебна Таганрогу. Я знаю, что Тараховскому не без борьбы уступается всякая строчка, раз в ней говорится о местных таганрогских интересах, и, конечно, он очень тяготится этим положением и с удовольствием покинул бы „Приазовский край“. Если бы можно было бы получить разрешение и поставить во главе издания Тараховского, можно было бы быть уверенным, что дело пойдет хорошо. Несомненно, из него уже выработался недюжинный газетный деятель, и, мне кажется, что свою газету он мог бы вести очень хорошо, в нем есть много газетной порядочности, что не особенно часто встречается у наших газетных деятелей. Если бы я знал пути, по которым можно было бы добиться разрешения, я не пожалел бы усилий, чтобы похлопотать об этом. Вот если бы Вы были добры и указали бы эти пути! Теперь ли, или потом, когда Вы побываете в Петербурге, дело не к спеху, но упускать его из виду не хотелось бы. Пожалуйста, не откажите высказать и Ваше мнение по этому поводу».