Том 27. Письма 1900-1901 - Антон Чехов

17 февраля 1900 г.

Печатается по тексту: Письма, т. VI, стр. 128–129, где опубликовано по копии, с пропуском и датой: 17 февраля 1901 г. Дата исправлена в ПССП, т. XVIII, стр. 338, пропуск восстановлен по копии М. П. Чеховой (ГБЛ). Местонахождение автографа неизвестно.

Впервые большая часть письма опубликована в сб. «Памяти А. П. Чехова». М., 1906, стр. 154, и На памятник Чехову, стр. 176.

Год устанавливается по письму В. Н. Ладыженского от 10 февраля 1900 г., на которое отвечает Чехов; Ладыженский ответил 26 февраля (ГБЛ).

…благодарю за ~ книжицу! — Ладыженский прислал Чехову свою книгу: «О книгах и сочинениях. Вып. I. С древнейших времен до Петра Великого. Чтение для школ и народа». Изд. автора, М., 1899, с надписью: «Дорогому и милому другу Антону Павловичу Чехову на добрую память от автора. Вл. Ладыженский. Пенза. 10 февр. 1900». Хранится в ТМЧ (см. Чехов и его среда, стр. 354).

Письмо твое полно льстиво-величавых выражений… — Ладыженский писал: «Льзя ли, Государь мой, изъяснить ту радость, коею преисполнились друзья Ваши, услышав Вас академиком. Когда эху об этом в провинцию понесли ведомости, радость сию мог бы воспеть громозвучною лирою токмо пиит. Но, ах, где лира Г. Р. Державина, действительного статского советника и кавалера и не можно, мню я, Милостивый Государь мой, подъять оную нынешним декадентам, кои в безумии своем позабывают даже славить нежность дев и любовные приятности и забавы. Свободолюбивое Земство, утвержденное впрочем на естественных правах человека, отнимает много времени, ибо я назван здесь его слугой. Часы досуга однако я по-прежнему, Государь мой, отдаю сладостным Музам, слагая песни, мадригалы и легкие повести-пьесы, одну из коих я испрашиваю смелость посвятить имени Вашему».

На письмо Чехова Ладыженский ответил: «Vive le zemstvo! У нас теперь как раз идет чрезвычайное земское собрание. Наше земство специально помещичье и потому упорно не дает мне денег на народные библиотеки и пр<очие> ему не надобные затеи. <…> Это правда, что наши центральные губернии представляют наиболее яркие типы помещиков; это, конечно, хорошо в художественном отношении, но в общественном поистине плохо. Я знаю, что глупо, а все-таки огорчаюсь всякой мелочью в нашем земском деле и принимаю все очень близко к сердцу. Может быть, это и к лучшему, а то в провинции жить было бы невозможно: тон жизни здесь какой-то пониженный и скучный, самый город похож на гравюру из путешествия Омария по Московии. Черт знает что! Был я недавно на несколько дней в Москве. Для развлечения напился в Эрмитаже на юбилее „Русской мысли“ <…> Потом, отрезвившись, пошел в Художественный театр, где играют действительно великолепно. Я не видел „Дяди Вани“, но зато „Одинокие“ да твоя удивительная „Чайка“ произвели на меня очень сильное впечатление. После Художественного театра игра в Малом кажется какой-то условной, точно актеры нарочно так делают, чтоб это было видно. И „Даму с собачкой“ и „В овраге“ я прочитал и „содержание оных одобрил“. „В овраге“ мне показалось очень серьезной вещью, и я не помню у тебя типов из этой среды».

Где Мамин? — … «О Мамине, — писал Ладыженский, — слышал я в Москве, что он женится на своей бонне, которую, помнится, всегда называл крокодилом, но подчинялся ей вполне, как воспитательнице дочери. Тихомиров собирался помчаться на свадьбу, причем, я думаю, он сумеет наговорить Мамину очень милых речей и купить у него попутно какую-нибудь книжечку».

…две девицы… — Ладыженский писал: «Я ответил тебе, кажется, на все твои вопросы. Вспоминаю я тебя часто и не только в обстановке филипповской кофейни, где одна из девиц, действительно, мне казалась достаточно привлекательной».

3050. М. П. ЧЕХОВОЙ

18 февраля 1900 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: ПССП, т. XVIII, стр. 339.

Год устанавливается по ответному письму М. П. Чеховой от 21–23 февраля 1900 г. (Письма М. Чеховой, стр. 151–153).

…письмо, которое я получил от Александра… — Вероятно, при посланном Ал. П. Чеховым рассказе было еще какое-то письмо Чехова, так как М. П. Чехова в ответ писала: «Сашин рассказ получила и уже отдала Коновицеру. А вот что насчет Плюшкина, — ты это напрасно. Немного обидно. Ты сам Плюшкин».

3051. О. Л. КНИППЕР

19 февраля 1900 г.

Печатается по подлиннику (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 53.

Телеграмма. Датируется по служебным пометам на телеграфном бланке: Подана в Ялте 19 II. 1900 в 3 ч. 20 м.; Принята в Москве 19 II. 1900.

Конфекты бумажник получил… — Эти подарки привезла Чехову из Москвы от О. Л. Книппер М. А. Альтшуллер.

3052. М. О. МЕНЬШИКОВУ

20 февраля 1900 г.

Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Чехов, изд. Атеней, стр. 127–128.

Год устанавливается по почтовым штемпелям на конверте: Ялта. 21 II.1900; Ц. Село. 25 II.1900.

М. О. Меньшиков ответил 28 февраля 1900 г. (ГБЛ).

…в своем последнем письме я писал Вам… — См. письмо* Меньшикову от 28 января 1900 г.

…насчет рукописи все еще ничего не знаю. — Меньшиков ответил: «„Глупости Ив. Ив.“, кажется, не пойдут, но во всяком случае я завтра же произведу погром в редакции и добьюсь категорического ответа. Если „нет“, то тотчас же вышлю обратно».

Ваша статья о Неплюеве великолепна. — Статья «В чем братство?» («Неделя», 1900, №№ 1–3). Н. Н. Неплюев, богатый помещик, владевший огромными землями на Черниговщине, вернувшись из-за границы, где он служил при русском посольстве в Мюнхене, и поселившись в своем родовом имении Глуховского уезда Черниговской губернии, основал там в 1881 г. «Крестовоздвиженское православное трудовое братство», цель которого, как гласил его устав, — заботиться о христианском воспитании детей, согласовать весь строй жизни с духом христианской веры и способствовать упорядочению жизни за пределами братства. Спустя некоторое время после организации братства, открытия сельскохозяйственных школ и общежитий для крестьянских детей Неплюев стал выступать в печати о брошюрами и книгами, пропагандируя идею подобного братства. Опыт «Крестовоздвиженского братства» приобрел и сторонников, и критиков.

В 1899 г. один из бывших воспитанников братства Иван Абрамов выступил в «Русском богатстве» (1899, № 7) с письмом о неплюевской школе, где разоблачал царившую там «инквизиторскую систему воспитания», убивающую индивидуальную свободу и личность. Статья Абрамова имела широкий резонанс. В полемике, вызванной ею, принял участие и М. О. Меньшиков. Он выступил в «Неделе» (1899, № 49) со статьей, где подробно — на основании личных впечатлений и тщательного изучения печатных работ самого Неплюева — анализировал положение в неплюевском братстве. «Самого Н. Н. Неплюева я считаю человеком замечательным в своем роде, религиозным утопистом, исполненным самых благих намерений, но, к сожалению, не только благих. Смысл его — устроить жизнь на началах христианского братолюбия прекрасна, но средства, для этого взятые, как мне кажется, не безупречны. В черниговском братстве я не встретил тех начал, которые считаю христианскими <…> У г. Неплюева я нашел огромное, многомиллионное имение с цветущей экономией, литейными, сахарными и даже винокуренными заводами <…> среди крайне стесненного землею населения. Это очень бедное и невежественное население обрабатывает и свою землю, и дает возможность существовать неплюевской общине». Самое же главное, с точки зрения Меньшикова, это нравственное калечение крестьянских детей, попадающих в неплюевские школы. В силу системы воспитания, принятой в братстве, они отрываются от народа и «к родному крестьянину <…> относятся с интеллигентным пренебрежением». «Живут в общине довольно дружно, — пишет дальше Меньшиков, — что достигается беспощадным выбрасыванием за борт всех, кто только не повинуется порядкам общины беспрекословно. С первого взгляда можно подумать, что законом жизни здесь служит взаимная любовь, но затем вы замечаете внутренний, как бы прикрытый гирляндами хороших слов железный механизм личной воли г. Неплюева, замечаете самую суровую, деспотическую дисциплину. Она поддерживается <…> системой взаимного надзора и страхом изгнания. Тут почти каждый имеет наблюдателя своей души, и всем вменено в обязанность разыскивать сучки в глазу у братьев своих. Поступки друг друга собираются, записываются в нарочно заведенные книги, публично обсуждаются и оберегаются от забвения. Около трети оканчивающих школу не выносят этого нравственного удушья и несмотря на указанные соблазны, по окончании курса, не вступают в братство».