По ту сторону черты (СИ) - Шевченко Юлия

— Да, испытывала, — честно отвечает Катарина, воткнув ложку в недоеденный десерт. Вытирает руки об салфетку, потом убирает другой крошки в уголках рта и, сделав глоток кофе, смотрит на меня. В ее глазах мелькает тени грусти от возможно очень плохих воспоминаний. — От потери собственной сестры десять лет назад.

— Прости, я не знала об этом, — выражаю слова сочувствия от того, что невольно разбередила старые раны. — Я не хотела…

— Да ничего страшного, — легкий взмах рукой, кривая улыбка на губах, тяжелый вздох. Ей точно тяжело об этом вспоминать, но она стойко держится. Ни одной слезинки не показалось в уголках глаз. — Все равно рано или поздно кто-то бы из моего рабочего окружения проболтался об этом, так как я каждый год в день ее смерти в офис приношу любимый лимонный лукум. Уж больно она его любила, — улыбка становится еще шире. Возможно она сейчас вспомнила о каком-то счастливом моменте с сестрой. Это радостно и грустно одновременно. Ведь у Катарины была когда-то сестра, ее близкий человек, с кем она многим делилась, а потом ее не стало. Ее частичка души навсегда этот мир покинула. — Раз ты мне ничего не говоришь про свое состояние, — решаюсь ей возразить, но она не дает этого сделать. — я кое-чем с тобой поделюсь. Покажу, что мне можно довериться. Хоть мы и знакомы всего лишь несколько часов, — подмигивает, вызывая легкую улыбку. Она и правда способна к себе расположить.

— Не стоит этого делать, раз это так тяжело, — попытка остановить ее оказывается провальной, так как она отрицательно головой качает.

— Ничего страшного, — слышится легкость в словах, какая-то непринужденность, как будто рассказ представляет из себя обычную сказку, но я то знаю, что это все напускное, она настоящие чувства прячет под коркой безразличия и веселья. — Мне просто хочется с кем-то этим поделиться, — пожимает плечами, отодвигает подальше посуду и откидывается на спинку стула. Я же приготавливаюсь слушать ее рассказ о погибшей сестре, намереваясь на перебивать до самого конца.

Карина была моей старшей сестрой. Настоящая красавица, первая студентка университета, прекрасная танцовщица бальных танцев. Она даже на соревнования ездила и много наград выигрывала. Я всегда восхищалась ею, всегда брала с нее пример, хотела стать в будущем такой же, как она. Отношения с ней у нас были очень хорошие, без ссор, предательства или лицемерия. Образцовые девочки, которые в мечтах пребывали, пока один раз они не рухнули, оставив смертельные разрушения, — немного ерзаю на месте, так как неприятный холодок бежит по позвоночнику от ее слов. — Ей едва исполнилось восемнадцать лет, еще бы радоваться жизни в свое удовольствие, но как видимо злая судьба решила все иначе, заставив мир каждого в нашей семье рухнуть в одночасье.

Карина несколько дней была сама не своя, куда-то вечно пропадала, не разговаривала со мной, закрывалась в своей комнате, резко поменяла образ, стала даже голос повышать на родителей, если они что-то ей запрещали. Мы понять не могли, что с ней происходит, почему она вдруг так изменилась. Отец даже хотел подключить частного детектива, чтобы тот все выяснил, но его помощь не понадобилась. Сестра вскоре сама рассказала обо всем, точнее представила нам причину своей резкой смены поведения. В нашем особняке появился ее жених, который был старше нее практически на десять лет. Красивый, опасный, вызывающий страх мужчина сказал, что хочет взять ее в жены, а отказа он не примет, так как уже решена судьба Карины. Она будет рядом с ним во что бы то ни стало.

Родители тогда протестовали против такого союза, ведь сестре только восемнадцать лет, а ему уже двадцать с лишним. Он взрослый мужчина с явно не добрыми намерениями, сумевший околдовать глупую девчонку, которая буквально в рот ему смотрела, вздыхала томно и за руку всегда держалась, словно отпусти она его, тут же ее у него отнимут. Как жаль, что тогда мы этого не сделали, — грустно, обреченно, ведь ничего уже не вернуть. Прошлое осталось в прошлом, дорога к нему навсегда закрыта. Вижу, как Катарине очень тяжело все это дается, как она с трудом слезы сдерживает. Ее бы поддержать в такой момент, но как бы хуже не было. Девушке надо выговориться, а уже потом монолог в диалог превратить. — Дали ей полную свободу в своих действиях, впустили в нашу семью этого мужчину, который лишь слезы и горе нам принес. Он стал началом конца.

Все стали готовиться к свадьбе, что должна была состояться через месяц. Карина такая вся окрыленная, счастливая, находящаяся в любви даже не замечала поведение своего жениха. Как он втягивал ее и моих родителей в опасную игру, где каждый из них мог пострадать. Я пыталась предупредить сестру, поговорить с мамой, но никто не слушал маленькую девочку, следящую как коршун за новым человеком в доме.

Он явно видел во мне опасность, так как за неделю до свадьбы неожиданно принял решение пожить с невестой отдельно от нас, переехать в городскую квартиру. Карина полностью его поддержала. Еще бы она иначе заговорила, — сарказм слышится в голосе. Катарина осуждала выбор сестры, но не могла до нее достучаться. — Это все было огромной ошибкой, так как мы добровольно в ад ее отправили. Уехав от семьи, от нее вскоре совсем вестей не было. Как будто она в воздухе растворилась, а ее жених, эта мразь, молчал все время. Пока не стало слишком поздно. Карину нашли в их квартире… мертвую. Она лежала в ванне с перерезанными венами.

— Боже мой! — не могу сдерживать свои эмоции. Это шок, самый настоящий шок меня охватывает. Поверить в услышанное не могу. От чего же она это сделала? Что побудило пойти на такой отчаянный шаг?

— Самое страшное ждало нас после, — что же еще может быть страшнее суицида красивой девушки? — Оказалось, что моя сестра была измождена, много раз изнасилована и избита, — руки сжаты в кулаки, тяжелое дыхание, в глазах опасных блеск ярости. Катарина вся во власти гнева. — Этот ублюдок спрятал ее от нас, держал без еды и воды многие сутки, так еще и силу применял к ней. Он превратил прекрасную девушку в свою рабыню, над которой издевался и не пускал домой. Да он даже моего отца подставил, смешав того с грязью, опозорив на весь белый свет. Папа не выдержал такого удара, отправился следом за Кариной спустя пару месяцев, мама же… — ехидно улыбается, глядя по сторонам. Похоже их семье был нанесен еще один удар в спину.

— Она просто собрала вещи и исчезала. Бросила родную дочь совершенно одну на попечение тети, с которой я прожила все эти годы, так ни разу не увидев свою мать. У нас хоть и очень хорошие с ней отношения, все же после смерти сестры и отца я оказалась в аду. Моей семьи больше не существовало.

— Почему же его не наказали? Полиция? — задаю интересующий меня вопрос, облизывая пересохшие губы. Как же я понимаю ее. Когда теряешь очень дорогого и близкого человека, правда ощущаешь все разрушения вокруг себя. Словно тебя сбросили в бездну, откуда выхода нет, как бы ты не старался выкарабкаться.

— Полиция? — истерично смеется, привлекая к нам взгляды посетителей, да и просто прохожие тоже на нас оглядываются. Все же надо было место внутри кафе найти, а не на улице. Тут и уши вокруг лишние, и солнце немного припекать начинает. — Этот человек имел такие огромные связи, что заяви мы на него, сами бы в тюрьму попали. Нас могли обвинить в ее смерти, — поверить не могу, что такое возможно.

Что ничего ему за это не было? Да вот как же так? Неужели, таким людям все с рук сходит? Хотя о чем это я? Тут далеко ходить не надо. Родриго Морейра тоже очень влиятельный человек, тоже может вред каждому причинить. Едва вспомнив о нем, снова перед глазами картину из спальни вижу. Становится не по себе, обида вновь овладевает, аж всем телом вздрагиваю от отвращения и презрения к собственному мужу. Данное движение не удается скрыть от карих глаз Катарины. Она с минуту смотрит на меня, оценивает, а потом просто предлагает:

— Давай сбежим от твоего телохранителя.