Бестиарий спального района - Юрий Райн

Сделалось темно.

Виновод ткнул в клавишу мобильного телефона. Экран осветился. 23:00, увидел Виновод. Пора. Наверное, пора. Подсвечивая себе телефоном, он прошел по дорожке, свернул с нее, осторожно направился по тропинке в глубь леса – туда, где уже пару часов, как ухало, а то и подвывало.

Да, собственно, места знакомые, нашел бы ту поляну и без звуковых маяков. Ну, вот и она. Что ж, гипнопомпия соавтора опять сработала: поляна была укрыта черным облаком, раза в два, прикинул Виновод, чернее окружающей тьмы. Или в три.

Изнутри доносился слабый шум – похоже на гул голосов в фойе какого-нибудь театра перед началом спектакля, усмехнулся Виновод.

А снаружи топталась высокая тощая фигура. Светлое на черном фоне.

Приблизившись, Виновод не то спросил, не то констатировал:

– Гипнопомп.

– Я, – отозвалась фигура. – Здравия желаю, Виновод.

«Ишь какой, – подумал Виновод, пожимая руку соавтора. – Длинный ведь – ну, нормальный, с меня ростом, – а кажется маленьким. И очки… сколько у него, минус десять? У меня-то поменьше… хотя я постарше… а, чушь какая…»

– Как добрался-то? – участливо спросил он.

– Нормально, – ответил Гипнопомп. – Можно сказать, на ощупь. Пиво будешь?

Он встряхнул сумку, похожую на мини-портфель. В сумке звякнуло.

– Таки развязался? – хмыкнул Виновод. – Нет, спасибо, я крепкого.

Он достал из заднего кармана джинсов плоскую фляжку, предложил соавтору, тот показал жестом – нет, вытащил бутылку, содрал крышку.

– Ну, за что?

– За знакомство, конечно, – хохотнул Виновод. – Только по чуть-чуть!

– Добро…

Соавторы чокнулись, сделали по глотку.

– Перекурим, – предложил Гипнопомп, – да и пойдем?

Он мотнул головой в сторону черного облака.

– Давай, – согласился Виновод. – Только там, – он повторил жест соавтора, – мы тихонько, ага?

– Естественно, – подтвердил Гипнопомп. – Стоим в сторонке, сечем поляну…

Партнеры выкурили по сигарете и шагнули в черное облако.

Внутри поляна была (или казалась) гораздо просторнее, чем казалась (или была) снаружи. И ее заливал свет, но не яркий, не ослепительный, а приглушенный, мягкий, однако позволявший разглядеть все. Впрочем, время чего-то ослепительного уже подходило…

– Ух, – выдохнул Гипнопомп.

Виновод промолчал. Соавторы нашли свободное место на краю поляны и принялись оглядываться.

Рядом с ними неподвижно стояли высокие старики водяные, Аникей со Светлого озера и Тимофей с Темного. Здесь же возбужденно приплясывал юный Алексий.

– Как эти… – вполголоса проговорил Гипнопомп, скособочивая рот. – Ну как их? Статуи на носу корабля?

– Не помню, – прошептал Виновод. – Не мешай.

Чуть поодаль примостилась на бревнышке источавшая свежесть чета Зорченковых – все трое. Злата спала, положив голову на колени Зои.

Над Зорченковыми нависала строгая женщина средних лет. Виновод прислушался: она втолковывала приемным родителям, что ребенку в такой поздний час необходимо спать, потому что режим… Захар молча улыбался, Зоя, тоже с улыбкой, отвечала: дескать, ребенок как раз спит, все в порядке, Ангелина Яковлевна, чщщщ.

Виновод толкнул Гипнопомпа локтем, кивнул на строгую и спросил шепотом:

– Она?

– Даже не сомневайся, – едва слышно заверил его соавтор, потирая бок. – Она самая, только сейчас у нее рука обычная, без вил.

Коровья Смерть погрозила зюзям пальцем, потом повертела головой, нашла новую жертву и направилась к ней: высокий, нескладный боканон Матвей обреченно ссутулился и стал покорно выслушивать от Ангелины длинную речь. Слышно не было, но Гипнопомп не сомневался, что это выговор. В конце концов, Коровья Смерть еще не так давно работала с боканоном в одной школе и знала о нем много, если не все.

Несколько молодых лешаков топтались в центре поляны, похохатывая и пуская по кругу самокрутку с какой-то – это было очевидно – дрянью. Старый леший Викентий, смотрящий леса, густо заросший похожей на мох бородой, поглядывал на свою молодежь с неодобрением, но пока не вмешивался.

Потный и расхлюстанный сержант Шишенко, в мятой форме летнего образца и с фуражкой в руке, вился вокруг лешаков и поглядывал, то ли прикидывая, как прекратить безобразие, то ли надеясь присоединиться.

На противоположном краю поляны, обнявшись, чтобы не упасть (а может, не только затем), устроились на нешироком пеньке ебосаны – Тосихиро и новообращенная Мария.

Гораздо более широкий пень единолично занимала древняя старуха с замысловатой бородавкой на подбородке и бельмом на глазу. Перед ней распинался о чем-то явно похабном толстячок боровичок, тряся остроконечной шляпой и аж подпрыгивая. Время от времени Лиха отгоняла его скрипучим возгласом «Вот я тебе!», Колька отскакивал, но тут же возвращался и начинал все сызнова.

Стояли, напряженно поглядывая друг на друга, лощеный, одетый будто на прием в Кремле… ну, не ниже, чем в мэрии, Ырка и ужасный, как в кошмарном сне, абасы Иван. Ираклий Витальевич вертел в руке темные очки, Иван сопел и порой выдвигал клыки, тогда Ырка натянуто усмехался и демонстрировал свои.

Плотно сдвинув коленки и положив на них руки, идеально прямо держа спину, сидела на самом маленьком пеньке напоминающая сухую веточку кикимора Кира. Вокруг нее шныряли какие-то мелкие домовые, но Кира смотрела прямо перед собой и, казалось, даже не моргала.

На ветвях огромного дуба удобно разлеглись коты: Люб, рыжий или, скорее, медовый, как свет на поляне; и Нелюб, черный, даже чернее черноты укрывавшего поляну облака.

А под самим дубом скромно сидел на корточках джинн Мансур.

Присутствовали и люди. Два Федора старались держаться подальше как друг от друга, так и от Мансура. Ошарашенно озирались, словно не понимая, как попали сюда, что здесь делают и кто все эти существа вокруг, упитанный дядька и полная дама с немыслимой халой на голове; примерно так же вели себя, только еще и успевали вполголоса переругиваться красотка с лицом стервочки и парень, почему-то весь идущий красными пятнами.

Как же, как же, узнал Виновод: шеф ДЭЗ № 22 Павел Викторович и его сотрудница-любовница Алла Валентиновна; истеричная Вика Смирнова и слабохарактерный Смирнов Дима…

А вон пригорюнились авантюристки-неудачницы Наташа и Люба; а там, дальше, за спинами девчонок, конкретный пацан Славик Черепанов, явно старающийся не попадаться на глаза ни им, ни Ырке, ни Ангелине Яковлевне, да лучше бы вообще никому… Впрочем, чтобы узнать Славика, надо было постараться: сплошной синяк вместо лица, нога в гипсе, сам на костылях.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});