Мартовскіе дни 1917 года - Сергей Мельгунов

5. Послѣдній штрих.

...Всѣ вновь собрались в Таврическом Дворцѣ для выработки формы опубликованія двух отреченій. Случайно присутствовавшій при обсужденіи проф. Ломоносов (он привез "подлинник" манифеста Николая II, полученный от Гучкова и находившійся в мин. пут. сообщ., и ждал офиціальнаго текста, актов отреченія, так как печатать его должна была типографія министерства), изобразил в воспоминаніях обстановку, в которой происходило обсужденіе — вѣроятно, нѣсколько карикатурно. "Как назвать эти документы? По существу это суть манифесты двух императоров", — заявил Милюков.— "Но Николай придал своему отреченію иную форму, форму телеграммы на имя Начальника Штаба. Мы не можем мѣнять эту форму", — возразил Набоков. — "Пожалуй. Но рѣшающее значеніе имѣет отреченіе Мих. Ал... Оно написано вашей рукой, Вл. Дм., и мы можем его вставить в любую рамку. Пищите: "Мы, милостью Божіей, Михаил II, Император и Самодержец Всероccійскій... объявляем вѣрным подданным вашим"... — "Позвольте... да вѣдь он не царствовал"... Начался горячій спор... Милюков и Набоков с пѣной у рта доказывали, что отреченіе Михаила только тогда имѣет юридическій смысл, если признать, что он был императором... Полночь застала нас за этим спором. Наконец, около 2 час. ночи соглашеніе было достигнуто. Набоков написал на двух кусочках бумаги названія актов:

1. Акт об отреченіи Государя Императора Николая II от престола Государства Россійскаго в пользу Великаго Князя Михаила Александровича.

2. Акт об отказѣ Вел. Кн. Мих. Ал. от воспріятія верховной власти и о признаніи им всей полноты власти за Временным Правительством, возникшим по почину Гос. Думы"...

"Над этими строками, — язвительно замѣчает мемуарист, — можно поставить заглавіе: "Результат первых шести часов работы ироніи Временнаго Правительства"[297]. Нѣкоторая доля истины в этой ироніи имѣется: только в 3 часа 50 мин. ночи 4-го марта из Петербурга пошло в Ставку столь нервно ожидавшееся там офиціальное увѣдомленіе об отказѣ Мих. Алек, "воспріять верховную власть впредь до опредѣленія Учредительным Собраніем формы правленія".

Вокруг имени в. кн. Михаила в роковые дни создались уже обычныя легенды. Помѣщаемые ниже отрывки из записей А. С. Матвѣева (управляющаго дѣлами В. Кн.), опредѣляют довольно точно, по крайней мѣрѣ, даты, касающіяся пребыванія Мих. Ал. в Петербургѣ.

Вел. князь Михаил Александрович в дни переворота.

25-го февраля, в субботу, предполагался пріѣзд из Гатчины в Петербург вел. кн. Михаила Александровича. В этот день был назначен на 7 час. вечера обѣд у гр. И. И. Капниста, на Сергіевской улицѣ (Капнист — член Государственной Думы), и затѣм предполагалась поѣздка в Михайловскій театр на французскій спектакль.

Проѣзжая к гр. Капнист, Великій Князь обратил вниманіе на большое скопленіе народа в направленіи Невскаго проспекта, а потому, по пріѣздѣ на Сергіевскую, поручил мнѣ справиться по телефону у Петербургскаго градоначальника (ген.-м. Балк) о положеніи в Петроградѣ. Градоначальник отвѣтил, что в городѣ тревожно, на Невском проспектѣ была стрѣльба, и что при стрѣльбѣ убит полицейскій пристав. Мой доклад о событіях в Петроградѣ произвел на Вел. Князя очень тяжелое впечатлѣніе, и он сейчас же отказался от мысли поѣхать в театр. По окончаніи обѣда лица, принимавшая в нем участіе, поѣхали в театр, а М. А. поѣхал со мной ко мнѣ на квартиру; оставаясь у меня, М. А. писал письма своим знакомым и, между прочим, ген. Брусилову. Вел. Князь оставался у меня до 12 час. ночи; в указанное время подъѣхал к дому автомобиль с Н. С. Брасовой и Н. Н. Джонсоном, возвратившимися из театра. М. А. вошел в автомобиль и уѣхал в Гатчину. На другой день, 26-го февраля, в воскресенье, вел. князь Михаил Александрович предполагал пріѣхать в Петроград и, вмѣстѣ с вел. кн. Ксеніей Александровной, быть в 2 часа дня в Петропавловском соборѣ на панихидѣ у гробницы имп. Александра III. В этот день, в 10 час. утра, я справился по телефону у градоначальника о безопасности слѣдованія Вел. Князя с Варшавскаго вокзала в Петропавловскій собор. Градоначальник сообщил, что путь слѣдованія безопасен, о чем я и доложил по телефону в Гатчину. 26-го февраля М. А. я не видѣл, но знаю, что он благополучно побывал у Кс. Ал. и в Петропавловском соборѣ, а затѣм возвратился в Гатчину.

27-го февраля, в понедѣльник, я отправился в обычное время в Управленіе дѣлами вел. кн. М. А.; на улицах было большое оживленіе, а мѣстами были замѣтны далее отдѣльныя группы; вообще же чувствовалось очень тревожное настроеніе. Из Управленія дѣлами я вышел в 3 1/2 ч. дня. Возвращался я домой в автомобилѣ, которому мѣстами приходилось ѣхать очень медленно из-за народа, котораго особенно было много на Благовѣщенской площади. По пріѣздѣ домой я говорил по телефону с шофером Козловским, который сообщил мнѣ, что ему приказано по телефону из Гатчины подать автомобиль на Варшавскій вокзал для встрѣчи вел. кн. М. А.; сообщая об этом, Козловскій добавил: извѣстно ли Великому Князю о тревожном настроеніи в Петроградѣ. Так как о пріѣздѣ Великаго Князя в Петроград мнѣ не было извѣстно, то сейчас же послѣ разговора с Козловским я позвонил в Гатчину и узнал, что Мих. Ал. уже выѣхал в Петроград с Н. Н. Джонсоном послѣ телефоннаго разговора из Петрограда с предсѣдателем Государственной Думы Родзянко. Около 8 час. вечера позвонил ко мнѣ Н. Н. Джонсон и сообщил, что М. А. находится в Маріинском дворцѣ на совѣщаніи с видными членами Государственной Думы и другими, по вызову М. В. Родзянко. Н. Н. Джонсон говорил из вестибюля Маріинскаго дворца.

В двѣнадцатом часу ночи позвонил ко мнѣ, но приказанію Н. Н. Джонсона, шофер Козловскій и сообщил мнѣ, что вел. князь М. А. находится у военнаго министра, в его домѣ на Мойкѣ, при чем сообщил мнѣ об этом иносказательно, видимо, опасаясь при разговорѣ по телефону открыть мѣстопребываніе Вел. Князя; вмѣстѣ с тѣм Козловскій добавил, что автомобиль Вел. Князя спрятан во дворѣ дома. В четвертом часу ночи на 28-ое февраля ко мнѣ позвонил Н. Н. Джонсон и сообщил, что Вел. Князь находится с ним в Зимнем дворцѣ, и что пришлось остаться в Петроградѣ, вслѣдствіе невозможности проѣхать из дома военнаго министра на Варшавскій вокзал, из-за большого количества народа на улицѣ. В восьмом часу утра того же дня (вторник, 28-го февраля) Н. Н. Джонсон сообщил мнѣ по телефону, что М. А. находится в квартирѣ кн. О .П. Путятиной, на Милліонной улицѣ, 12, так как оставаться в Зимнем дворцѣ оказалось невозможным: караул снялся, и двери творца открыты; сообщая об этом, Н. Н. Джонсон пояснил, что квартира кн. О. П. Путятиной выбрана, как ближайшая к Зимнему дворцу, и что и сюда пришлось проходить не через улицу, а по двору Эрмитажа и дворца вел. кн. Николая Михайловича.

В этот день я страдал сильной головной болью, и поэтому отправиться к вел. князю М. А. не мог, — поддерживал связь с квартирой кн. О. П. Путятиной по телефону. В 7-м часу вечера зашел ко мнѣ Д. Н. Старынкевич: одѣт был Старынкевич в охотничье короткое пальто, и он объяснил мнѣ, что так он менѣе похож на буржуя, и потому ближе подходит к толпѣ. Около 7 час. вечера во мнѣ вошли двое неизвѣстных людей с винтовками, из которых один был в военной формѣ, а другой в штатском платьѣ и котелкѣ; эти лица объявили мнѣ, что выстрѣлом из моего окна убита на Фонтанкѣ женщина, и требовали, чтобы я показал им всѣ окна своей квартиры. Тщетно я доказывал этим людям, что окна моей квартиры не выходят на Фонтанку, они все же обошли мою квартиру и затѣм, благополучно для меня, удалились в сосѣднюю квартиру; говорю "благополучно", так как в сосѣдней квартирѣ произвели разгром. Послѣ ухода этих лиц, я снова лег в постель; Д. Н. Старынкевич пробыл у меня весь вечер, и даже остался ночевать.

1-го марта, в среду, я рѣшил отправиться к вел. князю Михаилу Александровичу, на Милліонную улицу, 12. Вышел я из дому около 12 часов, в сопровожденіи Д. Н. Старынкевича, который проводил меня до Милліонной, 12. Шли мы с Фонтанки на Милліонную по Невскому проспекту и через площадь Зимняго дворца. По всему Невскому проходили войска к Государственной Думѣ. На углу Милліонной улицы и Мѣшкова переулка, у дома № 16, была большая толпа народу. Оказалось, что в этом домѣ только-что убили, во время обыска, проживавшаго там генерала Г. Э. Штакельберга, состоявшаго при вел. кн. Маріи Павловнѣ старшей. Это было за два дома до квартиры кн. Путятиной. Подойдя к подъѣзду дома № 12, гдѣ находился вел. князь М. А., я встрѣтил гувернантку кн. Путятиной, которая сказала, что только-что на ея глазах на набережной Невы был убит какой-то офицер. В квартиру кн. О. П. Путятиной я вошел около часу дня, к самому началу завтрака. В передней комнатѣ меня встрѣтил Н. Н. Джонсон, который сообщил мнѣ об опасности, которой подвергался в это утро Вел. Князь, находясь в частной квартирѣ, так как в сосѣдних квартирах, — между прочим, обер-прокурора Св. Синода Раева и Столыпина, — производились обыски; в квартиру кн. О. П. Путятиной лица, производившія обыск в домѣ, к счастью, не зашли; сообщая об этом, Н. Н. Джонсон добавил, что в настоящую минуту М. А. находится в большей безопасности, так как, с одной стороны, вызван для охраны Вел. Князя караул из школы прапорщиков, а, с другой, что Вел. Князь подписал один акт, привезенный ему из Государственной Думы, в котором Вел. Князь признавал необходимость конституціоннаго порядка в Россійской имперіи; этот акт, как я впослѣдствіи узнал, был составлен в Царском Селѣ 28-го февраля Евг. Ал. Бироновым, состоявшим в то время начальником канцеляріи дворцоваго коменданта, и кн. М. С. Путятиным, и подписан вел. князьями Павлом Александровичем, Кириллом Владиміровичем и, кажется, Димитріем Константиновичем. Как мнѣ сообщил Е. А. Биронов, означенный акт предлагался к подписи имп. Александрѣ Феодоровнѣ, которая должна была расписаться от имени малолѣтняго наслѣдника, но Государыня от подписи отказалась. Вел. князь М. А. подписал этот акт послѣдним. Сдѣлал он эту подпись, вѣроятно, второпях, так как в этот же. день снял эту подпись путем особаго письма на имя предсѣдателя Государственной Думы, к которому этот акт был обращен.