Праведники Меча - Джон Марко

– Знаете, – негромко сказал он, – в Железных горах есть отряд борцов за свободу, арамурцев, которые называют себя Праведниками Меча. Их немного, но они уже год сражаются против Талистана и добились очень многого.

Касрин кивнул.

– Я о них слышал.

– И мне кажется, что мы похожи на них, – задумчиво сказал Бьяджио. – Мы составили странный союз, готовясь сражаться с Талистаном.

Эта мысль его позабавила, и он начал смеяться. И сам поразился, насколько изменился за последнее время.

– Мне страшно, – еле слышно признался Касрин. Бьяджио вздохнул.

– Мне тоже. Касрин отвел глаза.

– Никабар был для меня героем.

– И для меня, – откликнулся Бьяджио. Уголком глаза он поймал изумленный взгляд Касрина. – Он был моим лучшим другом, – пояснил он. – Когда-то он был мне как брат.

– А теперь вы отправляете меня, его убить.

Эти слова ударили императора, словно тяжелый обух.

– Да.

– И вам страшно? Почему?

Бьяджио всерьез обдумал этот вопрос. В последнее время очень многое внушало ему страх. Без поддержки снадобья все мелкие трудности человеческой жизни казались монументальными. Он боялся собственной смертности, боялся, что ничего после себя не оставит, боялся безвестно исчезнуть в общей массе. Когда-то – словно в другой жизни – он плавал по океану как герой, а теперь мысль о долгом плавании заставляла его бледнеть. Но больше всего его страшила неизвестность, тысячи мелочей, которые могут ждать его в Восточном Высокогорье. На этот раз он будет один.

– Я боюсь неудачи, – сообщил он. – Боюсь, что моего нового союза окажется недостаточно.

Касрин посмотрел на него пристально. Капитан разделял его страхи – но ни один, ни другой не сказали больше ни слова.

Часть вторая

ПРАВЕДНИКИ И ГРЕШНИКИ

16

Ричиус Вэнтран, которого иногда называли Нарским Шакалом, стоял на площадке восточной сторожевой башни Фалиндара и смотрел на орды, которые кружили рядом с его домом в горах. У него на шее сидела Шани, его двухлетняя дочка, спустив ножки на грудь отца, а ручками ухватившись за его волосы. Рядом с ними стояли несколько трийских воинов в синем, столь же заинтересованных собиравшимися внизу отрядами. Они встревожено переговаривались, а их вождь, Люсилер Фалиндарский, стоял, вцепившись в каменный зубец с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев. Над Таттераком вставало солнце, открывая всю серьезность положения. Люсилер присвистнул, пересчитывая воинов, которые готовы были штурмовать дорогу, ведущую к цитадели. В горный дворец вела всего одна дорога – широкий проезд, пробитый в скальном грунте к самым воротам Фалиндара. По бокам ворот стояли две серебристые сторожевые башни. Как и восточная башня, на которой стояли Ричиус с Люсилером, ее западная сестра была заполнена бойцами – трийскими воинами в синей форме Таттерака. В каждой башне было сорок воинов: это была первая линия обороны против собравшихся внизу орд. Обе башни щетинились стрелами и копьями, а вдоль стен ходили воины подкрепления: лучники с полными стрел кочанами и с жиктарами – странными трийскими двойными клинками – за спиной. На белокожих лицах лучников ясно читалась тревога, их белые волосы развевались на утреннем ветерке. И Ричиус Вэнтран, заметный среди них, словно муха в янтаре, тоже выложил на стену свой двуручный меч, дожидаясь неизбежного штурма.

Дьяна, жена Ричиуса, стояла на стене рядом с ним. Она решительно скрестила на груди руки, а за поясом у нее был длинный стилет. Шел уже тридцать пятый день осады, и Дьяна успела привыкнуть к упорным атакам. Она больше не боялась за свою жизнь, но продолжала волноваться за тех, кто постоянно дежурил на башне – и в первую очередь за мужа. А еще она боялась за Шани и опасалась, что затянувшаяся осада вызовет нехватку молока. Пока Фалиндар удивительно стойко выдерживал осаду. Трийцы готовились к ней заранее, и их предусмотрительность оправдалась. Однако, несмотря на долгое пребывание под открытым небом, несмотря опасность эпидемий, решимость осаждающих пока не поколебалась. Ричиус знал, что эти люди будут штурмовать цитадель, пока не погибнут до последнего – или пока не падет Фалиндар. А до любой из этих развязок пока было еще очень далеко.

– Посмотри вон туда, Шани, – прошептал Ричиус.

Он указал на широкую дорогу, ведущую к основанию горы, на которой был построен Фалиндар. Там собралось не меньше двенадцати сотен воинов, которые сейчас ждали верхом или пешими, кружа вокруг шатров и осадных орудий. Ричиус никогда прежде не показывал Шани воинов Пракстин-Тара, но двухлетняя девочка все равно чувствовала, что происходит что-то нехорошее. Даже в подвалах, где она пряталась с остальными детьми Фалиндара, слышны были идущие уже много недель бои. А сегодня, перед началом очередного штурма Пракстин-Тара, пока Шани не убрали в погреб, словно банку варенья, Ричиус хотел показать ей, какая здесь идет война. И Шани, которая во многом походила на мать, не испугали татуированные воины, окружившие ее дом. Скорее они ее возмутили. Она уже умела играть в мяч и говорить простыми фразами и без труда выражала свое недовольство погребами. Ричиус ею гордился.

– Пракстин-Тар, – сказал он. – Там, внизу.

– Ричиус, пожалуйста! – Дьяна протянула руки, чтобы забрать у него Шани. – Мне надо унести ее в подвалы.

– Сейчас, – ответил Ричиус.

Находившиеся далеко внизу воины походили на насекомых, которые собираются карабкаться на муравейник. Они не пытались захватить Фалиндар врасплох, как было с Кесом, когда они за неделю разгромили силы ничего не подозревавшего Ишьи. Фалиндар был слишком высок и слишком хорошо подготовлен для подобного налета. Пришельцы просто сели на коней, подтащили осадные орудия и начали бросаться на упрямые камни цитадели, погибая во славу Пракстин-Тара.

– Вот против чего мы сражаемся, – сказал Ричиус дочери. – Вот что за шум ты слышишь. Хорошо?

– Хорошо, – ответила Шани.

Она говорила по-нарски, на родном языке отца. Он был твердо намерен добиться, чтобы дочь его выучила.

– Не бойся! – ободрил ее Ричиус. – Им нас не одолеть, Шани. Я им не дам.

– Да, – согласилась Шани.

Она стукнула кулачком по макушке отца, подчеркивая свою уверенность. Все воины на площадке рассмеялись. Шани превратилась для них в некий талисман. У одних были в цитадели собственные семьи, другие пришли защищать Фалиндар, когда воины Пракстин-Тара начали двигаться через Таттерак. Но всех объединяло одно: они находились в осаде, сидели запертые в великолепном дворце, где пищу и воду выдавали порциями, и где каждый день приносил новые угрозы снизу. И, тем не менее, они продолжали яростно защищать цитадель. Казалось, будто их коснулось очарование Фалиндара, какое-то волшебство, которое поддерживало веру в сердцах людей и придавало им мужество тогда, когда оно должно было бы иссякать. Никто из них не жаловался, никто не оспаривал распоряжения Люсилера, правителя цитадели. Они были так же преданы Люсилеру, как когда-то Кронину, их первому господину, и Ричиус не сомневался в их готовности умереть, защищая дворец.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});