Клятва всадника ветра - Дэвид Вебер

прожевал яблоко, затем внезапно усмехнулся. - И знаешь что? Это действительно заставляет меня чувствовать себя лучше.

Далаха снова рассмеялась и подняла свой бокал в шутливом приветствии. Он помахал ей недоеденным яблоком в ответ, затем принялся доедать его.

- Ты действительно думаешь, что вмешательство дочери Теллиана в ситуацию в Кэйлате пойдет нам на пользу? - спросила хозяйка через мгновение гораздо более серьезным тоном, и Варнейтус фыркнул.

- Трудно сказать. - Он откусил последний кусочек яблока, бросил обглоданную сердцевину обратно на тарелку, а затем потянулся. - С другим, более типичным дворянином сотойи, я был бы более готов рискнуть предсказанием. Но Теллиан едва ли типичен - я подозреваю, что это главная причина, по которой они хотят его смерти или, по крайней мере, дискредитации и разногласий с короной. - Он пожал плечами. - Мужчина любит свою жену и свою дочь, и я, честно говоря, думаю, что маловероятно, что он отрежет себя от девушки, что бы она ни сделала. Вот настоящая причина, по которой я был против ее убийства. Если мы сможем запутать его в нашу маленькую паутину, - глаза Далахи вспыхнули при выборе существительного, как он и предполагал, - это сделает гораздо больше для дестабилизации королевства в целом, чем все, чего мы могли бы достичь локально здесь, в Лорхэме.

- Не стоит недооценивать то, что мы здесь делаем, Варнейтус. - Хриплый голос Далахи стал холодным и жестким, и Варнейтус взглянул на нее. - Моя Госпожа не тратит свои усилия на второстепенные проекты, - продолжила она. - Паутина, которую она плетет здесь, протянется до каждого уголка Равнины Ветров. Да, вовлечение Теллиана в ее труды облегчило бы ситуацию. Но, в конце концов, она достигнет своих целей даже без него.

- А если вмешается защитник Томанака? - спокойно спросил Варнейтус. В глубине глаз Далахи появилось странное зеленоватое мерцание, и он почувствовал, как его пульс участился от внезапного покалывания чего-то, на его вкус, слишком похожего на страх. Но он заставил себя пристально посмотреть в эти глаза и напомнил себе, что у него тоже есть свой покровитель.

- Томанак! - Далаха прошипела ненавистное имя. Ее длинные изящные пальцы с накрашенными малиновым лаком ногтями изогнулись, как когти или клещи, и она плюнула на пол. - Это для твоего драгоценного защитника! - прорычала она.

"В тот момент она действительно не выглядела красивой", - подумал Варнейтус.

- Все это очень хорошо, - сказал он бодрым, деловым голосом, - но вашей Госпоже придется иметь дело с этой Керитой, если она зайдет так далеко, собирая вещи воедино.

- Она не будет, - коротко ответила его хозяйка.

- Далаха, - терпеливо сказал он, - это именно тот тип мышления, который приводит к... досадным ошибкам. Я напоминаю вам о том, что случилось с Тарнэйтусом, когда эта самая защитница и Базел пришли с визитом в Навахк.

- Тарнэйтус был дураком, а Шарна - трусом, - парировала она, и ее сочный рот презрительно скривился. - Я не могу поверить, что ваша Госпожа позволила втянуть себя во всю эту неразбериху. Единственное, что Карнэйдоса всегда была умна, так о чем же она думала, выбрасывая хорошие деньги за плохими таким образом?

- Дама с волшебной палочкой умна, - согласился Варнейтус. - Однако в данном случае у нее не было выбора. Решение исходило от самого Фробуса.

Далаха оторвала взгляд от своего бокала с вином, выражение ее лица внезапно стало напряженным. Затем она пожала плечами.

- Я все еще не понимаю, почему Фробус позволил себе согласиться с тем, чтобы прежде всего Шарна разбирался с градани. Конечно, даже Он должен был бы справиться с ордой невежественных варваров, но его отец, должно быть, знал, что он, как обычно, будет думать мелко. И тогда Он выбрал Тарнэйтуса Своим главным жрецом. Тарнэйтус! - Она издала злобный смешок. - Он всегда был таким же глупым, как Трайам, и он определенно доказал это в Навахке! Сначала он переоценил свой собственный ум и силу, а затем Шарна был слишком напуган Томанаком, чтобы открыто встретиться с ним лицом к лицу, когда Тарнэйтус нуждался в нем больше всего. Но здесь этого не произойдет. Моя Госпожа никого и ничего не боится! Когда нам потребуется ее помощь, она окажет ее и плюнет в лицо Томанаку, если потребуется.

Варнейтус пристально смотрел на нее несколько секунд, и мышцы его живота напряглись от того, что он увидел в выражении ее лица. Было более чем возможно, что она слишком много читала о намерениях своего божества. Но также возможно, что это было не так. Госпожа Далахи не отличалась ни чувством сдержанности, ни готовностью принять любые ограничения своей власти. Или, если уж на то пошло, тем, что большинство смертных назвали бы здравомыслием. Волшебник-жрец вспомнил свой разговор с Джергаром, и он почувствовал, как пот пытается проступить вдоль линии роста его волос.

- Надеюсь, что до этого не дойдет, - сказал он через мгновение, подбирая слова и контролируя свой тон гораздо тщательнее, чем он обычно делал в разговоре с Далахой.

- Я очень сомневаюсь, что это произойдет.

Она тоже, казалось, отступила на шаг от напряженности предыдущего момента. Она подняла свой бокал с вином и сделала изящный глоток, затем осторожно поставила его на стол.

- Все части на месте, - сказала она. - Когда они решили передать эту часть плана на ее попечение, они знали, что делают. - Ее улыбка была сделана изо льда и старой, высохшей кости. - Мы разместили ее агентов - включая тех, кто даже не осознает, что работает на Нее - во всех критических местах.

- Включая домочадцев Трайсу? - спросил Варнейтус нейтральным тоном, и она поморщилась.

- Нет, - призналась она. - Не там. - Она раздраженно пожала плечами. - Есть что-то в Трайсу, что меня беспокоит. Когда я смотрю на него, я не вижу того, что вижу в глазах других мужчин.

Она снова взяла бокал с вином, но на этот раз только для того, чтобы сердито заглянуть в его глубину, а не отпить из него, и Варнейтус наблюдал за выражением ее лица из-под похожих на маски глаз. Было очевидно, что ее возмущал очевидный иммунитет Трайсу к очарованию ее изысканно поддерживаемой красоты и неприкрытой сексуальности, но за этим было нечто большее, чем простое негодование. Была также неуверенность, почти след страха, и он склонил голову набок.

- Что ты