Презумпция достоверности (СИ) - Сладкова Лидия

— Не нуждаюсь, — неожиданно для меня совсем другим голосом произнесла Инга, в котором больше не было смеха, наигранной наивности, растерянности, шока. Она все понимала и быстро сложила все в голове, не собиралась отпираться и валить все на любовника. Правда, перед этим позволив себе несколько напряженных минут. — Чего ты хочешь?

— Вот это другой разговор. С этого нужно было начинать. Слушай сюда и запоминай. Сейчас ты подписываешь вот это соглашение, — ткнул пальцем в бумаги. — Вы с Максом разводитесь тихо и мирно. Забудь о Матвеевой. Навсегда. Даже имени не упоминай. Оставь ее в покое, а я сделаю так, что она забудет о тебе.

— А если не подпишу? — платочек все-таки был развязан и стянут.

— Тогда отсюда ты выйдешь в наручниках, — выдохнул я. — А так, может, отделаешься больничкой, щедро обеспеченной твоим папой. Он уже едет сюда, получив такой же пакет документов. Не скажу, что рад выходкам дочери. Мысленно подсчитывает убытки и урон репутации. Дело провернула, а с папой не посоветовалась. Ай-яй-яй!

— Мне это не нужно было. Я давно самостоятельная, — зыркнула она.

— Самостоятельность здесь не причем. Твой отец был против развода, не по причине большой любви к зятю. Просто так было проще проворачивать дела. Ты спутала все карты своей влюбленностью.

— У меня есть доказательства, что ты спал с Матвеевой, — заявила она. Неплохая попытка…И снова мимо.

— Охотно верю, — поставил я локти на стол, посмотрев на нее. — Только меня за это не посадят. Максимум лишат статуса адвоката и ее, а вот тебя…Инга, я положу свою карьеру, но тебя посажу. Пользуйся моментом, пока я добрый. Акция действует только сегодня.

— Ты влюбился что ли? — усмехнулась она, пытаясь меня задеть. — Неожиданно.

— Не испытай моего терпения. Подписывай и не забудь поделиться, где Самойлова.

— Тебе-то она на кой сдалась? Жадная дешевка.

— Я же говорю: я добрый. Сегодня. Делаю все, чтобы срок у тебя был чуточку меньше. Ну? — чуть повысил голос.

— У меня дома. В подвале, — в итоге произнесла она.

— Умница! Думаю, ты понимаешь, что на слово поверить не могу, — я снова достал телефон, набирая сообщения Киру. — Как и то, что кто-то должен сесть.

— Кто? — изумилась она или испугалась.

— Твой любовник, — на это я мог рассчитывать на сто процентов. Хоть какая-то компенсация и Алену впутывать не придется. — Конечно же, если ты пойдешь на все условия и твой папа.

— Ты не посмеешь, — качая головой, проговорила она. — Отпусти его. Я заплачу. Любые деньги. Сколько скажешь, — чета Дорониных сегодня решила озолотить меня? Ни день, а сказка.

— Нет, он сядет и сядет за похищение своей сестры. Никакого упоминания об Алене. А мотив…Следователь придумает. У них в этой части хорошо фантазия работает. Будешь послушной девочкой, и на него, кроме похищения ничего не повесят.

— Сестра никогда не даст таких показаний, — с уверенностью сообщила Инга и, мне было, что ответить и на это.

— Тогда Елена сядет за наркоту, которой она опоила Макса. Срок не меньше, а за ней и вы. ЗАвтра я не буду таким щедрым.

— Ты не докажешь! — крикнула мне в лицо.

— Я докажу. Тебе и это доказательство предоставить, — я откровенно блефовал, но был уверен, что она поведется.

— Мне нужно подумать. Да завтра, — повелась.

Усмехнулся. Наивная.

— Минута и не более.

— Я согласна, только отпусти Игоря. Я возьму все на себя. Я за все отвечу. Это я похитила Елену мне и отвечать. Умоляю. Игорь…Он не сможет в тюрьме. Я все придумала. Все от начала и до конца. Только отпусти. Он не хотел похищать Алену. Это все я. Настояла. Говорила, как все закончиться клуб ему куплю.

Глава 42

— Алена, ты плохо спишь? — спросила меня Наталья Леонидовна, заставив тем самым, бросить взгляд на женщину. Она тут же пояснила: — Глаза уставшие.

Мы сидели и пили кофе в гостиной. Было раннее утро. Тихо перешептывались, чтобы ни в коем случае, не услышала Маша. Для нее мы приехали на отдых. Девочка, первые дни, сторонилась, что было совсем неудивительно, учитывая мои синяки на лице. Остальные я тщательно скрывала под одеждой с высоким горлом и длинными рукавами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Наталья Леонидовна же, увидев меня в аэропорту, горестно всплеснула руками.

— Господи, Алена Дмитриевна, что случилось?

Если честно я, совершенно, не знала, как на ее переживания реагировать. Направилась к ней, с вежливой улыбкой, приготовившись врать. За поездку и перелет в столицу, Артем успел меня проинструктировать. По новой версии, на меня напали хулиганы и от этой версии отступать не следовало. Она мне руки протянула и сразу в объятия.

— Девочка, да что же это твориться, — с переживанием проговорила. И от ее тона, слов, материнских объятий, взяла и разревелась, будто знала ее сто лет, а не второй раз в жизни видела. Совершенно по-глупому и некрасиво. Со мной давно никто не говорил материнским голосом, не гладил по головке, не прижимал к материнскому сердцу, и не интересовался, что твориться в моей жизни. Неудивительно, что я расклеилась, только увидев, протянутые руки ко мне. На протяжении полета, она держала меня за руку, в целях поддержки. Я успела ей пожаловаться, что боюсь летать.

Через несколько часов маленький домик во французком колоритном южном городке, с мягким климатом, на берегу небольшой речушки, стал мне временным убежищем. Уже больше двух недель я была гостьей в чужой страны. Как бы нам не хотелось, но Саша настоял на отъезде. Среди ночи, через день после моего приезда к баб Маше, появился Артем, ошарашил просьбой собраться, как можно скорее. Вот так опомниться не успела, как оказалась в аэропорту, а потом и в столичном, узнав, куда я лечу. Да еще и в компании мамы Саши и племянницы. Той самой Маши, чьи интересы мне предстояло защищать в будущем. Звонить запретил. Связь держали через Кирилла, который выступал вроде посредника между нами.

— Все сложно. Возникли некоторые трудности. Они упираются, но это неудивительно, — слышала я каждый раз общие фразы брата Загорского и никакой конкретики. Мне от подобных ответов и положения дел было только хуже. Лучше уж знать тяжелую правду, чем вот так. К сожалению, я также понимала, что по телефону такие вещи обсуждать было категорически нельзя.

— Я хочу вернуться в Россию, — настаивала я.

— Это исключено, — категоричный ответ. — Он не позволит.

— Дай мне с ним поговорить?

— Алена, нельзя вам сейчас общаться, — в очередной раз категорично.

И так каждый раз. Каждый раз меня сковывало от телефонных разговоров, заставляющих сжимать руку в кулак. Сильно, чтобы ногти впились в ладонь, и стало больно. Но делать было нечего, я была не в той ситуации, чтобы ставить условия и придаваться эмоциям. К тому же проявлять их Кириллу было стыдно и неуместно. Он и так каждый раз терпеливо слушал мой дрожащий голос. Оставалось прикладывать максимум усилий и, стиснув зубы ждать.

Наталья Леонидовна скучать не давала, устроив культурную программу по городку, с массой блошиных рынков с антиквариатом, креативными арт-фестивалями, шопингом, вечерними прогулками, вкусной едой, особенно для сладкоежек, но на душе было все также неспокойно.

— Немного, — я выдавила из себя улыбку. На глаза снова навернулись слезы. За это время я стала ужасной плаксой. Моя нервная система оставляла желать лучше. Ко всему добавились кошмары. Они преследовали меня не каждую ночь. Иногда. В них я снова бежала от своих похитителей. Один раз Нателье Леонидовне пришлось меня будить — кричала во сне, а потом и отпаивать меня успокоительным. Теперь каждый вечер она заваривала мне вечерний успокоительный чай. — Все дело в новом месте. Тяжело привыкнуть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Наталья Леонидовна покачала головой, не поверив мне, а потом накрыла своей ладонью мою, немного сжав ее. У меня в такие моменты ком к горлу подступал, ощущая неподдельное тепло и заботу женщины. Она, за время, проведенное вместе, хлопотала и кружила надо мной, пыталась накормить, приготовила какую-то чудодейственную мазь для моих ушибов, которая действительно помогла. Раны мои поджили. Я наблюдала за происходящем и не понимала: почему чужие люди относятся крайне сердечно? Родители…Моя рана на всю жизнь. С того самого телефонного разговора, который произошел в Сашиной квартире, не звонили. К слову сказать, Наталья Леонидовна лишних вопросов не задавала. Для нее было достаточно «рабочей» версии. Правда через несколько дней совместного проживания, все поинтересовалась, с кем из ее сыновей у меня отношения. В первый момент даже впала в ступор, не от вопроса, а от его смысловой постановки. Наверное, со стороны было выглядело именно так, как преподнесла мне их мама. Отпираться не имело ни какого смысла, как и врать. Ее удивил мой ответ. Она искренне считала, что роман со мной закрутил Кирилл. Объяснять, причину таких умозаключений, не стала и против не была. Последнее так вообще вызвало во мне облегченный вздох. Хоть в чем-то я могла быть спокойна.