Презумпция достоверности (СИ) - Сладкова Лидия

— Саша, я боюсь за тебя.

— Бойся, но у баб Маши, — прижался лбом к ее лбу, в глаза заглянул. — Это самое верное решение сейчас. Будь готова к тому, что тебе придется улететь за границу. Мне нужно тебя уберечь. Бог даст все закончится быстро.

Она кивнула. Слезы снова смахнула. Не без моей помощи. Плечи расправила.

— Я поняла. Сделаю все, как скажешь.

— Моя храбрая девочка, — похвалил я ее, прижимаясь губами к ее лбу.

— Прости.

Я удивленно на нее посмотрел.

— За что?

— За чай. Если бы я тебя не пригласила тогда, ничего бы не случилось между нами, — сказала она. Вроде, как откровенную глупость.

— Это бы случилось в другой раз, — хохотнул я. — Ты бы не смогла устоять.

— Господин адвокат, да самоуверенность так и плещет из вас.

— Что есть, то есть. Я должен быть благодарен Морозову, что он назначил тебя адвокатом Дорониной. Ты моя красивая, добрая, справедливая, сильная девочка.

Аленка ничего не ответила, только обняла, прижалась посильнее, пообещав, мне, что отпустить через две минуты.

— Или через три, — сказала она, а потом потянулась и сама поцеловала меня.

— Я хочу, чтобы ты знал, — отпустила она меня. — Когда я уезжала от родителей, из родного города…Нет, не так. Я бежала из родного города, от родителей, от, когда-то любимого человека. Я хотела поменять свою жизнь, чтобы забыть и не вспоминать. Я хотела другой любви, чтобы забыть о нем навсегда. Чтобы вышибло. Наверное, это мной и двигала, когда я позволила остаться тебе на ночь в моей постели. Глупо. Наверное.

Слезы снова потекли по ее щекам.

— Я не о чем не жалею. Я рада, что ты ворвался в мою жизнь. Пусть даже при таких обстоятельствах. Сейчас я не хочу ничего забывать. Мое прошлое- часть меня самой. Пусть она будет. Сейчас я просто хочу, чтобы все оставили нас в покое, и ты рядом был.

— Перестань плакать, — сказал я. Глаза у Алены уже были красными и опухшими.

— А еще я боюсь летать. До чертиков. И позволяю себе такую роскошь раз в три месяца, а то и больше. И я никогда не была во Франции.

— Вот и отлично. Тебе понравиться. Мама такую культурную программу вам устроит — скучать не придется.

— Надеюсь, я ей понравлюсь. Маме.

— Уже. Все уши мне протрещала, — усмехнулся я, коротко целуя ее. Надо же было прекратить поток влаги на ее лице. — Не плачь, все будет хорошо.

Кивнула, на поцелуи отвечала, вцепившись в мою футболку. Но губы все равно продолжали трястись.

— А еще я тебя люблю, — проговорила мне в губы тихо, но я все равно услышал.

— Я тоже тебя люблю, — произнес я ответное признание.

— Я знаю, — улыбнулась она.

— Правда?

— Ага, ночью слышала.

— Ах, ты хитрушка, — щелкнул я ее по носу. — Не спала, значит.

— Немного. Я сначала подумала, что мне приснилась, но поразмыслив, решала, что это было наяву.

Я снова ее поцеловал, уже более глубоким и горячим поцелуем. Она сама оттолкнула меня от себя, схватила сумку и вышла в подъезд. Попросила не провожать, иначе не уедет и не отпустит.

Послушался. Не провожал. Разве, что взглядом из кухонного окна, наблюдал, как она садилась в машину.

Как только за Аленой закрылась дверь, стало совсем тихо. Тишину нарушал только звук, работающего телевизора на кухне. Придаваться печали, раздумьям было не время. До момента, как предстоит расставить все точки над «i» оставалось не так много времени, а еще были не решенные проблемы. Встречу назначили в офисе Доронина. Максим, хоть и пообещал собраться и не пить, но волновал меня. Его потерянность, неверие в случившееся, не давало мне покоя. Конечно, он мозгами все понимал, а вот принять оказалось труднее. Поэтому уже второй раз за утро я справлялся о его делах. На словах дела обстояли нормально, а вот на деле…Как бы он мне все не сорвал. Тут было над чем задуматься. Муж и жена — одна сатана и все в таком духе. Впервые за долгое время почувствовал недоверие и неуверенность в друге. Это не сулило ничего хорошего. Один бог знает, что у него сейчас в голове.

Тряхнул головой, не давая гнетущим мыслям, засесть там окончательно. Такие думки реально мешали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сделал еще пару звонков, чтобы убедиться, что все идет по плану. Ингу «пасли» ребята Кирилла. Она все время находилась дома и названивала своему любовнику, который, между прочим, неплохо доигрывал свою роль. Все жаловался, что устал сидеть на брошенном заводе и охранять Алену. Просил не приезжать. Инга же в ответ умоляла потерпеть. И он терпел, правда, уже в другом подвале и в другом качестве. Надеясь, на снисхождение. Только вот его не будет. Борисыч подготовил заключение, о нанесенных побоях. Бумажку нужно было только забрать. Это не означало, что она пойдет в ход, но лишний козырь не помешает. Кто знает, как запоют наши птички. Надо же их простимулировать, чтобы они были более сговорчивыми и готовыми совершить свой «подвиг».

Телефон издал короткий сигнал. Входящее сообщение. От Алены.

«Объявили посадку. У тебя все хорошо?»

Быстро напечатал ответ.

«Не волнуйся, все хорошо. Откидывай кресло и спи»

Ответное сообщение пришло через пару минут, заставив улыбнуться.

«Артем травит анекдоты — не уснешь. Люблю тебя»

«И я»

Через полчаса, быстро одевшись, собрав все необходимые и важные документы, вышел из дома. Решив приехать в офис друга пораньше. Пить Макс, не пил, но дымил, как паровоз. Стресс.

— Сань, отпусти его?

Мой взгляд метнулся к Доронину. Он сидел в своем кресле, с закрытыми глазами. В первый момент я впал в ступор от растерянности. Не надолго.

— Любовника Инги, — уточнил он, чем заставил меня всерьез насторожиться и даже сердце ёкнуть.

— Чего? — мои глаза полезли на лоб, от удивления. Вон, даже ручка выпала из рук. Правда, мне до нее не было никакого дела. Меня куда больше волновали, брошенные слова Макса и это за сорок минут, до прихода его жены. Уму непостижимо! У меня друг идиот! От рождения.

— Отпусти, как друга прощу, и ее отпусти, — открыл он глаза, посмотрев на меня в упор, печальным зайчиком. — Я все возмещу Алене. Сколько скажешь. Сколько потребуешь. Только отпусти.

— Причем здесь деньги? — спросил я, сложив руки на груди, пытаясь сдерживать, растущее внутри раздражение. — Ты головой стукнулся? Или ты боишься? Что яйца зазвенели в трусах? Испугался до зеленых соплей.

— Деньги, как раз оказались и причем, — ответил он печально. Мне захотелось подойти к нему и отвесить хороший подзатыльник. — Они всему виной. Я буду по гроб жизни тебе обязан, но сейчас давай поступим, как я прошу. Если поднимется шумиха, то зацепит всех. Пострадают все. Ты в первую очередь.

Почему все об этом твердят? Будто я не знаю и, будто только это меня волнует в данный момент. Ах, да еще всех волнует моя карьера. Надо же, какие заботливые.

— Макс, ты понимаешь, что она бы оставила ее там попросту умирать. В том гребаном подвале. Умирать. Тихо сходить с ума. Без еды и в холоде. Сама бы укатила на какие-нибудь острова со своим любовником. То, что она сбежала это просто удача или подарок небес. Называй, как хочешь. Твоя благородная спланировала развод от А до Я. А ты просишь меня не включать «ответку»?

У него вырвался вздох.

— Да, я прошу. Как друга. Как брата.

— Я, по-твоему, благородный?

— Ты умный, — услышал я феноменальный ответ, разозлившись еще сильнее.

— Да, я умный, а еще я не хрена не благородный. Это плохо. А ты истеришь.

Максим зажмурился, голову руками обхватил.

— Я только сегодня ночью понял: насколько все серьезно. Черт…Мы же взрослые люди…А тут подстава, угрозы, развод, Алена твоя в синяках…

— Ты, недоумок, все понял и поэтому решил их отпустить? Тогда какого хрена ты моего разрешения спрашиваешь? Давай отвалим твоей женушке деньжат и отпустим на все четыре стороны. Еще и медаль повесим за нелегкий бой, а ты прольешь скупую мужскую слезу ей на грудь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Сань, я…

— Что ты? Покой потерял? В какого ты такой идиот, — в порыве злости бросил я. — Начни, наконец-то думать головой, а не другим местом. Прямо сейчас начни. Думаешь, она остановиться, если мы ее с миром отпустим? Хрен тебе.