Ибсен. Путь художника - Бьёрн Хеммер

Что выражает такая мечта — консерватизм, обращенный в прошлое, или радикализм, устремленный в будущее? Пожалуй, это центральная проблема в творчестве Ибсена. Возможно, драматург искал некий третий путь. Он обращался к свойствам человеческой натуры, не тронутым цивилизацией, к естественным задаткам личности. В то же время он желал бы освободить их и подвергнуть облагораживающему влиянию культуры.

По мнению Ибсена, исторический процесс динамичен и направлен в будущее. Он стремится к высшим ступеням развития — несмотря на все ошибки, отступления и зигзаги в истории человечества. Поэтому ибсеновский герой — такой, как доктор Стокман — не умещается в рамки политических или идейных концепций. Кажется странным, что известный обществовед Альберт О. Хиршман[80] в своей книге «Риторика реакции», выступая против каких бы то ни было изменений в обществе, восхваляет Ибсена и Стокмана за их реакционную точку зрения. Однако мы видим, что в пьесе «Враг народа» речь идет как раз об исторически обусловленной необходимости радикальных перемен в обществе во имя будущего.

На сходке горожан Стокман высказывается в том духе, что интеллектуально развитая личность должна держаться вне всяких партий и социальных групп. Можно сказать, что подобная точка зрения вполне универсальна: интеллектуал, как правило, несет в себе некое «диссидентское» начало. Такую позицию выбрал сам Ибсен по отношению к норвежскому обществу — позицию «постороннего», аутсайдера.

Здесь снова можно вспомнить ибсеновскую эстетику «дистанцированности и отчужденности» с его пониманием «отступника» как действующего лица в истории. Сходную точку зрения выразил Вацлав Гавел[81]. В одном из своих интервью он говорит о том, что означает в авторитарном и репрессивном обществе недостаток социальной ангажированности для писателя, вышедшего из буржуазной среды. Это означает, что писатель оказывается где-то «вне», смотрит на мир «снизу» или «со стороны». Такое экзистенциальное переживание «выхода», испытанное в молодости, позволило Гавелу, по его собственному мнению, стать писателем: «Несколько раз я спрашивал себя: почему я, собственно, начал писать и вообще стремиться к чему-то? Разве не потому лишь, что хотел преодолеть глубокое ощущение своей неуместности, чуждости, асоциальности, даже абсурдности, и жить с этим дальше?»

Именно ощущение асоциальности и абсурдности своего положения пробуждает в Стокмане волю к борьбе. Он только что убедился в своей правоте, и его противники тоже фактически признали, что он прав в деле о загрязнении вод. Самое очевидное тому подтверждение — поспешная продажа акций владельцами курорта и скупка их Мортеном Хилем. Влиятельные члены общества сочли целесообразным поверить словам доктора и стремятся наилучшим образом обеспечить собственные интересы.

Из тех же узкоэгоистических интересов фогт, Ховстад и Аслаксен после сходки горожан пытаются договориться с доктором. Для доктора это является новым испытанием, для его противников — разоблачением, еще одним доказательством их беспредельной подлости. Таким образом, драматург не ослабляет накала действия даже после драматической сцены собрания. А Стокман имеет возможность показать, что он не желает быть управляемым и не даст использовать себя как дойную корову — но останется свободным, высокоморальным человеком. Этим объясняется его троекратное и решительное «нет» в ответ на все компромиссные предложения.

Когда «народ» становится «врагом»

«Враг народа» вносит весомый вклад в дело борьбы за свободу слова. Эту борьбу ведет в драме персонаж, которому присущи как героические, так и комические черты. Доктор решительно берется за дело и вступает в открытую конфронтацию с обществом. Вспыльчивость доктора, его порой невразумительные реплики, рассеянность и недостаток тактических способностей в определенной степени отдаляют зрителей от героя, несмотря на всю к нему симпатию. Поэтому мы не можем целиком и полностью идентифицировать себя со Стокманом как с борцом, страдающим за правое дело.

Дистанцированность делает восприятие более объективным, и пьеса заставляет задуматься над важными вопросами взаимоотношений между обществом и личностью, начальником и подчиненным в учреждении или на предприятии. Всегда ли путь служения является верным? Какими этическими соображениями руководствуется пресса, каковы ее мотивы? Каковы возможности большинства и меньшинства в том, чтобы сделать правильный выбор? Как голос оппозиционера можно заглушить серией тактических нападений — через субординацию и манипулирование собранием, шельмование, с помощью полуправды и слухов, экономических санкций и т. д., и т. п. Подобным средствам несть числа.

Хотя в драме есть главный герой, пытливый взгляд автора устремлен не только и не столько на него. В центре внимания Ибсена — определенного рода общество и те основы, на которых оно стоит. Поэтому мы лишь сужаем содержание драмы, обсуждая исключительно характер доктора — или цепляясь за его вульгарные высказывания о значении среды для развития «расы» и личности. Превращая доктора в поборника расовой гигиены и реакционного учения о роли элиты, мы рискуем придать названию «Враг народа» буквальный смысл, лишив его иронической окраски. Что было бы искажением авторского замысла, ибо Ибсен стремился показать в этой драме, как общество превращает друга народа во врага народа.

Доктор на своем опыте убедился: данное общество так сильно поражено болезнью, что ему лучше умереть, чем влачить жалкое существование на отравленной ложью почве. В этом обществе противоречие между теорией и практикой настолько глубоко, что люди привыкли жить по двойной морали — в других они осуждают то, чем сами тайком занимаются. Например, фогт обвиняет брата в использовании «обходов или подходов с заднего крыльца» (3:540). Но как раз сам фогт входит с заднего крыльца в редакцию газеты — именно он манипулирует людьми и событиями.

Во «Враге народа» Ибсен возвращается к проблематике «Привидений». Он показывает, как общественное мнение довлеет над судьбами людей, как оно питается вчерашними «истинами» — теми застарелыми предрассудками и мертвыми догмами, в которых фру Альвинг видела главное препятствие для лучшей жизни.

Во «Враге народа» власти фактически санкционируют преследование доктора чернью, которая забрасывает его дом камнями — так он становится местным подобием святого Стефана. (Параллель с пятым действием «Бранда» здесь очевидна: «Мир» не терпит апостолов правды.) Когда происходит насилие, полицмейстер Стокман умывает руки: «Я сожалею, что не в моей власти было предотвратить эти ночные бесчинства» (3: 619). На самом деле фогт управляет всей этой интригой, которая приводит к жестоким гонениям на доктора.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});