Черный ураган. Честный Эйб - Рубинштейн Лев Владимирович

За поясом убитого торчала бумажка. Путник поднял её.

На бумажке был нарисован крест. Внизу было написано: «Так будет со всеми проклятыми аболиционистами».

— Это пограничные головорезы из южных штатов, — сказ путник. — Вот он, кровавый Канзас! Вот он, вольный Запад!

Путник говорил громко. Вероятно, он привык рассуждать вслух, передвигаясь в одиночку по безлюдным степям. Но его голос услышали. Две фигуры поднялись из-за сухого куста в десяти шагах от него.

— Масса, вы с Севера или с Юга? — спросил один из них.

Это были негры. Один — рослый и мрачный, с головой, повязанной белой тряпкой, угрожающе держал в руке топор. Другой…

— Боже милостивый! — закричал другой, бросаясь вперёд. — Да ведь это Сэм Грегори с «Чертополоха»!

Путник вздрогнул, вперился в кричавшего и вдруг загоготал:

— Ах, чёрт тебя возьми, Эл Кимбс, дружище! Ах ты, старая косточка! Девять лет мы с тобой не виделись! Как ты сюда попал?

— Масса Сэм, масса Сэм! Я теперь беглый негр, как и работяга Дик! Вот он перед вами, этот Дик!

— Как ты можешь быть беглым, если ты свободный негр?

— Ах, масса Сэм, разве в Канзасе смотрят, кто свободный, кто раб? Здесь чёрная морда — значит, раб! Меня схватили посёлке Датч-Генри и сковали одной цепью с Работягой Диком. И мы бежали!

— Где же цепь?

— Ох, нет её, масса Сэм! Мистеры бандиты перепились после рейда. Эти головорезы убили молодого Таунсенда и вечером напились, и в этом было наше счастье. Старая скво, которая служит у них кухаркой, принесла нам камень, и мы сбили цепь и убежали.

— Работяга Дик тоже свободный? — спросил Сэм.

— Нет, масса, — гортанным голосом ответил рослый негр, — я раб из Миссури. Я бежал от хозяев. За мной гнались с собаками. Видите, масса, я ранен в голову.

— Куда же вы идёте? На Север?

Оба негра опустили головы.

— Нет, масса Сэм, — сказал Эл, — мы ищем капитана Брауна.

Сэм широко раскрыл глаза:

— Вы ищете Джона Брауна, который недавно убил четырёх человек?

— Масса Сэм, — сказал Эл, — он не убил их. Он их казнил. Они сами убийцы.

— Это белые господа из тех, которые весной устроили резню в городе Лоуренсе, — добавил Работяга Дик, — это южане, да проклянёт их господь!

— Они хотят сделать эту землю землёй рабства, — сказал Эл Кимбс.

Сэм слышал о Брауне не раз. Словно опаляющий вихрь, носился этот пожилой человек по Канзасу с винтовкой в руках. Слово «Браун» наводило страх на рабовладельцев. Переселенцы с Севера произносили его с надеждой, погромщики из Миссури с ужасом. «Убийца Браун»… где он скрывается? «Мститель Браун»… Он возникает из тучи!

— Отлично! — проговорил Сэм после минутного молчания. — Я вижу, что здесь пахнет порохом на каждом перекрёстке. Это тебе не Брук-Фарм, миляга Эл.

Эл понимающе затряс головой.

— Что вы, там были настоящие люди, масса Сэм! Как жаль, что ассоциация распалась!

— Она не могла не распасться, Эл. Там были одни мечты. Но как здорово, что мы с тобой опять встретились в пути!

— Судьба, масса Сэм, — серьёзно сказал Эл. — Нам судьба вместе бродить по Америке. Идёмте с нами к Брауну.

— Какой мне толк от твоего Брауна? Я не аболиционист. Я ищу работу.

— Видать, что вы не разбогатели за девять лет, масса Сэм?

— Я ещё разбогатею, — отозвался Сэм. — Но лучше скажи мне, что делать с мёртвым телом?

— Это и есть молодой Таунсенд, масса Сэм. Надо дойти до фермы «Текучая Вода», милях в шести отсюда, и сказать его родителям. Нас там не тронут. Это фермеры из Иллинойса, они терпеть не могут охотников за неграми.

— Весёлая, однако, задача у нас с тобой, Эл! Сообщить родителям… Нет уж, возьмём тело и отнесём на ферму. Плохой подарок, но нельзя же оставлять его здесь на прокорм хищным птицам. Эй ты, Работяга, ты в состоянии помочь?

— Я могу даже целое дерево утащить на плечах, Сэм, — сказал Работяга Дик, — только замолвите за нас словечко белым, чтоб они не выдавали нас головорезам из Миссури.

— Со мной вам нечего бояться, — веско сказал Сэм. — Я Сэм Грегори, механик из Нью-Йорка!

После похорон молодого Таунсенда ферма «Текучая Вода» превратилась в крепость.

У старика Таунсенда было, помимо убитого, ещё четверо сыновей. Они днём и ночью несли караульную службу. Полевые работы прекратились. Даже женщины ходили к речке с ружьями за спиной.

Два негра и механик из Нью-Йорка оказались желанными гостями на ферме. Сэм получил ружьё, а Эл и Дик пистолеты. Они дежурили на дворе и на крыше фермы в очередь с сыновьями хозяина.

Так прошла неделя. Из посёлка Датч-Генри доходили слух что головорезы поклялись уничтожить ферму и ждут только подкреплений из соседнего штата Миссури.

— Мистер Таунсенд, — вежливо сказал Сэм хозяину, — на вашем месте я не стал бы ждать гостей. Я собрал бы соседей и попытался бы выкурить всю шайку из Датч-Генри.

— Сохрани меня господь! — важно отвечал старик. — Сказано в священном писании: «Не говори: я отплачу за зло, предоставь господу, и он сохранит тебя». Нечестивые хвастаются, что убьют нас, но на деле рука божия уже поднялась над ними.

— Это очень глубокомысленно, — заметил Сэм, — но как бы они не изловчились перестрелять нас, прежде чем рука божия опустится.

— Это хвастуны и трусы, — сказал старик. — Они не осмелятся. Ворота укреплены, ферма окружена высоким забором, окна закрыты щитами. Мои сыновья лучшие стрелки в Канзасе, а запасов продовольствия и воды у нас хватит на месяц.

Сэм почтительно посмотрел на карандашный портрет убитого Таунсенда-младшего, висевший на бревенчатой стене в рамке из засохших цветов, и отправился восвояси, прижимая к груди ружьё.

В тот же вечер по холму невдалеке от фермы галопом проскакал всадник в широкополой шляпе и бросил на землю листок бумаги, приколотый к палке. Сэм хотел выстрелить вслед всаднику, но старик удержал его.

За бумагой отправилась вооружённая экспедиция. Через несколько минут Сэм читал текст, написанный неуклюжими каракулями:

«Капитан Хэйс сопчает, што у нево нету зла, но есть сто добровольцев первово сорта. И он даёт клятву на светой библие, што не тронет никово, есть ли проклятае абалиционисты уйдут сами па дабру па здарову и аставят чорных. И он будит ждат три сутки, а патом пеняйти на себя. С пачтением капитан Хэйс и вот ево знак».

Внизу были нарисованы три креста и череп.

— Мы не для того пришли в Канзас, чтоб кланяться разбойникам, — сказал хозяин. — Через трое суток мы им покажем, кому принадлежит земля в Канзасе.

В тот вечер караулов было меньше. Младший сын хозяина дежурил за воротами, а племянница сидела на крыше. Сэм лежал в сарае на деревянной кровати (он постоянно спал в сарае), а негры чистили свои пистолеты, сидя на корточках возле фонаря, поставленного прямо на пол. Тусклый свет фонаря играл бликами на потном лбу Работяги Дика.

— Могу вам сказать, ребята, — говорил Сэм, — что за эти девять лет я прошёл через семь штатов. Работал я и помощником машиниста на пароходе, и плотовщиком на Миссисипи, и кондуктором на железной дороге, и печатником в типографии, и зазывалой на ярмарке. И везде меня выслеживали агенты Корни Вандербильта. И я бежал всё дальше и дальше.

— И вы нашли справедливость? — спросил Эл.

Сэм Грегори вздохнул.

— С тех пор как я поступил мальчиком на «Чертополох», друг мой Кимбс, справедливости я в этой стране не видал.

— Гм, я тоже, — подтвердил Эл.

— Говорят, справедливость есть в Калифорнии, — подал голос Работяга Дик, — только для белых. А чёрным справедливость и там не полагается.

— Думаю, что и в Калифорнии её нет, — сказал Сэм.

— Ох, масса Сэм, я плохо разбираюсь в политике, — грустно проговорил Работяга, — но я хотел бы, чтобы кто-нибудь из образованных людей сказал мне, есть ли в Штатах такое место, где чёрным хорошо?

— Такого места нет, — отозвался Эл.

— В Миссури мне говорили, что в Канзасе меня не выдадут. Но я вижу, что здесь ничем не лучше, чем в Миссури…