Нечто в лодке по ту сторону озера... - Максим Перфильев

Я заметил что все, кто курил, пользовались здесь не консервной банкой, как на кухне, а вполне приличной черной граненой пепельницей.

Виталий достал свою красивую металлическую и, видимо, дорогую зажигалку и с присущим ему понтом делал все, для того, чтобы на нее обратили внимание.

Так или иначе, но с течением времени по ходу игры мы все разговорились и даже начало казаться, что от моих споров с Виталием и Ольгой не осталось и капли каких-либо осадочных впечатлений. Мы болтали на всякие отвлеченные темы. Обсуждали всякую ерунду.

Когда я захотел пить и спросил об автомате с газировкой, который стоял на кухне, мне ответили, что он работает. Я уже было положил карты на стол и начал подниматься с удобного просторного дивана, чтобы взять себе баночку Pepsi, как Ольга остановила меня, сказав что-то вроде:

— Сиди, я щас сама принесу. Мне тоже надо.

И добавила:

— Тебе какую?

Я удивился, но мне действительно лень было вставать, и я как-то растеряно ответил:

— Pepsi.

И робко протянул две десятки, достав их из кармана.

Ольга действительно сходила за газировкой и принесла мне, даже высыпав потом в ладонь сдачу.

Я насторожено взял маленькую холодную жестяную банку из ее рук.

"Ну, не могла же ведь она с ней ничего сделать. Не могла же ведь она плюнуть в нее или там… Она ведь герметично закрыта, это же алюминиевая банка", — подумал я про себя. И ведь я все-таки видел весь процесс от начала до конца — как она доставала ее, как нажимала на кнопки, совала деньги в приемник, несла мне, одну банку себе взяла, мелочь мне вернула.

Видимо, Ольга хотела то ли помириться, то ли что-то в этом роде.

Забавно, но иногда почему-то с некоторыми девушками нужно сначала сильно поругаться, чтобы они начали воспринимать тебя всерьез и стали по нормальному общаться с тобой.

После нескольких сыгранных партий, мы все немного утомились и решили отдохнуть. Гоша, Стас и девушка, имени которой я так до сих пор и не узнал, встали из-за стола и заходили по квартире. Однако, не смотря на то, что была уже глубокая ночь, и эта ночь вскоре собиралась переходить в утро, никто и не думал прекращать игру и идти спать. Просто необходимо было сделать перерыв. Видимо, все реально ловили кайф от ночного общения под полуобморочным состоянием и со спичками между верхним и нижним веками.

Мазохисты отмороженные.

Виталий откинулся на спинку стула и посмотрел на меня.

— Все-таки не понимаю я тебя с твоей верой. У меня еще куча вопросов осталось. Ты меня не до конца убедил, — произнес он.

— Виталий, не начинай, — протянула Марина, сидевшая рядом со мной на диване.

— Ой, а до какого конца я тебя, интересно, должен убедить? — устало произнес я, потирая ладонями лоб.

Виталий взял со стола свою дорогую металлическую зажигалку и начал крутить ее между пальцами. Властно забавляясь этой маленькой игрушкой, попутно разрабатывая мелкую моторику своей правой руки, он смотрел на меня так некоторое время, а затем спросил:

— Вот, сейчас, например, очень много говорят о клонировании. Ты веришь в Бога. А что, если люди действительно клонируют человека?

Я удивленно, красными от бессонной ночи глазами, посмотрел по сторонам, как бы пытаясь найти в этой комнате причины для сомнений в моей вере, и затем в результате произнес:

— И что?

— Ты, вообще, слышал, что я сказал?

— Да, слышал. Люди клонируют человека — и чо?

— Ну, получается, что человек уподобится Богу, — с неохотой, но так, как потому что все равно пришлось, пояснил Виталий.

Я поморщился и нахмурился одновременно.

— Ну, во-первых Бог и так создал человека по Своему подобию. А, вообще, знаешь, вот… есть, например, музыкальные группы, которые создают какой-то новый стиль — они создают что-то новое, они являются законодателями моды, они становятся легендами. А потом появляется очень много других групп — ну, их просто сотни и тысячи — которые копируют этот стиль. Просто косят под них, да и все. И такие группы, я тебя уверяю, редко выходят даже за рамки своей маленькой страны. А большинство из них не выходит даже за рамки своего города. Потому что они просто копируют. Так что человек никогда не сможет уподобиться Богу. Даже и не надейся.

Виталий смотрел мне в глаза, продолжая крутить в пальцах свою зажигалку.

— Ну…. а как же тогда сам процесс образования жизни? — произнес он, — Ведь вы верите, что душа человека и тело раздельны, так? Тело смертно, а душа живет вечно. Если удастся клонировать человека — значит, получается, души не существует. Есть только тело и разум.

— Почему? — удивленно спросил я. Я действительно не понимал, почему, поэтому ответил: — Может, просто, Бог создал механизм, по которому при образовании… зародыша… душа автоматически вселяется в его тело. И все.

На этот раз Виталий поморщился.

— Чо за бред? — произнес он.

— Почему бред? — ответил я, — Бог создал механизм, который работает. И Бог может спокойно отдыхать, не имея нужды вмешиваться в процесс образования человека. Ну, допустим. Так, чисто, теоретически. Ты ведь сейчас тоже только теоретически рассуждаешь. Так?

Виталий задумался.

— А почему тогда дети иногда рождаются мертвыми? Что, механизм как-то не правильно работает? Он что, не совершенен?

— Почему? — ответил я, — Может, все эти случаи и есть как раз результат вмешательства Бога в процесс работы?

— То есть Бог специально убивает их?

— Ну, да.

— Зачем?

— Откуда я знаю. Чо ты у меня-то спрашиваешь, — развел я руками, — Спроси у Него сам.

Немного помедлив, я добавил:

— Может, Бог просто жалеет этих детей и не хочет, чтобы они жили в этом дерьмовом, жестоком, несправедливом мире — и он сразу забирает их в рай.

Виталий усмехнулся, потом задумался, состроив гримасу — так, как будто не зная, что ответить.

— И вообще, — добавил я, — Почему клонирование, в принципе, должно как-то подрывать основы веры? Просто это заставит глубже задуматься над механизмом образования жизни и связи между душой и телом. Здесь может быть и масса других объяснений. Здесь может быть целая толпа объяснений. И не всегда любое объяснение является правильным. И даже, если иногда кажется, что объяснений нет — это не значит, что их нет на самом деле. Нельзя делать выводы и строить теории только на основе каких-то логических умозаключений. Это даже науке противоречит. Мало ли, что нам кажется разумным или само собой разумеющимся. Так, например, когда открыли вакуум… ну, вакуум, — я попытался руками показать вакуум, — Церковь была настроена очень категорично. Ну… типа, не может быть места, где ничего нет, потому что Бог, типа как, везде. Это сейчас верующим кажутся абсурдными такие заявления. Все разделяют понятия духовная материя и физическая материя. Это сейчас всем верующим это понятно. А тогда священники не догоняли. Это сейчас подобная реакция церкви на… вакуум, — я снова попытался показать руками вакуум, — Всем верующим кажется какой-то странной. А тогда церкви это казалось разумным и вполне логически закономерным… Да и, кстати, понятие вакуума сейчас тоже все-таки в результате пересматривается. Там в нем тааакиииие процессы происходят.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});