Над горящей землей - Николай Штучкин

Наверняка немцы. Окружают. Пройдут минуты, и выстрелы будут со всех сторон. Издали фрицы будут кричать: "Русс, стафайсь!" А подойти побоятся, знают: в задней кабине "ила" есть пулемет.

- Плохи наши дела, Шура, - говорит Константинова.

- Вижу, что плохи, - подтверждает Мукосеева.

- Что будем делать?

- Что скажете, командир, то и будем.

"Ты настоящий солдат, Мукосеева, настоящий товарищ, боевой помощник своего командира", - думает Тамара о своем воздушном стрелке и невольно об их отношениях, об их необычной дружбе.

А дружба у них действительно необычная. Тамара - взрослая женщина, мать, зрелый воздушный боец. Шура - почти девчонка. И внешне выглядит так же: незаметная, маленькая.

- Скажу, Шура, только одно: живыми фашисты нас не возьмут.

- Окружат, будем отстреливаться, - согласно кивает Шура, - последний патрон каждый оставит себе.

- Так и будет, - решает Тамара. И говорит это таким тоном, будто разговор идет не о жизни и смерти, а о чем-то другом, постороннем. Но это не безысходность, не отрешенность. Натура незаурядная, волевая, Тамара надеется на лучший исход, на какую-то помощь извне. И не зря надеется.

Дело в том, что приземлились они не на вражеской территории, а на нейтральной, ничейной. Самолет, идущий на посадку, был виден и нашим и немцам. Поэтому и началась перестрелка.

Обстановка вскоре прояснилась. Приподнявшись в кабине, Тамара увидела ползущих, пробирающихся от воронки к воронке людей. Это были наши солдаты. Тамара узнала их по цвету одежды, а через минуту-другую и по выражению лица. Авиаторов, особенно штурмовиков, пехотинцы считали за кровных братьев.

Так закончился этот полет, сложный, опасный, чуть не стоивший жизни летчику и стрелку. Остается только добавить, что доклад Тамары по радио был принят командным пунктом полка, и вылет штурмовиков состоялся. Летчики, летя на задание, знали, как их встретит противник, заранее приняли меры, позволившие им подавить зенитные средства, успешно выполнить боевое задание.

"Володя, - пишет Тамара, - если бы ты знал, как это хорошо, когда у тебя за спиной верный, надежный товарищ. Говорю о своем воздушном стрелке Шуре Мукосеевой. Девчонка, а сколько в ней смелости, твердости. Настоящий кремень. А сколько боевого умения! Идя в атаку, я никогда не смотрю назад. Уверена, туда смотрит Шура. И смотрит, и все видит. Еще не было случая, чтобы вражеский истребитель атаковал нас внезапно. Двух она уже уничтожила. Короче, я за ней, как за стеной каменной..."

Верочка

Редко, когда в полку служат два брата, вместе летают вместе дерутся с врагом. Редко, но бывает. Бывает, когда на одном самолете летают брат и сестра, брат летчиком, сестра воздушным стрелком-радистом. Всякое бывает. Но такого, наверное, не было: мать улетает на боевое задание, а дочь, пятилетняя девочка, бегает близ самолетной стоянки, играет. Не было, но есть, И это в полку Домущея.

А что делать? Так сложились обстоятельства. Мать Тамары больна, а сестренка Августа учится. Обстановка в Калинине трудная. И вот Верочка здесь. Веселая, радостная - она с матерью, у нее много друзей: летчики, механики, девушки-оружейницы. Кто свободен, тот с ней и занимается: присматривает, оберегает, ухаживает. И Тамара спокойна. Дочка одета, обута, накормлена. И всегда у нее на глазах. Не у нее, так у кого-то другого. И всегда в надежных руках. Что может быть надежнее, теплее, ласковее рук однополчан, боевых товарищей, друзей!

Смотрит Тамара на дочку-смуглякку, а видит Василия. Все у отца взяла: подвижность, общительность, самостоятельность. И внешне портрет отца: такие же темные волосы, такие же большие карие глаза.

- Верочка, что ты здесь делаешь? - спрашивают летчики, увидев ее с куклой у технической каптерки. - Ты ждешь маму? Может, ее прислать? Или тебя к ней проводить?

- Не надо, - подумав, отвечает девчушка, - и присылать не надо, и провожать не надо.

- А почему, Верочка? Ты разве не скучаешь без мамы?

- Скучаю, - отвечает Верочка и поясняет: - Но у мамы свои дела, а у меня свои.

- А какие у тебя дела, маленькая?

- Как какие? - удивляется Верочка. И прижимая к себе куклу, поясняет: - Дочку накормить надо, а потом спать уложить.

А время идет. Позади остались бои за Нарву и Псков. Наши войска воюют в Эстонии. Вот уже и Восточная Пруссия. Лейтенант Константинова - опытный воин, кавалер боевых орденов.

- Кузьмич, как у тебя Константинова? - спрашивает подполковник Зеленцов.- Летчик она хороший?

Николай Кузьмич - это подполковник Домущей, командир 566-го полка, а Павел Зеленцов - командир 999-го полка той же 277-й дивизии, в которую входит и полк Домущея. Значит, они командиры братских полков, друзья по общему делу. А вообще, они разные. Домущей - пожилой, солидный, медлительный. "Выка" - называют его летчики. За глаза, безусловно. Но он об этом узнал. Думали обидится, а он ничего, ему даже понравилось, что его называют медведем. Да еще по-молдавски, на его родном языке. "Медведь зверь уважаемый", - сказал Домущей в ответ на теплую шутку летчиков.

Николай Кузьмич - ветеран авиации. В начале 30-х годов летал на ТБ-3, попал в аварию. След от нее - золотые вставные зубы. Все двадцать восемь.

Зеленцов - из молодых. Недавно был штурманом дивизии, теперь командир полка, крепкий, подтянутый, быстрый на решения.

Не часто, но все же бывает, когда братские полки оказываются на одном полевом аэродроме. Вот и сейчас вместе, и Зеленцов зашел к Домущею для решения общих дел. Дела решены, и теперь командиры беседуют просто так, по-дружески, вспоминают старых знакомых, делятся новостями, впечатлениями. Вот и спросил Зеленцов о Тамаре.

Не просто так спросил, с целью. Зеленцов знает Тамару с первых же дней ее службы в полку Домущея. Будучи старшим штурманом этой же, 277-й дивизии, он принимал у нее зачет по знанию района нарвского участка фронта. Тогда и узнал, что она бывший летчик-инструктор, убедился, что она хороший методист. Возглавив 999-й авиаполк, он снова вспомнил о ней и постоянно имеет ее в виду, постоянно к ней присматривается. Грамотный, думающий командир, летающий сам на задания, он ценит хороших воздушных бойцов, а особенно тех, кто творчески мыслит, умеет анализировать полет, умеет к нему подготовиться и подготовить других. Под предлогом, что Тамара хорошо знает У-2, много летала на этой машине, он несколько раз приглашал ее на облет линии фронта, много с ней разговаривал. Домущей, прижимистый молдаванский крестьянин, чувствуя, что это все неспроста, ворчал:

- Что ты на моих летчиков посягаешь?

Зеленцов отшучивался:

- Так я же не на летчиков, я только на летчицу.

Вечереет. На командном пункте - в обычной деревенской избе - полумрак. Две лампочки, от которых струится красноватый неяркий свет, не в силах осветить довольно просторную комнату, и хитроватый Зеленцов, сидящий спиной к свету, улыбается, наблюдая за Домущеем, его попыткой спрятать внутрь беспокойство, вызванное вопросом о Тамаре, попытку смолчать, не ответить, перевести разговор на другую тему.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});