Разъезд Тюра-Там - Владимир Ковтонюк

Окинув взглядом панораму предстоящего боя, Звонарев убедился, что японцы успеют пересечь линию фронта. Это было удачей для нашей пятерки истребителей, так как не требовалось дополнительного маневрирования.

Понимая, что бой предстоит на встречных курсах, а крыльчатки с эрэсов свинчиваются за равное время при том, что снаряды с направляющих сходят не все сразу, а с секундными интервалами, во время которых происходит сложение скоростей наших и японских самолетов, Звонарев осознал, что эрэсами будет создан объемный взрыв, в который и попадет вся масса японских машин. И нажал кнопку пуска.

Из-под крыльев «ишачка» вырвались мощные языки пламени и в сторону японцев понеслись восемь снарядов, оставляя за собой легкий дымный след и ярко высвечивая хвостами.

Освободившийся от груза истребитель слегка подбросило, Звонарев периферийным зрением видел, как из сплошного облака разрывов, где еще продолжали исчезать выпущенные другими нашими самолетами эрэсы, вываливались горящие обломки японских машин, и, предоставив считать потери японцев наземным службам, выполнил переворот и, переведя истребитель в пикирование, вышел из боя.

Собравшись внизу, наши самолеты над самой землей полетели в сторону своего аэродрома.

Через несколько дней после памятного боя с применением эрэсов, в котором потери японцев составили семнадцать самолетов, Звонарев возвращался с патрулирования на свой аэродром.

Ему оставалось несколько минут полета, когда он заметил шлейф пыли за бешено мчавшейся и петляющей полуторкой, и тень ее смерти в виде японского истребителя И-97, скользившую по земле в ее направлении. Японец, промахнувшись с первого раза, повторял заход. Он так увлекся охотой, что не увидел русского самолета, аккуратно пристроившегося к нему метрах в пятнадцати-двадцати.

Японец задымил и стал плавно снижаться, выискивая более или менее ровную площадку для посадки.

Увидев, что полуторка, в кузове которой было насколько бойцов, повернула в том направлении, куда «потянул» японец, Звонарев не стал добивать его, а прошел над полуторкой, покачивая крыльями, в сторону аэродрома.

Японец же при посадке перевернулся вверх колесами, но взрываться не думал. Бойцы подбежали к нему и сняли летчика, повисшего без сознания вниз головой на привязных ремнях.

Пока Звонарев заруливал на стоянку, пока техник устанавливал под колеса колодки и помогал ему снять парашют, полуторка въехала на аэродром.

Японец, молодой черноволосый парень, придерживался, чтоб не упасть, за борт машины.

Переводчик отобрал у японца планшетку, осмотрел сначала карту, потом еще несколько бумаг и вдруг, заинтересовавшись, обратился к Кравченко:

— Вот этот документ вас заинтересует, товарищ командир.

Придерживая бумажку от легкого ветерка, стал переводить:

— Рекомендация японским пилотам. В русские части поступили самолеты, оснащенные неизвестным оружием. Отличительными знаками этих самолетов являются белые круги на фюзеляжах. Всем японским пилотам при встрече с такими самолетами в бой не вступать…

— Чепурной! — подозвал техника комполка. — У вас белая краска еще осталась?

И, увидев на лице техника, разгадавшего его мысль, хитрую улыбку, добавил:

— Даю вам день, чтобы к вечеру на всех самолетах были белые круги.

Потрясенный картиной воздушного боя, Гвай в мельчайших деталях рассказывал об увиденном своим товарищам по работе, когда в комнату вошел, отряхивая капли растаявшего снега, бисером усыпавшие пальто, вернувшийся с одного из заводов Юрий Александрович Победоносцев.

Между людьми, собравшимися здесь, давно установились те доброжелательные и удивительно дружеские отношения, которые только и бывают меду единомышленниками, объединенными одной целью.

Победоносцев недавно закончил дополнительные расчеты баллистики эрэсов и его сообщения с нетерпением ожидали.

— Товарищи, учитывая результаты полигонных и натурных испытаний, мною проведены расчеты с целью определения потребной скорости снаряда в момент схода с направляющей. Получается, что до сих пор скорость была недостаточной и хвостовое оперение снаряда не обеспечивало эффективной стабилизации полета, — Юрий Александрович привел цифры и показал присутствующим графики. — Высокая эффективность эрэсов при пуске их с самолетов объясняется тем, что снаряду в момент схода с направляющей уже сообщена скорость самолета. Можно сказать, что применения снарядов в авиации без каких-либо доработок мы добились.

Все молча обдумывали возможные технические решения доработки наземных установок, и, занимая руки, активно вращали на столе изготовленные виде шахматных пешек шестеренки.

— Может, имеет смысл вернуться к дюзам, расположенным под углом, тангенциально, к продольной оси снаряда и продолжить работы по стабилизации снаряда вращением? — неуверенно сказал Малый.

— Но это обязательно вернет нас на путь усложнения пусковых установок, — парировал эту мысль Артемьев. — Иными словами, вместо одной проблемы, которую мы имеем теперь, мы получим две.

Владимир Андреевич сделал небольшую паузу, обдумывая свое предложение.

— Скажите, какой по вашим расчетам должна быть длина направляющих наземных установок?

Победоносцев назвал цифру.

— Для размещения направляющих такой длины у нас нет отечественного автомобиля, — вставил Гвай. — Хотя решение смонтировать установку на шасси автомобиля представляется единственно правильным. Это позволяет повысить не только мобильность установки, но и ее неуязвимость.

— Да, такого автомобиля у нас нет, — согласился с ним Малый. — Сейчас нет, но будет! Я сам поеду на ЗИС и переговорю с товарищами, попрошу помощи в парткоме. Будет автомобиль!

— Увеличение длины направляющих потребует удлинения рамы машины. А это значит, что потребуется новый тип автомобиля, — заметил Гвай. — Автозавод может не пойти на это, у них серийное производство.

— Хорошо, а если мы попросим их удлинить раму и ввести дополнительно еще один задний мост?

Техническое решение было найдено.

Собравшиеся вспоминали теперь те трудности, интриги, борьбу с недоброжелателями, когда приходилось доказывать даже членам правительства очевидные, казалось бы вещи, отбиваться от карьеристов, старавшихся приписать себе несуществующие заслуги.

В то же время с чувством особой признательности они вспоминали Николая Ивановича Тихомирова, родоначальника разработки снарядов, изобретателя бездымного пороха для их реактивных двигателей и создателя газодинамической лаборатории; Сергея Андреевича Серикова — разработчика пороховых шашек требуемой конфигурации, обеспечивающей постоянную поверхность горения, да еще и таких, что можно было их изготавливать массовым производством методом литья; Георгия Эриховича Лангемака — зам. начальника реактивного научно-исследовательского института за неоценимый вклад в разработку конструкций ракет, Бориса Сергеевича Петропавловского — конструктора самолетных ускорителей, от которых и отпочковалась идея создания эрэсов, Ивана Терентьевича Клейменова — начальника реактивного НИИ.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});