Секреты, скрытые в шрамах - Estrella Rose

до своей комнаты, то девушка заходит первая, кладет свой ноутбук на письменный стол и подходит к шкафу с одеждой, пока мужчина кладет свой iPad на столик рядом со своей стороны кровати.

— Что ж, похоже, жизнь начинает налаживаться, — бодро говорит Ракель и раскрывает шкаф, в котором начинает что-то искать.

— Да, теперь мы не будем чувствовать себя неловко, когда будем находиться в одном помещении, — задумчиво отвечает Терренс.

— Согласна.

— И я так рад, что все наконец-то разрешилось.

Глава 127

— Я тоже рада, — скромно улыбается Ракель. — Здорово, что Эдвард нашел в себе смелости извиниться перед нами и Наталией.

— Было видно, что ему пришлось приложить очень много усилий ради этого. Эдварду явно далось это совсем не просто.

— Однако он молодец. Признание своих ошибок и извинение за них требует огромного мужества.

— И было бы неправильно остаться равнодушным.

— Ты ведь сомневался в том, что сможешь простить его.

— Да, но… Он был таким искренним. Говорил с такой жалостью, что не хотелось причинять ему боль. — Терренс качает головой. — У меня реально опустились руки. Я понял, что не могу отказаться принимать его извинения. И… Хотел снова начать общаться с братом.

— Братская любовь оказалась сильнее?

— Типа того. Эдвард не лишен странностей и недостатков, но все же он хороший человек. Далеко не чужой для меня. Он — мой брат, и я люблю его, каким бы этот парень ни был.

— Рада это слышать, — слегка улыбается Ракель. — И рада, что вы все-таки помирились.

— Я и сам рад. Если честно, я скучал по нему. По его шуткам, по времяпрепровождении с ним… Эдвард всегда знает, что мне нужно, и может рассмешить или утешить, в зависимости от обстоятельств.

— Представляю, как он сам рад. Ведь Эдвард совсем не хотел ругаться с тобой, со мной и Наталией.

— Главное, что он понял свои ошибки и извинился. Мы дали ему второй шанс — вот пусть и пользуется им.

— Думаю, что воспользуется. Эдвард услышал все, что мы хотели ему сказать, и прекрасно понял, что его ждет, если он совершит что-то ужасное еще раз.

— Будем надеяться.

В комнате на пару секунд воцаряется пауза, после которой Ракель прекращает что-то искать в шкафу и переводит взгляд на Терренса.

— Кстати, а ты действительно слышал наш с Эдвардом разговор? — слегка хмурится Ракель.

— Да, я слышал все, что вы говорили, — спокойно подтверждает Терренс, продолжая что-то искать на столике рядом со своей стороной кровати.

— И я так понимаю, ты не был разочарован?

— Наоборот, удовлетворен. Эдвард сказал очень многое, что заставило меня стать намного мягче к нему. Понял, что ему действительно очень жаль. Его слова были искренними. Шли от самого сердца.

— Я так и поняла. Ведь со временем ты и правда стал намного терпимее и даже начал проявлять заботу и беспокойство об этом парне.

— Давал то, что мог дать. Во многом это произошло потому, что я видел, как Эдвард сожалел обо всем, что сделал. Начал искать оправдания ему поступкам и понимать его.

— И я не одна знаю, что у тебя были мысли о желании что-то с собой сделать, когда мы были на грани расставания.

— О, я реально оторопел, когда услышал это. Только больше убедился в том, что Эдвард видит меня насквозь, знает, что я чувствую, о чем думаю, чего хочу… Я реально могу ничего не говорить, а он все равно будет знать, что со мной не так.

— Так же, как и ты видишь его насквозь.

— Верно. Я тоже буквально читаю его мысли. Понимаю, когда ему плохо или хорошо. Когда ему нужно утешение и поддержка.

— Прямо как связь близняшек. Ведь говорят, что близнецы чувствуют друг друга как никто другой. Это трудно объяснить, но есть много доказательств этой теории.

— Или как часто говорят, это теория родственных душ. Может, мы не близняшки, но все же братья.

— В любом случае твой братец знает все, что скрыто в твоей прекрасной головушке. Хотя я уверена, что в то время твое настроение было трудно скрыть, как бы сильно ты ни старался. Все прекрасно видели твое состояние, но никто не знал как помочь.

— Это верно. Скрыться ото всех было невозможно…

— Вот поэтому даже самые гениальные актерские способности не смогут скрыть настоящие эмоции. На лице может быть широкая улыбка, а глаза — быть полны печали.

— А как ты думаешь, могли ли Даниэль с Питером что-то подозревать? — неуверенно интересуется Терренс, начав проверять небольшие ящички в своем столике. — Или им не дано понимать мое состояние так, как это делает Эдвард?

— Возможно, они о чем-то догадывались, но старались не говорить об этом, дабы не причинять тебе боль.

— Я тоже так думаю… — Терренс резко выдыхает, слегка потерев лоб рукой. — Ох… Похоже, что однажды мне придется рассказать об этом. Хотя ты знаешь, как сильно я не хочу показаться слабым.

— Никто не будет считать тебя слабаком, милый, — мягко отвечает Ракель, прислонившись боком к дверце шкафа. — Человек, который всегда был сильный, не станет слабым в одно мгновение.

— Ох, понятия не имею, как буду говорить об этом, когда придет время.

— Не обязательно говорить об этом всем. Ты можешь рассказать это только тем, кому доверяешь больше, чем себе.

— Уже рассказал. Тебе — человеку, который значит для меня очень многое. И Эдварду — человеку, который проявлял искреннее беспокойство и хотел как-то помочь. И к которому я отношусь по-особенному… Не так, как к своим друзьям.

— Ты можешь рассказать еще кому-то.

— Я подумаю об этом позже. Не хочу снова говорить о плохом. По крайней мере, до начала суда.

— Ладно, — пожимает плечами Ракель. — Я больше не буду об этом говорить.

Терренс ничего не говорит, со скромной улыбкой отходит от столика и подходит к письменному столу, на котором пытается что-то найти, пока Ракель копается в шкафу и выбирает, что ей надеть.

— Что-то мне стало интересно, чем сейчас занимаются эти два влюбленных голубка, — задумчиво говорит Терренс.

— По крайней мере, я пока что не слышу криков, — задумчиво отвечает Ракель.

— Вот мы и узнаем, что происходит между ними на самом деле.

— Значит, то, что мы ушли в комнату, был предлогом для того, чтобы оставить их одних?

— В какой-то степени, да. Но нам же надо было отнести планшет и ноутбук в комнату. Да и надо бы и одеться по погоде. На дворе осень, уже немного прохладно…

— Нам надо просто прихватить куртку и надеть какие-нибудь сапоги или кроссовки.

— Это ты сейчас