Душитель из Пентекост-элли - Энн Перри

Эмили попыталась было все объяснить, но сестра помешала ей.

– Если вы сказали правду о брате – а я вам верю, – тогда это доказывает, что он не виновен, а виновен кто-то другой, – сказала она девушке. – Разве не в ваших интересах, как, кстати, и в моих тоже, окончательно снять с него подозрение? Доказать, что ваш брат в это время был в другом месте. Это прекрасное начало, а найти того, кто действительно виновен, было бы еще лучше. – Шарлотта перевела дыхание. – Мне казалось, что вам в высшей степени небезразлично узнать, кто так упорно пытается бросить на него подозрение. Если бы речь шла о моем брате… или о ком-то, кто мне не безразличен, я бы сделала все!

Таллула смотрела на нее с нескрываемой неприязнью, которая, однако, стала постепенно исчезать по мере того, как девушка все внимательнее прислушивалась к справедливым доводам новой знакомой.

– У нас общий интерес, хотя причины его разные, – заметила практичная Эмили. – Я полагаю, мы все не сомневаемся в том, что Финли невиновен, не так ли?

– Да, – не задумываясь, ответила ее старшая сестра.

– Я знаю, что он невиновен, – в свою очередь согласилась мисс Фитцджеймс.

– В таком случае сделаем вид, что мы друзья, хотя бы на какое-то время, – сказала миссис Рэдли с обаятельной улыбкой.

Вопреки недавнему гневу Таллула великодушно согласилась.

Когда Финли вернулся домой, он тут же проследовал в будуар сестры и был порядком удивлен, увидев там, помимо нее, двух незнакомых дам. Он никогда не видел Шарлотту, а Эмили если когда-то и встречал, то забыл об этом.

Таллула, знакомя их, не упомянула фамилию старшей из сестер, но очень лестно отзывалась о ней как о человеке, который готов помочь, словно сама поверила в это с первой же минуты знакомства.

Фитцджеймс-младший воспринял это весьма скептически, но когда он посмотрел на Шарлотту, в его глазах появились искорки юмора. Она же ответила ему спокойным взглядом, постаравшись скрыть любопытство и не очень явно разглядывать его. Однако Финли, должно быть, привык к назойливым, а иногда и откровенно нахальным взглядам. Слухи о его связи с убийством двух женщин сделали его популярным.

Это был красивый молодой человек, но Шарлотта не уловила в нем того мужского обаяния, которое ценила превыше красоты. В нем не чувствовалось внутренней силы, которая так ей нравилась и всегда покоряла ее в мужчинах. Финли казался слабым и уязвимым, в нем было что-то безвольное и хрупкое, требовавшее защиты, дабы не исчезнуть навсегда.

Поздоровавшись с Шарлоттой, он тут же отвернулся. Ее имя ничего ему не говорило, а сама она не представляла для него интереса.

– Спасибо за оказанное доверие, – сухо сказал Фитцджеймс и при этом легонько коснулся рукой плеча Таллулы. Этот жест, видимо, был знаком им обоим и говорил о братской привязанности, а возможно, и о благодарности. – Ты действительно не боишься и готова мужественно выслушать все, что скажет отец, узнав, где ты была? – спросил он сестру. – Не так-то легко будет найти кого-то еще, чтобы подтвердить твои слова. Я же ничего не могу вспомнить. Но хорошо знаю одно: в тот вечер я и близко не подходил к Пентекост-элли. Если я что-то и помню, то лишь адскую боль в голове на следующее утро. Боюсь, что все остальные были в таком же состоянии. – Лицо его помрачнело. – Я не смог бы назвать на суде тех, кто был на вечеринке, даже под присягой.

– Возможно, найдется кто-то из гостей, кто был более трезв, чем ты, Фин? – настаивала Таллула.

Молодой человек невесело рассмеялся и взглянул на Эмили:

– Что ж, я могу составить список тех, кто предположительно мог быть там, могу даже сам спросить, видели ли они меня. Кто-нибудь да вспомнит.

– Они также должны подтвердить, что видели там и меня, – настойчиво напомнила мисс Фитцджеймс. – Тогда мне поверят, что я видела тебя в тот вечер. Не обязательно говорить об этом всем и вся. По крайней мере… – Она вопросительно посмотрела на Шарлотту: – Можно ведь сделать так? Я хочу сказать, можно ли сделать так, чтобы об этом не говорили на каждом перекрестке?

– Или в Министерстве иностранных дел, – добавил Финли. – Хотя не знаю, что это теперь изменит. – Он сунул руки в карманы и зашагал по комнате. – Ровным счетом ничего, если мне предъявят обвинение в убийстве Норы Гаф. Даже если будут подозревать только меня одного, и никого больше. – В голосе у него была безнадежность, а в глазах – страх, словно он чувствовал неизбежность катастрофы, но не знал, откуда она грянет, и не понимал, как с ним могло такое случиться.

– Кто-то намеренно хочет бросить на вас тень подозрения, мистер Фитцджеймс, – серьезно сказала Шарлотта. – Он взял ваши личные вещи и подкинул их на место преступления, как в первом, так и во втором случае. Это способен сделать только тот, кто люто ненавидит вас…

– Или моего отца, – прервал ее Финли. – Не представляю, кто может ненавидеть меня. Разумеется, есть люди, которые меня недолюбливают, и есть те, кто завидует богатству моей семьи и ее возможностям. Кое-кто считает, что я не заслуживаю своего положения в Министерстве, не говоря уже о перспективе получить пост посла. – Молодой человек бросил взгляд на своих новых знакомых. – Но я никогда не соблазнял чужих жен, не скрывался от карточных долгов, ничего не крал или… ну и все такое прочее. – Он стоял в дальнем конце гостиной и смотрел на женщин с вызовом и растерянностью, как бы постепенно понимая жестокую правду того, что сказала Шарлотта. Слова возражений, которые он приготовил, так и не слетели с его уст.

– Что ж, вполне возможно, что это враг вашего отца, – согласилась с ним миссис Питт. – Но это еще не всё, мистер Фитцджеймс. Кто бы ни был ваш недруг, он удивительно хорошо осведомлен обо всем, что касается вас. Поэтому ему не составило труда завладеть вашими вещами – клубным значком и запонкой. Более того, он знал, что вы не сможете вспомнить, где были в тот роковой вечер. Улики против вас подбросили, как вы помните, не в тот день, когда вы ужинали дома или у друзей или когда были в опере. Каким образом кому-то стало известно, что у вас на тот вечер были совсем иные планы?

До ошеломленного Финли только сейчас дошел страшный смысл этих слов.

Шарлотта ждала ответа.

Эмили замерла и впилась глазами в молодого человека. Все молчали.

– Отвечай! – наконец не выдержав, воскликнула Таллула резким, высоким голосом с нотками страха в нем. – Кто это, Фин?

Ее брат, побледнев, смотрел перед собой остановившимся от страха взглядом.

– Кто? – еще громче крикнула мисс Фитцджеймс.

– Яго, – почти шепотом, хрипло произнес молодой человек и, закалявшись, отвернулся. – В этот вечер я встретил Яго Джонса и так, между прочим, сказал, что собираюсь на вечеринку в Челси. Назвал даже адрес и съязвил, что таких праведников, как он, там не бывает. А он…

– Это невозможно! – вне себя взвизгнула Таллула. – Как ты посмел сказать такую… нелепость? Ты прекрасно знаешь, что Яго не способен причинить зло кому-нибудь… особенно… – Она резко замолчала. В голосе девушки стояли слезы, а лицо ее стало бескровным. Казалось, сейчас она упадет в обморок.

– Конечно, невозможно! – поспешила ей на помощь Эмили, однако не испытывая той уверенности, с которой стала защищать Джонса Таллула. – Но он мог обмолвиться кому-то об этом, без всякого злого умысла, просто так…

– Кому? – порывисто потребовала мисс Фитцджеймс и резко, почти в панике повернулась к своим собеседникам; она готова была расплакаться. – Кому он мог сказать о том, что Финли собрался на какую-то попойку? Кого знает Яго, кто хотя бы отдаленно что-то слышал или знал о Фине? – Теперь девушка смотрела на брата: – Кому еще ты об этом сказал? Ведь кто-то пригласил тебя на ту вечеринку? Подумай и вспомни! – Теперь в ее голосе были гнев и отчаяние. – Не стой, как… дурак! Любой мог увидеть тебя там. Тот, кто был там, но ушел пораньше еще со свежей головой. Ради всех святых, Фин, пошевели мозгами!

– Не знаю! – Фитцджеймс тоже повысил голос и почти кричал. – Если бы я знал, ты думаешь, я не сказал бы тебе? Ради бога, Таллула, повесят меня, а не… этого чертового Яго!

– Прекратите кричать! – резко остановила их Шарлотта. – Никто вас не повесит, если вы сможете доказать свою невиновность. Для этого надо действительно пошевелить мозгами. Криком здесь не поможешь. Возьмите себя в руки.

Финли, так и оставшись с открытым ртом, оторопело уставился на нее.

– Она права, – сердито сказала его сестра. – Любой, кто видел тебя там, может засвидетельствовать твое присутствие. Или тот, кто хорошо знает тебя и твою способность напиваться до беспамятства, тоже может это подтвердить.

– Но не забывайте, – остановила их Эмили, – не каждый захочет признаваться в том, что был в подобном месте.

– Поговорите с вашими друзьями, – посоветовала Шарлотта. – Я уверена, что хоть кто-то из них достаточно благороден, чтобы подтвердить, что видел вас там если не в конце вечеринки, то хотя бы в начале. А кроме того, он мог бы вспомнить, кто еще был там.