Корабельные новости - Эн­ни Прул

Бан­ни рас­ска­зы­ва­ла о празд­ни­ке в шко­ле. Она го­то­ви­ла ка­кой-то но­мер с Мар­ти. Ку­ойл стал го­то­вить се­бя к ча­со­во­му про­слу­ши­ва­нию чте­ния сти­хо­тво­ре­ний. Он не лю­бил Ро­ж­де­ст­во. Оно на­по­ми­на­ло ему о том, как его брат сры­вал празд­нич­ную упа­ков­ку с рос­кош­но­го на­бо­ра кро­хот­ных ма­ши­нок, точ­ных мо­де­лей всех воз­мож­ных цве­тов ра­ду­ги. Ему, ка­жет­ся, то­же да­ри­ли ка­кую-то иг­руш­ку, но ему по­че­му-то боль­ше за­пом­ни­лись мяг­кие пло­ские упа­ков­ки, в ко­то­рых ле­жа­ли пи­жа­мы или ко­рич­не­вые с си­ним вя­за­ные сви­те­ра, ку­п­лен­ные ма­те­рью. «Ты слиш­ком бы­ст­ро рас­тешь», — уп­ре­ка­ла она его, гля­дя на бра­та Ку­ой­ла, ко­то­рый был не вы­ше сред­не­го рос­та. Ку­ойл то­же смот­рел, как он от­прав­ля­ет «аль­фа ро­мео» пря­мо в бок крас­но­му двух­па­луб­но­му ав­то­бу­су.

Он до сих пор не мог это­го за­быть. Ему бы­ли не­при­ят­ны из­де­ва­тель­ские го­ло­са дик­то­ров ра­дио­эфи­ра, от­счи­ты­вав­ших, сколь­ко дней ос­та­лось для по­ку­пок, и при­зы­вав­ших по­тен­ци­аль­ных по­ку­па­те­лей оформ­лять кре­дит. Прав­да, ему нра­вил­ся за­пах ели. Ему при­дет­ся пой­ти на школь­ный празд­ник. Ко­то­рый на са­мом де­ле празд­ни­ком не был.

***

Зал был на­бит бит­ком. Все на­ря­ди­лись в луч­шую оде­ж­ду: ста­ри­ки бы­ли в пах­ну­щих кам­фа­рой чер­ных пид­жа­ках, под­жи­мав­ших их под мыш­ка­ми, жен­щи­ны — в шел­ках и тон­кой шер­сти. Бе­же­вый, ки­но­варь, алый, брон­зо­вый, оран­же­вый и крас­ный. Италь­ян­ские туф­ли. За­ви­тые ло­ко­ны, взби­тые и за­ли­тые ла­ком до пла­ст­мас­со­во­го со­стоя­ния. По­ма­да. Крас­ные кру­ги ру­мян. Вы­бри­тые ску­лы у муж­чин. Гал­сту­ки в цве­то­вой гам­ме по­да­роч­ной упа­ков­ки. Де­ти в яр­ко-ро­зо­вых и кре­мо­вых на­ря­дах. Аро­ма­ты на­ду­шен­ных тел, гул го­ло­сов, как жуж­жа­ние над цве­точ­ным лу­гом.

Ку­ойл нес на ру­ках Сан­шайн. Он ни­где не ви­дел Уэй­ви. Они се­ли в треть­ем ря­ду, ря­дом с оди­но­ко си­дя­щим Ден­ни­сом. Ку­ойл по­ду­мал, что Би­ти по­мо­га­ет на кух­не. Впе­ре­ди си­де­ли ста­рый бар­мен из «Пло­хой По­го­ды», па­ра груз­чи­ков с при­ста­ни. Их тем­ные-во­ло­сы бы­ли вы­мы­ты и рас­че­са­ны, а ли­ца при­пух­ли от вы­пи­то­го и от вос­тор­га еди­не­ния с тол­пой. Ряд, в ко­то­ром си­де­ли мо­ло­дые хо­ло­стые ры­ба­ки, ожи­даю­щие объ­яв­ле­ния о ва­кан­си­ях где-ни­будь на сто­ро­не, по­даль­ше о до­ма. Не­на­деж­ные ре­бя­та. Це­лые кла­ны со все­воз­мож­ны­ми род­ст­вен­ны­ми от­ветв­ле­ния­ми раз­мес­ти­лись на склад­ных стуль­ях. Сан­шайн стоя­ла на сту­ле и раз­вле­ка­лась тем, что при­вет­ст­вен­но ма­ха­ла не­зна­ко­мым лю­дям. Ку­ойл по-преж­не­му не ви­дел ни Уэй­ви, ни Гер­ри. Пах­ло пуд­рой. Она ска­за­ла, что бу­дет на празд­ни­ке. Он про­дол­жал ее ис­кать.

На сце­ну вы­шла ди­рек­тор шко­лы, на­ря­жен­ная в ко­рич­не­вый кос­тюм. Про­жек­тор скольз­нул лу­чом по ее но­гам, за­пел дет­ский хор. Зву­ки звон­ких, чис­тых го­ло­сов хлы­ну­ли на ау­ди­то­рию.

Это бы­ло со­всем не то, че­го он ожи­дал. Да, де­ти, ше­пе­ля­вя, чи­та­ли ко­ми­че­ские или ре­ли­ги­оз­ные сти­хи, вы­зы­вая гром ап­ло­дис­мен­тов. Но вы­сту­па­ли не толь­ко де­ти. На сце­ну вы­хо­ди­ли жи­те­ли го­ро­да и близ­ле­жа­щих се­ле­ний. Бен­ни Фадж, чер­но­во­ло­сый смуть­ян, ко­то­рый вел тол­пу гро­мить лод­ку бед­но­го На­тби­ма — то­го те­перь ина­че как «бед­ный На­тбим» и не на­зы­ва­ли, — вы­шел и спел «Лун­ный свет». У не­го ока­зал­ся соч­ный те­нор. Он за­кон­чил вы­сту­п­ле­ние рит­мич­ным щел­кань­ем паль­цев и по­сту­ки­ва­ни­ем каб­лу­ков.

— Ко­гда я был ма­лень­ким, они при­хо­ди­ли но­чью и пе­ли под две­рью, — про­шеп­тал Ден­нис. — Ста­рик Спар­ки Фадж, дед Бен­ни, был зна­ме­нит сво­им го­ло­сом. Про­пал, бед­ня­га, в мо­ре.

По­том вы­шли Бан­ни и Мар­ти и вста­ли на краю сце­ны. Боль­ше там ни­ко­го не бы­ло.

— При­вет, Бан­ни! — за­кри­ча­ла Сан­шайн. — При­вет, Мар­ти! — По за­лу про­нес­лась вол­на сме­ха.

— Ти­хо, — про­шеп­тал ей Ку­ойл. Ре­бе­нок был как на игол­ках.

На Бан­ни и Мар­ти бы­ли оди­на­ко­вые крас­ные ком­би­не­зо­ны. Би­ти по­зво­ли­ла им сесть за швей­ную ма­шин­ку и про­стро­чить пря­мые бо­ко­вые швы. Ку­ойл ви­дел, как у Бан­ни дро­жат ко­ле­ни. Она стис­ну­ла ру­ки. Де­воч­ки за­пе­ли, и Ку­ойл вспом­нил, как эта ме­ло­дия про­са­чи­ва­лась из-за две­рей. Неж­ная ме­ло­дия, не­зна­ко­мые ино­стран­ные сло­ва, ко­то­рые ему по­ка­за­лись од­ним из аф­ри­кан­ских на­ре­чий. Как они его за­пом­ни­ли? Они с Ден­ни­сом тер­ли в удив­ле­нии гла­за и стыд­ли­во со­пе­ли.

— Не­пло­хо, — карк­нул Ку­ойл.

— Ну да, — ото­звал­ся Ден­нис го­ло­сом пред­во­ди­те­ля во­ров.

Ку­ойл вдруг вспом­нил плен­ку На­тби­ма. Мо­жет быть, де­ти за­пом­ни­ли ка­кую-то язы­че­скую пес­ню со слу­ха? Он на­де­ял­ся, что так оно и бы­ло.

На сце­ну, улы­ба­ясь, вы­шла жен­щи­на, се­дые во­ло­сы ко­то­рой на­по­ми­на­ли све­тя­щий­ся шар над ее лбом. Пух­лые ще­ки над улыб­кой, как два хол­ма над до­ли­ной. Гла­за за стек­ла­ми оч­ков. При­бе­жал ре­бе­нок и по­ло­жил на пол пря­мо за ней фут­боль­ный мяч.

— О! Это здо­ро­во, — ска­зал Ден­нис, толк­нув лок­тем Ку­ой­ла. — Те­туш­ка Со­фи сей­час по­ка­жет ку­ри­цу.

Не­сколь­ко се­кунд она стоя­ла не­под­виж­но, за­ло­жив длин­ные ру­ки в кар­ма­ны коф­ты из джер­си. Тви­до­вая юб­ка до­хо­ди­ла ей до ко­лен. Жел­тые чул­ки и крас­ные та­поч­ки на но­гах. Не­ожи­дан­но она за­скреб­ла но­гой сце­ну, ру­ки пре­вра­ти­лись в кры­лья, и, за­ку­дах­тав, те­туш­ка Со­фи пре­вра­ти­лась в на­стоя­щую ку­ри­цу-на­сед­ку над яй­цом.

Ку­ойл сме­ял­ся, по­ка у не­го не за­бо­ле­ло гор­ло. До. это­го он не счи­тал ку­ри­цу за­нят­ной пти­цей.

По­том поя­ви­лись Уэй­ви и Гер­ри. На маль­чи­ке был кос­тюм мо­ря­ка, на обу­ви на­бой­ки для сте­па, ко­то­ры­ми он цо­кал по сце­не, по­ка не вы­шел на ее се­ре­ди­ну. Уэй­ви в се­ром, сши­том ею са­мой пла­тье се­ла на стул и при­ло­жи­ла к гру­ди ак­кор­де­он. Па­ра фаль­ши­вых нот. По­том Уэй­ви ска­за­ла Гер­ри что-то, что мог слы­шать толь­ко он. На­пря­жен­ная ти­ши­на. По­том: «Раз, два, три» — и Уэй­ви на­ча­ла иг­рать. В за­ле раз­да­лись зву­ки во­лын­ки и сот­ни каб­лу­ков од­но­вре­мен­но ста­ли от­би­вать ритм, по­ка маль­чик от­би­вал че­чет­ку на сце­не. Ку­ойл хло­пал в ла­до­ши, они все ап­ло­ди­ро­ва­ли и кри­ча­ли, по­ка Гер­ри не вы­бе­жал впе­ред и не по­кло­нил­ся в по­яс, как нау­чи­ла его мать. Он ши­ро­ко улы­бал­ся.

Гвоз­дем про­грам­мы бы­ла Би­ти.

Сна­ча­ла из-за за­на­ве­са по­ка­за­лась чер­ная трость, и ау­ди­то­рия за­гу­де­ла. По­том са­ма Би­ти вы­порх­ну­ла на сце­ну. На ней бы­ли уз­кое три­ко для тан­цев и ту­ни­ка, рас­ши­тая бле­ст­ка­ми и стек­ля­ру­сом, бу­си­на­ми, ат­ла­сом и стра­за­ми, перь­я­ми и пу­го­ви­ца­ми, жем­чу­жи­на­ми и ви­тым кан­том, пер­ла­мут­ром и елоч­ным до­ж­дем. Стои­ло ей сде­лать вдох, как ее на­ряд на­чи­нал рас­сы­пать кру­гом мер­цаю­щие бли­ки. На ней бы­ла шля­па, от­ра­жаю­щая свет, как бле­стя­щие бу­ме­ран­ги. Она опер­лась на трость, за­кру­ти­ла шля­пу на паль­це, под­ки­ну­ла ее в воз­дух, что­бы она сде­ла­ла двой­ной пе­ре­во­рот, и пой­ма­ла ее, на­дев пря­мо на го­ло­ву

— Мы все зна­ем, ка­кой хит­рец Бил­ли Прит­ти, — ска­за­ла она звон­ким иг­ри­вым го­ло­сом.

Та­ко­го то­на Ку­ойл ни­ко­гда от нее не слы­шал. Он взгля­нул на Ден­ни­са, ко­то­рый по­дал­ся впе­ред с по­лу­от­кры­тым ртом. Он, как и все ос­таль­ные, ло­вил ка­ж­дое ее сло­во.

— Ко­пей­ка рубль бе­ре­жет, да, Бил­ли?

Смею­щая­ся пуб­ли­ка раз­вер­ну­лась на сво­их стуль­ях, что­бы по­смот­реть на Бил­ли, ко­то­рый си­дел у даль­ней сте­ны, с тру­дом сдер­жи­ва­ясь. Трость за­тан­це­ва­ла в ру­ках Би­ти.

— Да, мы зна­ем его хит­ро­сти. Но кто из вас зна­ет, как про­шлой зи­мой, ка­жет­ся, в фев­ра­ле, то­гда еще бы­ла от­те­пель, Бил­ли ре­шил от­ре­мон­ти­ро­вать ста­рые де­дов­ские ча­сы, сто­яв­шие на кух­не? Де­ло бы­ло так. — Трость по­шла по кру­гу. — Бил­ли зво­нит Ле­ан­д­ру Ме­ше­ру. — Зри­те­ли сно­ва ста­ли обо­ра­чи­вать­ся, что­бы по­смот­реть на ба­ка­лей­щи­ка. Всем бы­ло из­вест­но, что на до­су­ге он чи­нит ан­тик­вар­ные ча­сы. — Все зна­ют, что Ле­андр мо­жет по­чи­нить лю­бые ча­сы у се­бя на ку­хон­ном сто­ле. Ста­рые ча­сы, ко­то­рых мно­гие из вас да­же не пом­нят. В ста­ри­ну их на­до бы­ло за­во­дить ка­ж­дый день. Прав­да? По­мо­гай­те, так оно и бы­ло! Жизнь во­об­ще в ста­ри­ну бы­ла тя­же­лой. Так вот, зво­нит он Ле­ан­д­ру. Зво­нок ме­ст­ный, по­это­му пла­ты за не­го не бе­рут. — Вне­зап­но она пре­вра­ща­ет­ся в Бил­ли Прит­ти, го­во­ря­ще­го по те­ле­фо­ну. — «Ле­андр, — го­во­рит Бил­ли, — сколь­ко ты возь­мешь за то, что­бы по­чи­нить ча­сы мое­го де­да? Они уже сто лет сто­ят у ме­ня на кух­не. Я за­во­жу их клю­чом, толь­ко они со­всем не ра­бо­та­ют». «Ну, — го­во­рит Ле­андр, — дол­ла­ров сто де­сять. Са­мое до­ро­гое — это дос­та­вить их ко мне. Ма­ши­на до твое­го до­ма, по­том до мое­го обой­дет­ся мне в пять­де­сят дол­ла­ров в один ко­нец. При­дет­ся на­ни­мать силь­ных пар­ней, пла­тить за бен­зин и мас­ло для гру­зо­ви­ка. По­том стра­хов­ка, под­кач­ка ко­лес». «Под­кач­ку де­ла­ют бес­плат­но», — го­во­рит Бил­ли. — «Ты что, с лу­ны сва­лил­ся? А что та­кое ин­фля­ция, ты зна­ешь?» За­ду­мал­ся Бил­ли. Его дом сто­ит на хол­ме, а дом Ле­ан­д­ра — у под­но­жия хол­ма. Ме­ж­ду ни­ми дю­жи­на улиц. И Бил­ли кое-что при­ду­мал. Он сам от­не­сет ча­сы к Ле­ан­д­ру! Сэ­ко­но­мит пять­де­сят дол­ла­ров. А Ле­андр, ко­гда по­чи­нит, сам при­не­сет их хо­зяи­ну. На­верх, на вер­ши­ну хол­ма. Ни­че­го, не та­кие уж они и тя­же­лые. Там один ко­роб для ма­ят­ни­ка, и все. Не­удоб­но не­сти, а так ни­че­го. — Она по­ка­за­ла раз­мер де­дов­ских ча­сов, кос­нув­шись тро­стью де­ре­вян­но­го го­лу­бя, ко­то­рый, как всем бы­ло из­вест­но, ук­ра­шал вер­хуш­ку ча­сов Бил­ли. По­том она рас­ши­ри­ла ру­ки, изо­бра­жая, что стря­хи­ва­ет пыль с рез­но­го фа­са­да.