Приватир - Василий Сахаров

Вторая тройка вертолетов заходит на базу. Из туловищ стремительных стальных птиц летят ракеты. Они падают на то, что совсем недавно было нашим домом. Череда взрывов проносится по базе. Дрожит и вибрирует воздух. От места падения ракет расходятся ударные волны, и они сметают все, что стоит на их пути. Горят жилые бараки, и к серым зимним небесам поднимаются огромные облака кирпично-известковой пыли. Черные грибы взрывов продолжают вырастать между домиком отрядного штаба и почти пустыми складами. Полный хаос, завораживающе красивый в своем буйстве и неистовстве, и в то же самое время смертельно опасный для каждого, кто в него попадет.

На смену второму звену идет третье, и эти не опасаются ничего. Летчики концевых трех машин видели, что с земли не было ни одного выстрела, и посчитали, что опасности для них нет. Они идут как на параде, никаких маневров уклонения и прочих защитных ухищрений. Цель этого звена еще раз пройтись над крепостью и обстрелять окраину нашей базы.

— Внимание! Пулеметы огонь! — произнес я в рацию.

Откидываются маскировочные сети, выдвигаются из укрытий турели, и не успели вражеские вертушки выпустить свои первые НУРСы, как их практически в упор, встретили двенадцать боеготовых пулеметов. Расстояние плевое, от двухсот пятидесяти до тридцати метров. Что с такой дистанции может сотворить с хрупкой и небронированной машиной пуля калибром свыше двенадцати миллиметров, представить не сложно. Огненные плети, протянувшиеся с земли к небу, в этот миг напоминали веревки арканов, которые метнулись ввысь и сдернули два из трех летательных аппаратов с небес в мутную гарь пылающей базы. Третьей вертушке повезло. Пилот успел сориентироваться, а может быть почуял неладное, заложил крутой разворот, и пулеметные очереди не смогли достать удачливый «Sea Hawk».

Остальные машины, еще могли бы обработать нас своим стрелковым вооружением, но рисковать не стали и, сделав пару кругов вне дальности нашей стрельбы, удалились в сторону корабля-вертолетоносца, с которого совсем недавно вышли на выполнение своей задачи. И второй раунд остался за нами, а спустя всего несколько минут после ухода вертушек, начался артиллерийский обстрел берега.

От базы и так-то немногое осталось, а шквал корабельных снарядов, обрушившийся на Поццалло, окончательно превратил все окрестности в лунный пейзаж. Этот обстрел я пережидал в блиндаже, который от каждого взрыва ощутимо встряхивало, а из покрытой трещинами железобетонной плиты над головой, сыпалась грязь и пыль. Казалось, что вот-вот поддерживающие потолок стальные опоры лопнут, и вся масса укрытия рухнет на меня, Лихого и артиллеристов Игнача. Полчаса на поверхности бушевала огненная буря и, наконец-то, все прекратилось.

Люди выползали из-под земли, отряхивались от грязи, чистили оружие и откапывали своих товарищей. Как бы ни были надежны наши укрепления, и как бы плохо ни стреляли вражеские орудия, ведущие огонь по квадратам, несколько снарядов все же упали вдоль опушки леса, где мы прятались, и похоронили под завалами нескольких бойцов. Что особенно плохо, в одном из обваленных блиндажей оказалась Лида. Где она находится, Лихой почуял сразу, и не смотря на то, что окрестный пейзаж изменился практически до неузнаваемости, место мы локализовали сразу.

Артиллеристы кинулись к своим орудиям и минометам, а я и еще три десятка воинов занялись вызволением наших товарищей из подземного плена. Груды дерева, досок, бетона, земли, кирпичей и мусора. Все это откидывается в сторону. Инструментов мало, саперные лопатки и несколько ломиков, а работы много. Мы трудимся настолько быстро, насколько это только возможно, и единственные слова, которые можно слышать среди бойцов в этот момент, все по делу:

— Скорей!

— Быстрей!

— Помоги поднять!

— Давай, браточки, поднажмем!

Блиндаж расчищаем за двадцать минут. Для тех, кто под землей, это огромный срок, по себе знаю, но вот, завалы расчищены, и на свет вытаскиваются бойцы, которые находились вместе с Лидой. Трое отличных парней: двое насмерть, а один в сознании, стонет и пытается найти что-то, потерянное. Его правая рука за спиной, а левой он неловко хлопает по земле, и кто-то спрашивает:

— Что потерял?

— Ладонь, — в шоке отвечает боец и показывает правую руку, на которой отсутствует кисть.

Парня уносят в безопасное место, где ему окажут помощь наши санинструктора, а следом, вытаскивают Лиду. Женщина не подавала признаков жизни, я кидаюсь к ней, и прижимаю пальцы к шее подруги. Пульс присутствовал, и у меня от сердца отлегло. Жива! Осмотрев ее тело, успокоился окончательно и убедился в том, что с ней ничего серьезного, ссадины, ушибы и несколько порезов на руках. А что касаемо беспамятства, так это обычная контузия, и значит, оклемается моя красавица и все с ней будет в норме.

— Мечник, — от заботы о любовнице меня оторвал голос Игнача, — десант пошел.

— Иду, — автомат в руках, оглядываю чадящие развалины и своих воинов. Взмах стволом и команда: — Кто в состоянии драться, на позиции, кто легко ранен, позаботиться о тяжелых. Продержимся до темноты, и в сумерках отойдем. Бегом!

Пока мчался на КП в крепости, точнее сказать, на то место, где оно ранее находилось, надышался дымной гари. Дыхание прерывистое, в голове шумит, но мне на это плевать. Прыжок, и я оказываюсь в окопчике с Игначом. Пластун протягивает мне бинокль и кивает в сторону бухты:

— Наемники.

Прорезиненные окуляры прижимаются к глазам. Я смотрю на море и вижу около сорока десантных мотоботов, и в каждом не меньше тридцати вражеских бойцов. Это не морская пехота, а наемные пехотинцы. Странно, мы ждали морпехов, а тут, расходный материал, которого много и не жалко. Хотя, все равно кого бить. Главная наша цель, разозлить вражеского адмирала и отвлечь на себя внимание его основных сил, и мы этого добились. Теперь пострелять в пехоту, обозначить себя и отступить. Как поступит командир карателей, мы знать не можем, но если перед ним поставлена задача: уничтожить Сашу Мечникова и его воинов, то он должен пойти за нами, ведь вражеская служба радиоперехвата должна прослушивать наши частоты, а мы общаемся в открытую и не шифруемся. Следовательно, адмирал знает о том, что я на берегу, и его поступки должны быть более или менее предсказуемы.

— Что у нас с артиллерией? — опуская бинокль, спрашиваю я казака.

Тот как обычно сутулится, оглядывается на наши задымленные позиции и отвечает:

— Две гаубицы и четыре миномета.

— А остальные стволы?

— Одна гаубица уничтожена прямым попаданием ракеты, и еще одну из капонира вытащить не можем. С минометами все гораздо хуже, было двенадцать стволов: четыре отдали в охрану группы Тимошина, три ствола завалило обломками, и на одном разбился прицел.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});