Властители Рима - Владимир Викторович Дмитренко

по отношению к Тиберию Марк Лоллий. Пытался ли он сам или через Гая Цезаря заступиться за Юлию Старшую, неизвестно, но вскоре Марк Лоллий покончил с собой. В 16 году до нашей эры, потерпев поражение от германцев и потеряв знамя легиона, Марк Лоллий и не подумал о самоубийстве, теперь же, видя, что почти все решения Октавиана определяются Ливией, он счел за лучшее самому лишить себя жизни. Смерть во 2 году нашей эры сына Юлии Старшей Луция Цезаря, а в 4 году Гая Цезаря могла произойти и без вмешательства Ливии, но резко ослабила род Юлиев. В дальнейшем род Юлиев оттеснялся от власти уже совершенно целенаправленно. В 6 году до нашей эры обвинен в заговоре и погиб Эмилий Павел, муж внучки Октавиана Августа — Юлии Младшей. В 7 году «за тяжкий и строптивый нрав» ссылается единственный оставшийся в живых внук Октавиана Августа — Агриппа Постум. В этих условиях ссылка в 8 году Юлии Младшей представляется уже вполне закономерной — клан Ливии одерживает верх. Вполне закономерным представляется и то, что не подверглась гонениям последняя из дочерей Юлии Старшей, родная сестра Юлии Младшей — Агриппина Старшая, ведь она была замужем за Германиком, родным внуком Ливии.

Никто из потомства Октавиана Августа не вернется из ссылок. Юлия Младшая пробудет на острове Тримерии в Адриатическом море до конца своих дней — до 28 года нашей эры. Ливия не даст ей возвратиться, но будет посылать ей деньги на проживание, проявляя лицемерное сострадание.

Все это говорит о том, что ссылка Юлии Младшей и ее друзей также была вызвана не столько ее «развратным поведением», сколько тем, что она пыталась добиться освобождения из ссылки своего брата, Агриппы Постума, высланного из Рима за год до этого, и, конечно же, могла пытаться заступаться за сосланную еще ранее мать. Все это очень похоже на придворную интригу, и очевидно, что немалую роль в принятии решения о высылке Юлии Младшей сыграла Ливия, которая к концу жизни Октавиана все больше и больше влияла на своего супруга. Ссылка же Овидия, известного поэта, просто была призвана скрыть истинные мотивы ссылки Юлии Младшей, замаскировав политические мотивы историей о разврате, в которую легче было поверить, читая сладострастные стихи Овидия.

Ливия. Камея. Оникс. 27–10 гг. до н. э.

Роль Ливии в этом деле понимал и сам Овидий. Находясь, как он писал, «неведомо где, у краев неизвестного мира», Овидий постоянно пытался просить о снисхождении, убеждал, что если и виновен в чем, то не имел злых умыслов, приводил в пример десятки известных тогда поэтов, чьи эротические произведения читались тогда и отнюдь не вменялись в вину их авторам. В надежде заслужить снисхождение Овидий пишет хвалебные стихи Октавиану Августу, славит Ливию, но все тщетно. Великий поэт так и умер в ссылке — ведь в случае его возвращения следовало бы простить и остальных сосланных по этому делу, а значит вернуть претендентов на престол. Ливию это не устраивало, а она умела плести интриги, соблюдая при этом все приличия. Кампания по борьбе с развратом была организована весьма умело. Помимо Овидия, Октавиану Августу в качестве апологета разврата был представлен и еще один популярный писатель — Кассий Север. По словам Тацита, «Август, возмущенный дерзостью, с какою Кассий Север порочил знатных мужчин и женщин в своих наглых писаниях», восстановил действие принятого еще во времена Корнелия Суллы и, казалось бы, забытого закона «Об оскорблении величия». На основании этого закона сенат счел произведения Кассия Севера общественно опасными и постановил их уничтожить, а самого Кассия Севера сослать на остров Крит.

Любому внимательному исследователю понятно, что и произведения Овидия, и произведения Кассия Севера были хорошо известны в Риме. А такая внезапная реакция на эти давно известные произведения со стороны Октавиана Августа последовала, конечно же, после того, как кто-то очень умело подобрал момент, дабы представить их императору с соответствующими комментариями.

Замечал ли Октавиан эти интриги, или к концу жизни он начал воспринимать события несколько неадекватно? На этот вопрос ответить крайне затруднительно. Невозможно сейчас ответить и на вопрос, имела ли Ливия отношение к смерти Луция Цезаря и Гая Цезаря, внуков Октавиана Августа. Однозначно можно сказать лишь то, что к концу жизни Октавиана его жена Ливия имела огромную власть и практически ничего не делалось без ее ведома. Вполне возможно, что Ливия непричастна ни к гибели Луция Цезаря, ни к гибели его старшего брата, но то, что она сумела воспользоваться ситуацией для возвышения своего собственного сына Тиберия и оттеснения других возможных наследников, бесспорно. Так любовь Октавиана Августа сыграла весьма трагическую роль в судьбе его потомства.

49. ЧТО БУДУТ ДУМАТЬ ПОТОМКИ?

Октавиан Август был человеком весьма незаурядным, и его волновало, какую память о себе он сумеет оставить. Он iio-своему любил Рим и многое сделал для этого города и своего народа. Об этом свидетельствуют многочисленные выпуски его монет, увековечившие различные его достижения — победы, покорение новых земель, строительство храмов и т. д.

Именно Октавиан Август ввел в систему использование монеты в качестве средства пропаганды во всех областях политической жизни, включая религию. Особую роль здесь играла семантика императорского портрета, представлявшего Октавиана то героем, подобным древним героям республики, то богом, например Аполлоном, то идеальным правителем — «Отцом Отечества», в зависимости от политического момента. После смерти Октавиана Августа монеты с его изображением не только остались в обращении, но стали и элементом его культа, который выгодно было поддерживать и его преемнику Тиберию, и другим императорам. Как пишет Светоний Транквилл, «смертным преступлением стало считаться, если кто-нибудь перед статуей Августа бил раба или переодевался, 7» если приносил монету или кольцо с его изображением в отхожее место или в публичный дом, если без похвалы отзывался о каком-нибудь его слове или деле».

Вместе с тем надо сказать, что в своем восхвалении Октавиан Август знал меру и следил за тем, чтобы славословия в его адрес не превышали меры того, что могло бы одобрить тогдашнее общество.

Уже на пороге своей кончины Октавиан написал некий отчет о том, что сделал за свою долгую жизнь, известный историкам как «Деяния божественного Августа», который