Рейтинговые книги
Читем онлайн Лермонтов и его женщины: украинка, черкешенка, шведка… - Михаил Казовский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 69 70 71 72 73 74 75 76 77 ... 82

— Нет, мадам сегодня не принимать. Болеть.

— Передай, пожалуй, что пришел поэт Лермонтов, завтра я уеду на Кавказ и зайти больше не смогу. Очень нужно потолковать.

— Хорошо. Быстро доложить.

Удалилась, не пропустив его внутрь. Но действительно ходила недолго.

— Да, мадам соглашаться. Можете идтить.

В доме пахло мускатным орехом. Михаил разделся и пошел вверх по лесенке. Навстречу ему выплыла гадалка — высокая немка лет под семьдесят, в черном шерстяном платье и черном кружевном чепчике. Посмотрела на него внимательными глазами. Улыбнулась полным здоровых зубов ртом.

— Проходи, мин херц, извини, что заставила стоять на крыльце, я действительно прихворнула нынче, но тебе отказать не могла.

— Благодарствую, Александра Филипповна.

Проводила в комнату с занавешенными шторами, запалила на столе три свечи. Пригласила сесть. Взяла за левую руку и стала вглядываться в лицо.

От пристально-сверлящего взгляда даже ему, герою Валерика, стало не по себе. Он спросил, запинаясь:

— Что же вы видите, уважаемая?

Облизав морщинистые губы, та ответила на вопрос вопросом:

— Подарили тебе кинжал… убиенного человека… зверски убиенного… правда ведь?

— Точно, подарили. — У поручика внутри все похолодело. — На Кавказе, его вдова подарила.

— Это очень скверно. Острые предметы нельзя дарить. А тем более на кинжале том страшное проклятие. «Умирая — воскресай». И пока он с тобой, смерть твоя поблизости ходит.

— Что же делать, Александра Филипповна? Выбросить его?

— Да не просто выбросить, надо утопить. Только не в Неве, не в России, а откуда он родом — на Кавказе. Есть одно село, называемое Царские Колодцы. Ибо в них — живая вода. Коли бросить в один из колодцев сей кинжал, то вода проклятие смоет. И тогда все у тебя в жизни станет хорошо: женишься на прекрасной горянке с именем Катерина и продолжишь свой род. Ну а коль не утопишь, не избавишься от кинжала, там на Кавказе и останешься навсегда.

— Вы меня пугаете.

— Говорю, что вижу.

Он слегка помедлил и снова спросил:

— А скажите, Александра Филипповна, сколько моих детей проживает на белом свете?

Гадалка сжала его ладонь и опять впилась в лицо взглядом.

— Вижу: трое. Было четверо, да один умер еще младенцем.

— Я смогу с ними встретиться в будущем?

— Коли выживешь, сможешь.

— А у них самих будут дети?

Но она нахмурилась и прикрыла веки.

— Хватит, я устала. Голова болит. Больше ничего не скажу.

Отпустила руку поручика, он, вздохнув, поднялся.

— Сколько я вам должен?

— Ничего не должен. Коли хочешь — так оставь на столе столько денег, сколько пожелаешь.

Он достал портмоне, извлек из него пять рублей ассигнацией, попрощался и вышел.

2

У Карамзиных вечером были Ростопчина, Мусина-Пушкина и Аврора Демидова, позже приехала Наталья Николаевна Пушкина; из мужчин — Жуковский, Соллогуб, Плетнев[67]. Говорили только об отъезде Лермонтова. Он ходил необычно потерянный, слабо улыбался. Софья Николаевна принесла коробочку: в ней лежало серебряное колечко с бирюзой. Пояснила:

— Это оберег. В старину такие колечки надевали воинам перед битвой, чтобы те остались в живых.

— О, благодарю! — просиял поэт. — Я его надену немедля и не сниму. — Взял коробочку и внезапно выронил. Подхватил — но колечка внутри уже не было.

Бросились искать, отодвинули стулья и диван, подняли ковер, сам Жуковский, как маленький, ползал на коленях.

Но колечко как в воду кануло.

Надо же: кинжал со смертельным проклятием не пропал, а серебряный оберег исчез.

Все молчали, посчитав этот случай скверным предзнаменованием.

Лишь Наталья Николаевна постаралась утешить:

— Ах, не придавайте значения этим глупостям. Суеверия — отголоски язычества.

Михаил заметил:

— Да, но Александр Сергеевич верил в приметы.

— Чем весьма всех смешил. До абсурда доходило: он загадывал числа и раскладывал карты, обращал внимание, правой лапкой умывается кот или левой… Что с того? Все равно судьба его не помиловала. Ибо Бог решает.

— Но приметы суть проявления Божественной воли. В мире все Божественно, ибо все разумно. Комбинации цифр разумны — стало быть, Божественны. Сочетания небесных светил также сообщают нам о воле Всевышнего — это неслучайно. Просто кто-то умеет и хочет пользоваться этим, а кто-то нет. Дело в вере.

Гости начали спорить о приметах, знамениях, приходящих к нам из мира Вечности. Лермонтов подсел к Милли, заглянул ей с тоской в глаза.

— Вот ведь как случилось. Неудачи меня преследуют.

Она сказала взволнованно:

— Ах, зачем вы решились на дуэль с тем французиком? Ничего не доказали, только хуже сделали.

— Я не мог не защитить честь дамы.

Графиня глянула гневно.

— Вы, сознайтесь, волочились за ней?

Он оправдываться не стал.

— Да, был грех. Вы оставили меня и уехали. Я пытался клином выбить клин.

— Получилось?

— Нет.

— А Додо говорила, что она вам пишет из-за границы.

— Пишет, правда. Я не отвечаю.

— До поры, до времени? Все поэты ветрены: я уехала, Мэри подвернулась — вы утешились ею. Мэри потом уехала, я приехала — вы теперь любезничаете со мной. Надо определиться, сударь, кто вам больше дорог.

Михаил слегка улыбнулся.

— Что ж определяться? Мне дано сорок восемь часов, из которых пятнадцать уже прошли. Скоро я уеду. И разлука расставит все по своим местам: маленькую любовь погасит, а большую раздует. Там посмотрим, коли не убьют.

Мусина-Пушкина взяла его за руку.

— Ах, не говорите сегодня о смерти. Говорить о ней накануне отъезда — скверно.

— У меня скверные предчувствия.

— Вы обязаны выжить. Вы должны вернуться. Ради нашей с вами любви. Ради Маши в конце концов!

— Ради Маши… — Он склонился и поцеловал ей запястье. — Поцелуйте ее от меня. Коли сам поцеловать не сумею.

— Вы должны суметь. Потому что вы сильный.

— Постараюсь, Милли.

— Постарайся, Миша.

Чай пили в невеселом расположении духа. Лермонтов молчал, глядя в чашку. Потом вдруг расхохотался, начал всех смешить и читать юмористические стихи, но внезапно вскочил и выбежал из комнаты.

У Натальи Николаевны Пушкиной вырвалось:

— Бедный мальчик!

3

Он расставался с тяжелым сердцем — с бабушкой, с Милли, со всеми друзьями, но когда последние очертания Петербурга скрылись из глаз, стало как-то легче. Странный город. Часть фантазий и прихотей Петра I. Населенный его фантомами. На болоте, в гиблом месте. Гиблый сам. Внешне похож на многие европейские города, но с какой-то русской белибердой внутри. С Николаем I. Николай такой же, как Петербург: внешне величавый, жесткий человек и суровый правитель, а наладить цивилизацию не умеет, рубит топором там, где необходим скальпель.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 69 70 71 72 73 74 75 76 77 ... 82
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Лермонтов и его женщины: украинка, черкешенка, шведка… - Михаил Казовский бесплатно.
Похожие на Лермонтов и его женщины: украинка, черкешенка, шведка… - Михаил Казовский книги

Оставить комментарий