Дом на Сиреневой улице - Автор, пиши еще!

шум. Разговоры. Горячие споры.

На площадку вышел худощавый рыжий мужчина с двумя мальчиками. Он активно жестикулировал и что-то доказывал. Мальчишки спорили.

Выйдя на площадку, семья устроила короткое совещание и, договорившись, через пять минут все уже носились с визгами и непонятными «Я в домике! Тут лава!». Аннушка моргнуть не успела, как обнаружила среди беснующихся Саньку.

Раскрасневшийся отец, пробегая мимо лавочки, прокричал что-то вроде «надеюсь, вы не против» и увлёк за собой обрадованного Максима.

Вся эта дичь продолжалась не менее получаса.

Отец семейства носился и орал больше всех. Параллельно поправлял шарфики, дул на коленки, давал попить, разнимал разгорячённых парней и повторял правила игры.

Аннушка смотрела и жевала пирожки. Полил дождь.

Отец семейства натянул капюшоны на все четыре головы, показал Аннушке ближайшую густую ель и скрылся с сыновьями в неизвестном направлении.

«Развожусь», – неожиданно подумала Аннушка.

И развелась.

Новая жизнь не спешила радовать.

Прошло четыре месяца.

Аннушка проснулась прекрасным майским утром и поняла, что не справляется. Долго размышлять не пришлось. Есть только один человек, который может и хочет помочь.

Аннушка набрала номер.

– Лидия Максимовна, это Анна.

– Привет, зайка.

– У меня вопросы.

– Слушаю внимательно.

– Я тут от Алексея съехала. Живу с мальчишками.

– Хорошо! А дальше?

– Я не умею жить.

– Сейчас приеду.

Лидия Максимовна всегда была очень тактична. Но даже ей с трудом удавалось сдержаться от сарказма, объясняя Аннушке, что такое жилконтора, кто собирает мусор с улицы, как здороваться с соседями и откуда в доме берётся еда.

Наступило лето. Потом лето собралось заканчиваться, а Аннушка всё постигала азы ведения хозяйства и взаимодействия с людьми.

Лидия Максимовна фонтанировала идеями и немедленно ими делилась.

Купить новое платье, которое понравится.

Разговориться в очереди и взять номер телефона.

Сходить к соседке в гости под благовидным предлогом.

Покормить уличных кошек и познакомиться с местными кошатницами.

Выпустить детей одних погулять и не умереть от ужаса.

Аннушка делала всё без вопросов, как единственный ученик старого мастера. И няня распоясалась совсем.

Шесть вечера. Телефонный звонок. Лидия Максимовна.

– Аня, что у тебя на ужин?

– Макароны по-флотски.

– Хорошо! Иди во двор и пригласи кого-нибудь на ужин.

– Там собака сейчас бегает какая-то.

– Нет! Человека!

Короткие гудки, пока Аннушка не придумала возражений.

А Аннушка придумала много возражений! Но пока думала, уже оказалась во дворе.

Там было пусто.

«Если никого не встречу за три минуты, пойду домой», – выкрутилась Аннушка и очень медленно пошла по каштановой аллее, тянувшейся от дома до проспекта.

Тишина.

Местная уличная дворняга прошуршала мимо, обнюхивая поребрики.

Августовский вечер насыщен ароматами перезревшего лета. Густая листва каштанов отбрасывает причудливые тени на асфальтовой дорожке. Где-то орут коты. Не весна, но всё же. Ветерок ласково шевелит волосы и трогает щёки. Пыль приятно хрустит под домашними шлёпками.

Аннушка рада, что вышла. Так бы и не узнала, как тут хорошо.

Три минуты прошли, но ещё вот за тот поворот прогуляться и домой.

А за поворотом на лавочке сидит мужчина с букетом цветов. А рядом с ним лежит та самая местная уличная дворняга.

Скотина!

Аннушка подходит сразу злая и обиженная.

– Так это ваша собака, что ли?

Мужчина вздрагивает и поднимает голову.

– Э… Нет. Мы поговорили, и он просто рядом заснул.

– Видать, интересный был разговор!

Мужчина растерянно теребит букет. Встаёт с лавочки. Потом садится обратно.

Аннушка чувствует себя идиоткой. Впрочем, не впервой.

– А вы цветы себе купили?

– Нет. Подарить собирался. На свидании.

Аннушка понимает, что из собственного идиотизма ей уже не выкрутиться, и оставляет всё как есть.

– То есть где-то сидит нарядная женщина и ждёт цветов и комплиментов, а вы тут на лавочке сидите и с собакой разговариваете?!

Мужчина уверенно встаёт и поворачивается лицом к Аннушке, чем сильно её смущает.

– Девушка, а вы чего хотели?

– Я просто спросила.

«Как в поликлинике, блин», – испуганно подумала Аннушка.

Мужчина вздохнул и сел обратно, похлопав ладонью рядом с собой, приглашая Аннушку тоже присесть.

– Нет. Я только собирался пригласить, но передумал.

– Почему?

– Собака подошла. И я не знал, куда её деть. Подумал себе забрать. А она не любит собак. В общем, передумал.

Аннушка набрала полные лёгкие воздуха и выпалила раньше, чем начала думать.

– Ясно. Понятно. А пойдёмте ко мне, поедим.

Мужчина задумался.

– В смысле?

– В смысле, что у меня дома макароны, и я должна кого-то накормить!

– Кому должна?

– Ну, няня сказала.

– У вас есть няня?

– Да! Так идём?

– Ну, идём, раз няня сказала. Только… У меня теперь собака.

– Берите её с собой. Может, вы и макароны мои есть не станете, так хоть собака порадуется.

Аннушка пошла не оборачиваясь. Если мужчина передумает, то она сделала всё, что могла, и совесть её чиста.

Мужчина не передумал. И собака тоже.

По дороге пришло в голову, что не грех бы и познакомиться.

– А я вот Анна Валерьевна.

– Я Николай… Валерьевич.

– Ой, а мы не родственники?

– Ну… У меня две сестры, и обеих я хорошо знаю с детства. Так что вряд ли.

Аннушка многозначительно хмыкнула и толкнула дверь квартиры.

Просидели до десяти.

Санька выглянул один раз, но, убедившись, что всё в порядке, исчез в комнате. Максим тоже выглянул и больше не исчезал, потому что собака. Объевшийся пёс развалился на спине и благосклонно воспринимал ласки Максима, как будто всегда так жил.

Говорили о музыке, дурацких соседях и породах собак. Немного обсудили цвета и количество колбочек в глазах. Поделились смешными названиями магазинов, которые доводилось повстречать в путешествиях. На путешествиях застряли надолго, и Николай Валерьевич засобирался домой, случайно глянув на время.

Максим заскулил по собаке, но Николай Валерьевич обещал прийти ещё раз.

Уходя, забрал букет. Аннушка возмутилась.

– Что же, вы и цветов мне не оставите?

– А я их не вам покупал. Вам я бы другие купил. Эти не подходят. Завтра покажу.

Аннушка проводила гостя. Убрала со стола. Прогнала Максима спать, обещав когда-нибудь какую-то собаку. Набрала номер няни.

– Лидия Максимовна, всё сделано.

– Что именно, Анна? – зевнула няня.

– Пригласила мужчину на ужин и накормила. Как вы и сказали.

– Какого мужчину? – уже не зевала няня.

– На улице познакомилась.

– Анна! Я имела в виду соседей! Ты притащила незнакомого мужика в дом?!

Аннушка начала злиться на тугодумную няню.

– Вообще-то мы сначала познакомились! Я ж не совсем дура! А завтра он опять придёт. Покажет мне цветы и даст поиграть с собакой!

Спокойной ночи!

Никогда такого не было, и вот опять

Анастасия Кулакина

Будильник прозвенел пронзительной тошнотворной трелью. Жилистая мужская рука резко выбросилась из-под одеяла и отключила его. Хозяин руки некоторое время лежал неподвижно, а затем резко сел на кровати. Он всегда был резким: резкие движения, резкие слова, резкая жизнь – да и та мимо.

Встав с кровати, Леха, а именно так звали нашего героя, пошел в ванную. Справив свои дела, неохотно приблизился к раковине. Что делает человек, когда умывается и чистит зубы? Правильно, разглядывает себя в зеркале. Но Леха зеркала не любил, последние лет пять точно. В квартире, доставшейся ему после болезненного, резкого, как вся его жизнь, развода, все зеркала были завешены полотенцами. Редкие гости в его жилище считали своим долгом удостовериться, не умер ли у него кто-то. На что