Особенности национального пиара. PRавдивая история Руси от Рюрика до Петра - Владимир Мединский

Васнецов А. М. (1856-1933). Московский Кремль при Иване Калите

Правильно избранная доминанта имиджа превращала любое его разумное действие (а других Калита, кажется, и не совершал) в своего рода символический жест. Вот обнес он посады вокруг Кремля дубовыми стенами, что сделал бы, конечно, любой тогдашний правитель, будь у него деньги...

И это деяние до сих пор упоминается в учебниках по москвоведению как пример его чрезвычайной мудрости и рачительности.

Озаботился хозяин будущей столицы созданием соответствующего инвестиционного климата — и историки пишут о том, как хлынули в его пределы дельные люди со всей страны. Вот Костомаров: «Бояре оставляли других князей, переходили к московскому князю и получали от него земли с обязанностью службы; за боярами следовали вольные люди, годные к оружию. В Москву переселялись и иноземцы, и даже татары — принимали крещение и становились русскими.

В числе таких татарских выходцев был мурза — родоначальник фамилии Годуновых и предок Бориса, царствовавшего на русском Престоле».

Знатный киевский боярин Родион, ставший родоначальником фамилии Квашниных, прибыл В Москву со всем своим двором 1700 человек. По тем временам — население — население целого города!

Аж из Пруссии (тогда русской территории) выводил свой род московский боярин Андрей Иванович.

ГОДУНОВ Борис (ок. 1552-1605). Это про него говорит Иван Васильевич Грозный в любимом всеми фильме: «Бориску на царство?.. Так он лукавый презрелым заплатил царю за предобреишее!.. Сам хотел царствовати и всем владети!.. Повинен смерти!»

Между прочим, Годунов был одним из самых неплохих и разумных царей на нашем  престоле. Пал жертвой двух обстоятельств: тотального невезения (не везло во всем, даже с погодой на период царствования) и собственного тщеславия. Скромнее надо быть.

Кобыла, родоначальник царской династии Романовых.

Калита ладил с татарами, постоянно ездил в Орду, и в результате ему удавалось избегать неожиданных визитов татарской «налоговой полиции».

«Историки высказывали удивление по поводу таинственных исторических сил, работавших над подготовкой успехов Московского княжества с первых минут его существования», — писал В. О. Ключевский. Вот так, взяла Москва и возвысилась сама по себе. Тайна... Может, масоны? Их вроде тогда еще не было... Значится, точно, тамплиеры... Приехали к Калите со всеми своими сокровищами нации (см. одноименный голливудский киношедевр с Николасом Кэйджем в главной роли) и стала Москва расти и процветать...

Калита ответил бы на все эти «теории заговоров» излюбленной присказкой целых поколений наших бюрократов о том, что не болтать надо, а работать, что меньше слов — больше дела, что делами, а не словами надо доказывать, т. е. «верить только делам». Вариантов много. Отличие только в том, что он действительно был эффективным управленцем, умевшим быстро оценивать и осваивать открывавшиеся ресурсы. PR образцового хозяина был лишь производной от его основной деятельности.

Не самоцелью, конечно. Хотя и собственно отвлеченные PR-мероприятия он тоже проводил.

КОБЫЛА Андрей (?-1350). Первый из династии Романовых. Косил, как бы сейчас сказали, под немца. Говорил всем, что родом из Пруссии. Правда, когда-то Пруссия была славянской землей, жили там славяне руссы-пруссы. После Кобылы род принял фамилию Кошка, потом — Кошкины, а уж потом — Романовы. Тяга к немцам, впрочем, у Романовых (судя по тому, где они, начиная с Петра I, выбирали жен) действительно оказалась в крови. Да и грифон на их родовом гербе нерусский какой-то.

Сперва — митрополия, метрополия — потом

Москва поднялась. За четверть века она стала одним из главнейших городов на Руси. Но «одним из» в глазах общественности ровным счетом ничего не значит. Первый — это да. Надо было менять статус. И стать главным городом — сначала хотя бы в чем-то, в какой-то одной сфере. Благоприятный случай вскоре представился.

Еще в самом конце XIII столетия киевский митрополит перебрался во Владимир. При Калите главой русской церкви был Петр. Он заезжал в Москву все чаще, жил в ней все дольше — с ним московский князь сумел сдружиться. Иван уговаривал Петра остаться навсегда, тот обещал...

Но перенос митрополии, столицы митрополита, из Владимира в Москву был бы чрезвычайно решительным шагом. Ведь метрополией, главным городом, оставался все-таки Владимир. Петр медлил с формальным оформлением этого решения.

Тогда в качестве залога этой новой прекрасной дружбы светский правитель взялся построить каменный собор — первый в Москве. Митрополит загорелся идеей и уговорил князя возводить Успенский собор — по образцу Владимирского. Поначалу заложен был скромный одноглавый храм: прижимистый Калита искал бюджетное решение для PR-акции по переносу церковной столицы в Москву. Но важно его символическое значение.

Московский Успенский собор продолжил традицию самых первых русских софийных храмов, что стояли в Киеве и Великом Новгороде, подражавших Византии с ее Софийским собором в Константинополе. В глазах православных возникла символическая цепочка: Киев — Новгород — Владимир — Москва.

А митрополит, пока собор строился, был привязан к Москве. Де-факто она уже стала митрополией.

Если самым дорогим автомобилем в истории России была «Нива», якобы подаренная Березовским (по его словам) Татьяне Дьяченко в каком-то лохматом году, то самой дорогой постройкой — эта скромная церковь, удержавшая митрополита в городке на Москве-реке.

В 1327 году собор был освящен, но Петр не дожил до этого торжества. Обещал остаться — и остался в Москве навсегда. Он был похоронен в новом соборе, где своими руками вытесал себе гроб (такие нехитрые нравы были у высших иерархов церкви в те простые и честные времена).

Позднее в Успенский собор была перенесена икона Владимирской Богоматери. Она на века стала главной святыней Русского государства.

Преемник Петра уже не хотел жить во Владимире, поселился на новом митрополичьем подворье в Москве. «Так Москва стала церковной столицей Руси задолго прежде, чем сделалась столицей политической», — писал Ключевский.

Перенос кафедры произвел сильнейшее впечатление на православных. Московский князь, который теперь действовал рука об руку с высшим пастырем, воспринимался как национальный лидер. Да, теперь, что бы он ни делал, в глазах народа на нем лежало благословение верховного святителя русской церкви... А то, что финансовые потоки церковных денег теперь тоже шли через Москву, было небольшим, но приятным дополнением.