Приговоренные к жизни - Mars-MF-13

За час до митинга наш моб пришёл осмотреться на незнакомой площади. Мобы из других городов уже прибыли и где-то в округе. Выходим на плац — ёёобаны бабай! Строй ментяр, оперов, омоновцев, людей-в-штатском (слушай, как дети, ей богу, скока повторять можно вас видно в штатском, всё равно рядятся, хуепуталы). Они строятся перед администрацией в шеренги, начальники их снуют туда-сюда, указания дают. Моторизированные патрули разъезжаются по близлежащим зарослям конницей засадного полка. Вся разница между ними и нами очень проста: для них это работа, для нас — война.

Копы, тем временем, дерганые какие-то шастают, будто готовятся к танковому наступлению. Предлагаю постоять рядом и послушать их рации. Мы изображаем туристов: «О, смотри, вот кремль белокаменный стоит, какая дос-то-при-мечательность!». Рации на ремнях не умолкают. Разные «точки» докладывают о готовности до последней капли мусорской крови защищать удерживаемые рубежи. Отходим метров на двести, в шатёр-забегаловку, чтоб скоротать время. Никто даже и не думает в такой обстановке дуть пиво. «Кофе, пожалуйста, и пепельницу». Я выкладываю из карманов все радиостанции, компрометирующие бумажки, адреса, деньги, ножики и сдаю подруге Gut'а. Она будет в стороне. Теперь в одежде есть только я. Даже непривычно. Обычно у меня с собой запас вещей как минимум для недельного автономного плавания. Теперь мы друг друга не знаем, первый раз видим, а про акцию узнали в интернете.

— Зачем так мучить себя? — Я думал Марго уже спит, в темноте не видно глаз, ан нет же, бодрствует.

— А я и не мучу никого. Сама подумай: если человек что-то делает — значит он имеет на то причины. На всё есть причины. Мне это интересно. Хотя для кого-то мои действия — непонятая рациональность, так называемая иррациональность, чужая рациональность. Да, пришлось кое-чем пожертвовать, но ведь всегда приходится чем-то жертвовать. В чём весь прикол: для меня книга, революция — это одна большая Игра, в которой всё взаимосвязано. Был период: я «ходил» туда, где люди заканчиваются. И прогулявшись по окраинам, докуда достал, я понял, что внутри существа с именем Человек всё-таки мне лучше, чем снаружи. Уходить «от человека» не стоит, лучше привести самого человека туда, куда нужно. Создать нового человека. И я увлёкся этой игрой. Но глупо чувствовать себя при этом независимым творцом. Скорее, я себя ощущаю рождением новой силы внутри самого человечества. Её частью, молекулой. Что-то тянущееся с детства, из рождения и ещё раньше. Там что-то кипит, вулканизует. А чем дальше по жизни, тем мы меньше меняемся на самом деле (моё любимое выражение в жизни. так говорят только просветлённые гуру или самоуверенные глупцы-наглецы), мы постепенно застываем, как остывающая расплавленная магма. Но состав этого человеческого вещества тот же, что и раньше! Мы не далеко уходим от детских игр, только игры меняются по масштабу по мере взросления. Кто играл в детей и кукол — нянчит теперь настоящих, тёплых, орущих, пахнущих существ. Кто катал маленькие машинки — покупает теперь большие стальные пиздюлинки. Солдатики загадочным образом превращаются в жажду столкновения, борьбы.

Почти каждый аспект современной жизни был прожит в игровой форме в годы детства. Богатый запас событий, прожитых за несколько дней или даже часов, удлиняет ход времени. Два месяца каникул — это целая вечность. Для старика два месяца — лишь несколько минут.

Рауль Ванейгем.

— Сейчас вот популярны всякие экстремальные виды спорта, сексуальная отрасль, боевики-блокбастеры по ящику — дураку понятно, что это клапаны для спускания пара каких-то тёмных (в смысле малоизученных) сверхмощных сил внутри нас в тусклом безвкусном обществе. А пар, тем не менее, не стравить, как не пытайся. Силы слишком базисные, слишком энергоёмкие. А соревнованием толстосумов, кто больше кого денег заколотит? Стремление миллиардеров к дополнительным миллиардам? А футбол — массовая мистерия-истерия? Агрессия, чувство победы, «Я — Лучший», запах опасности, грани возможного, «они», «мы», противостояние с равным по таланту врагом, экспансия, война. Но игра только опирается на всё это многообразие. Ты никогда не формулировал в определение, что такое ИГРА? Действие, само по себе необычайно интересное, суперкайфовое, самоценное. Почему? Потому что ты на него запрограммирован, ты — уже в её программе, даже когда ещё не играешь, но понимаешь, что тебе это интересно.

Какой-то старикан с ярко-жёлтой вышивкой «Schiller?Spiel» на замызганном спортивном костюме с затёртой до блеска задницей и вытянутыми коленками останавливает меня жестом и говорит задумчиво: «Животное играет тогда, когда главный стимул — это не недостаток, а избыток силы, когда жизнь, бьющая через край, сама пробуждает действовать». Точно! Переход на следующий Уровень за счёт избытка энергии, добытом на предыдущем Уровне!! Как я сам не додумался?! Старикан отошёл в сторону, отвернулся, потом повернулся с таким видом, будто не помнил, сказал ли он мне то, что нужно и забыл об этом факте по причине маразма, или же просто забыл сказать по причине маразма.

«Временное забвение последствий» — подсказывает проходящий мимо гражданин в шляпе, втянув в стоячий воротник голову, удаляясь на скором ходу, не останавливаясь и не оглядываясь. При температуре-то + 20? в толстом плаще! А-а, это ты, Берни де Ковен, я тебя узнал, конспиролог ты старый, пасиб — поднимаю ему руку в след. Может в игре скрыто предназначение, без лишней мистики, программа вида?? Хотя, я думаю, что и нечто большее, более значимое.

«Аристократическое презрение к результату» — гласит крупный заголовок первой полосы свежей газеты, которую растянул в воздухе стоящий на перроне ж/д-вокзала очкарик. Видела?! Да, тот самый — у него приставка-титул ТС.

Детские игры (только малая из всевозможных разновидностей ИГРЫ) из ниоткуда тоже не берутся. Ещё с ранних лет в таком виде в нас проявляются лучи-программы на всю жизнь, предрасположенность. Я вот помню, в детстве играл в какие-то восстания. И ещё я любил уходить на целые дни из привычной реальности и придумывал новые миры, каждый со своими правилами. А затем возвращаться в реальность со всякими новшествами. Вот теперь, во взрослой жизни, опять восстания стараюсь организовать, уже побольше, чтоб сотворить новый мир. Меня часто спрашивают «зачем тебе это всё нужно?». А я им неизменно отвечаю, что я не могу иначе, если для вас революция — опасная трудная морока, обязаловка; для меня — интересная сложная игра, командное противостояние НАС против НИХ, растянутое на года, ведущаяся по всем фронтам — уличным, политическим, литературным. Вокруг меня, на этой стороне фронта — удивительные люди. Мне от этого мега-кайфово. Даже если однажды промозглой ночью меня до полусмерти избитого и искалеченного прирежут ржавым ножом в канаве заброшенной дороги — я не раскаюсь в своих страстях и стремлениях. Не разочаруюсь в революции. Я не вижу другого пути для себя. Я слишком часто думал тёмными ночами с сигаретой в зубах с чашкой чего-нибудь горячительного, вроде чая с лимоном, сидя один на крыльце своего загородного жилища, в тиши разглядывая плевки звёзд, чтобы разочароваться потом. «А может всё бросить?», «вся твоя затея маловероятна», «это нереально», «ты только погубишь свою полную перспектив жизнь». Я знаю, что нереально, но я ведь натура романтично-циничная, даже не рассчитывая на успех (полный цинизм) я пойду по этому пути до конца (абсолютный романтизм), чтобы протыкать и дырявить тугую многотонную стену время-пространства. Это в сто раз красивей, чем становиться одним из этих. У меня есть боевое задание и проложен курс. Мой единственный путь. Я физически не могу перейти на ту сторону. Там я не проживу. Даже не умру, а сдохну в страшных муках. Больше того, я ненавижу ту сторону и буду уничтожать её, пока она стоит у меня на пути. Не будет стоять — разойдёмся с миром,…. в два разных мира. А насчёт «погубленной полной перспектив жизни» мне вообще смешно до кашля. Как человеку, пристраившему к левому виску холодный ствол какого-то маленького ебливого побитого, исцарапанного немецкого пистолетика, которым я больше боялся покалечиться от разрыва патрона в стволе, чем убиться. Так и не выстрелил, трусливый разъебай. Ты во что в детстве играла?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});