Гиперион. Падение Гипериона - Дэн Симмонс

– Туземцы курят нерекомбинированный табак и мажут пузо краской, когда справляют праздник урожая.

Король Билли кивнул, признавая мудрость этих слов, и произнес:

– Первая исследовательская экспедиция Гегемонии вела себя здесь очень осторожно. Главную базу они разместили к югу от Уздечки, а здесь оставили только многоканальные самописцы.

– Я не понимаю, Ваше Величество, чего вы хотите? Отпущения грехов? Да, действительно, место для города выбрано неудачно. Ну и ладушки. Ступайте, сын мой, и больше не грешите. Отпускаются вам грехи ваши. А теперь, Ваше Королевское Величество, если вы не возражаете – adios. У меня на языке крутится парочка смачных лимериков, которые обязательно нужно записать.

– Так вы, Мартин, рекомендуете эвакуировать город? – спросил король, не отводя взгляда от окна.

Я колебался лишь секунду:

– Конечно.

– А сами-то вы уедете?

– Почему бы и нет?

Король Билли повернулся и посмотрел мне в глаза:

– И все-таки вы уедете?

Я помолчал, потом не выдержал и отвел взгляд.

– Так я и думал, – сказал правитель планеты. Сцепив свои пухлые руки за спиной, он снова уставился в окно. – Будь я детективом, – продолжил он, – я бы насторожился. Самый большой творческий неудачник нашего города после десятилетнего молчания берется за перо, причем всего… вы что-то сказали, Мартин?.. всего через два дня после первых убийств. Он совершенно оставляет общественную жизнь, в которой доселе играл весьма заметную роль, корпит над эпической поэмой… тихоня этакий, и даже юные девы не опасаются более его козлиной похоти.

Я вздохнул:

– Козлиной похоти, государь?

Король Билли оглянулся.

– Хорошо, – сказал я. – Вы изобличили меня. Признаюсь. Я убивал и купался в их крови. Это обалденно стимулирует творческую потенцию. Я думаю, еще две… нет, пожалуй, три сотни жертв… и моя новая книга будет готова.

Король Билли отвернулся и вновь уставился в окно.

– В чем дело, – спросил я, – вы мне не верите?

– Нет, не верю.

– Почему же?

– А потому, – ответил король, – что знаю настоящего убийцу.

* * *

Мы сидели в затемненной нише и смотрели, как Шрайк убивает романистку Сиру Роб и ее любовника. Света было маловато: из-за этого казалось, что слегка перезревшая плоть Сиры тускло фосфоресцирует, а белые ягодицы ее куда более юного приятеля словно бы плавают в полумраке спальни, отдельно от его загорелого тела. Их любовный акт достиг своего апогея, как вдруг произошло нечто необъяснимое. Юноша, уже готовый замереть перед оргазмом, внезапно взлетел в воздух, как будто Сира непонятным образом вытолкнула его из себя. Звуковая дорожка на диске, воспроизводившая до этого обычные стоны, вздохи, всхлипы и неизбежные при такого рода занятиях указания, неожиданно наполнила нишу криком. Сначала закричал он. Потом она.

Изображение покачнулось – это тело юноши ударилось о стену рядом с камерой. Сира лежала в позе трагикомической незащищенности: ноги широко раздвинуты, руки раскинуты в стороны, груди примяты, бедра белеют в темноте. В ожидании экстаза она запрокинула было голову, но время шло, и когда она снова приподняла ее, потрясение и злость на ее лице сменили до странности похожую на них гримасу. Она открыла рот, собираясь закричать.

Но крика не последовало. Вместо него послышался звук, похожий на хруст разрезаемого арбуза: с таким звуком лезвие проходит сквозь плоть, серп рассекает сухожилия и кости. Голова Сиры откинулась назад, рот раскрылся невероятно широко… и ее тело ниже грудины буквально взорвалось, а затем разошлось, словно разрубленное незримым топором. Затем вступили в дело невидимые скальпели, и на коже появились поперечные разрезы. Казалось, мы просматриваем в ускоренном темпе заснятую скрытой камерой операцию хирурга-маньяка. Это было жестокое вскрытие, ибо совершалось оно на живом человеке. Впрочем, нет, уже не на живом. Как только иссяк поток крови и прекратились конвульсии, руки и ноги Сиры безвольно раскинулись и застыли, выставив напоказ омерзительную груду внутренностей. И вдруг, на какую-то долю секунды, рядом с кроватью возникло нечеткое красное пятно, отливающее металлическим блеском.

– Стоп! – приказал король домашнему компьютеру. – Крупнее! Контраст!

Пятно стало четче, и мы увидели голову существа, которое может привидеться разве что в наркотическом кошмаре: лицо из стали, хрома и кости; пасть – как у помеси волка с экскаватором, глаза, как рубиновые лазеры, сверкающие сквозь кроваво-красные самоцветы; из переливающегося ртутного лба торчит кривой тридцатисантиметровый клинок; такие же шипы воротником окружают шею.

– Шрайк? – спросил я.

Король Билли кивнул. Точнее, шевельнул подбородком.

– А что с мальчишкой? – спросил я.

– Нашли только тело Сиры, – ответил король. – Его хватились, когда обнаружили вот этот диск. Оказалось, какой-то специалист по развлечениям из Эндимиона.

– Голограмму нашли недавно?

– Вчера. Служба безопасности осматривала спальню и на потолке обнаружила камеру. Совсем маленькую – меньше миллиметра. У Сиры была целая библиотека подобных записей. Очевидно, она использовала камеру только для того, чтобы увековечивать свои…

– Постельные безумства, – подсказал я.

– Именно.

Я встал и подошел к плавающему в воздухе изображению чудовища. Провел рукой сквозь его лоб, шипы, челюсти. Компьютер рассчитал величину этого создания и дал его в реальном масштабе. Судя по размерам черепа, наш местный Грендель был более трех метров ростом.

– Шрайк, – пробормотал я, скорее приветствуя его, чем называя по имени.

– Ну, Мартин, что вы можете о нем сказать?

Я вскинулся:

– Почему вы спрашиваете у меня? Я поэт, а не мифоисторик.

– Вы обращались к компьютеру «ковчега» с запросом относительно происхождения и природы Шрайка.

Я приподнял бровь. Всегда считалось, что обращение к корабельному компьютеру остается анонимным и конфиденциальным – как подключение к инфосфере Гегемонии. Дело это сугубо личное, и анонимность гарантируется.

– Ну и что, – парировал я. – С тех пор как начались убийства, наверняка уже сотни людей интересовались легендой о Шрайке. Может быть, даже тысячи. Потому что кроме этой единственной легенды мы не знаем о нем ни хера.

– Совершенно верно, – король весь сморщился, – но вы-то полезли в эти файлы за три месяца до первого инцидента.

Я вздохнул и снова плюхнулся на подушки.

– Да, я запрашивал эти файлы. Да, я читал эту блядскую легенду. Ну и что? Я хотел использовать ее в своей поэме. Арестовать меня теперь, что ли?

– И что вы узнали?

Вот тут я разозлился всерьез. Даже топнул копытом по ковру.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});