Офицер особого назначения - Николай Стариков

— В этом доме можете не искать. Кроме меня никого нет. А вот у соседки ночью слышала мужской голос, а живут гам одни женщины. — Она хохотнула в кулачок: — Только не ходите туда сразу, не выдавайте меня.

Слова женщины подтвердились. В указанном доме провели тщательный поиск и под хорошо прибитыми половыми досками обнаружили ящик, а в нем человека. Задержанным оказался бежавший из колонии рецидивист, любовник хозяйки. Люк-лаз был сделан из-под крыльца с отодвигающейся верхней широкой доской. Старший наряда при выходе из коридора наступил на эту доску, она подалась, за нею оказался вход.

У соседской старушки в сарае под ворохом сухого бурьяна, служившего топливом, солдаты обнаружили целый арсенал. Здесь покоились до поры до времени три ППШ, два карабина, десяток гранат Ф-1 и две тяжелые противотанковые. Глуховатая бабуля ничего толком сказать не могла.

— Ночевали у меня дней пять-шесть назад два красноармейца, не знаю, возможно, они забыли?

— Ещё они у вас не появлялись днем или ночью? — спросил командир поискового отделения.

— Не видала. А слышу я плохо. Ночью на улицу не выхожу, кто тут чего делает в это время, не знаю.

— Разгороженное подворье с глухой бабулей, — докладывал командир взвода Шведову, — тут не только склад с оружием, диверсионные группы могут формироваться.

В полосе проверки второго взвода в одном из жилых домов не оказалось хозяев. Но во время поиска они были обнаружены в погребе прикрытыми пустыми бочками, ящиками. Две женщины оказались убитыми. Подросток с двумя ножевыми ранениями был жив и мог говорить. Он рассказал, что ночью у ним пришли два вооруженных бандита с заросшими бородатыми лицами, по-русски говорили плохо, начали приставать к матери и сестре, он заступился за них, больше ничего не помнит.

— Они не могли далеко уйти, — говорил мальчик, — были сильно пьяные.

Преступников обнаружили в саду в заросшей травой щели, которую хозяева готовили еще в начале войны как укрытие во время бомбежки. Упирающихся, злобно, по-собачьи рычащих, их приволокли за волосы, усадили на завалинке. В нескольких метрах от них на носилках лежал раненый пацан. Рядом с ним, прислоненные к стене, стояли два ППШ, отнятые у бандитов. Неожиданно парнишка поднялся, схватил автомат и длинной непрерывной очередью начал кромсать пьяные рожи насильников.

Не спеша подошел командир взвода, взял из рук стрелявшего автомат, замолкший после того, как закончились в магазине патроны, посмотрел на потупившихся вблизи солдат.

— Как же вы могли допустить самосуд? — обратился он к своим подчиненным.

— Так ведь… — разведя руки, сказал пожилой солдат и остановился, не зная, что еще можно добавить.

— Оно конечно… — поддержал соседа второй, — но ведь тут вон какое дело…

— Товарищ командир, — встрепенулся раненый мальчик, — дайте мне второй автомат. Вдруг очнутся.

— Не очнутся, если вместо лица одно месиво кровавое осталось, — ответил пожилой, — их теперь даже родная мать не признает, если она у них была.

— После операции, — пообещал командир взвода, — разберусь. Виновные будут наказаны. А мне что докладывать капитану?

— Наказать надо. Это само собой, коли кто виновен, — не удержался от улыбки солдат, — в перестрелке чего только не случается.

Длинная автоматная очередь остановила продвижение цепей роты, ведение поиска и проверку. Теперь по сигналу Шведова операция возобновилась в прежнем темпе.

К обеду стало припекать солнце. Подразделения группы проверки и поиска с четырех сторон подошли к рынку. Разморенные теплом и усталостью солдаты валились с ног. От руководителя операции поступила команда: «Отдыхать в цепи. С мест не сходить. Выходящих граждан пропускать через КПП, которые выставить в каждом взводе».

Отдохнуть не получилось. Как только рынок оказался в окружении, сразу появились граждане, которым требовалось немедленно оказаться дома. Причин — хоть отбавляй. Замерла, словно парализованная, торговля, забеспокоились те, кто не имел документов, начали скапливаться агрессивно настроенные группы. Не дожидаясь начала проверки, одна их таких групп, семь-восемь человек, устремилась в сторону туалетов, затем к нагромождениям ржавевшего металла. Однако здесь находился взвод Кости Вихрова. Группа отошла к мусорным кучам, прикрываясь за ними, сблизилась с расположившимися на передышку красноармейцами. Отдыхавшие видели перебегающих с места на место людей, но не придали этому особого значения — прошли от окраины Белых Журавлей с проверкой и поисками без происшествий, да и служба патрулирования в последнее время притупила бдительность.

Когда из-за куч хлама выскочили вооруженные немецкими автоматами люди и, стреляя на ходу, пошли на прорыв, не все бойцы успели сообразить, что произошло. На острие прорыва оказался Вихров с посыльными. Он делал обход отделений, расположившихся на отдых, уточнял порядок пропуска людей через КПП. Схватились посыльные за автоматы, находившиеся в положении «на ремень». Но поздно. Сраженные длинными автоматными очередями, погибли командир, его посыльные, два красноармейца в цепи. Запоздалый ответный огонь с флангов результата не дал. Банда прорвалась в лабиринты битой техники.

Шведов по радиосвязи приказал заместителю Вихрова, штатному командиру взвода младшему лейтенанту Сытилину продолжать выполнение задачи, на преследование прорвавшихся выслал свой резерв, расположенный поблизости.

Банда по прямой через сады и огороды уходила в сторону небольшого лесного массива, на берегу реки.

Группа преследования вышла к окраине Белых Журавлей, когда бандиты были от нее метрах в двухстах. Редкой цепью, не сбавляя темпа, они уверенно шли к укрытию. На такую дальность стрелять из IIIIITT можно лишь для острастки, еще меньшую дальность действительного огня имели немецкие автоматы. Поэтому размеренный бег уходящих бандитов и преследователей не сопровождался стрельбой. Резерв командира роты в этом не нуждался по другой причине. Бойцы знали: впереди заслоны. От них сейчас требовалось, чтобы беглецы, не останавливаясь посреди поля, продолжили движение. Когда бандиты оказались в сотне метров от леса, командир группы преследования остановил подчиненных в обозначившейся лощинке. И сразу же с опушки леса воздух разорвал дружный ружейный залп заслона.

Командир оперативной группы Ланцов был уведомлен заранее о предстоящей операции в Белых Журавлях. По его распоряжению подчиненные в этот день должны были выполнять свои обязанности в рамках «Гидры», судьба которой оказалась предрешенной. По разведданным Виктора и Марии ликвидировался осведомительский состав в населенных пунктах, по информации Романа с Таней аресту подлежали торговцы краденым военным имуществом и продовольственными товарами.

По решению руководителя разведывательного отдела штаба войск НКВД по охране тыла не подлежали аресту Сатана, Лизка, Ганка в Севске, шофер из-под Уразово. Оброненная однажды Сатаной фраза о имеющихся у него возможностях влиять на судьбу задержанной агентуры противника помогла ему избежать ареста на сей раз. Невыясненными остались его связи с Усатым, личность того. Получался расплывчатый образ человека с усами: то ли мужчина, то ли женщина. Интересовали разведывательное отделение связи Усатого с агентурой противника. Все это в той или иной мере замыкалось на Сатане. Представляли оперативный интерес другие фигуранты, избежавшие ареста.

Когда толпы людей молнией облетела весть, что рынок окружен сплошной цепью красноармейцев войск НКВД.

Сатана лишился дара речи. Сергей не видел его таким испуганным: сникшим, с потухшим лицом, блуждавшим взглядом.

— Да будет вам, — успокаивала Егора Елизавета, — сколько этих проверок пережили, не счесть!

— То были проверки патрулей, выборочные, поверхностные, а теперь сплошная, не проскочишь, — резонно ответил руководитель «Гидры».

Забеспокоилась и Елизавета. Уж если ее ненаглядная «опора» пошатнулась, значит, действительно опасность грозит реальная. Она лихорадочно начала рассовывать не бог весть какую выручку по тайным карманам, в недоступные для чужих мужских рук места, даже укрытые от глаз щели в прилавке не обошла вниманием.

— Что-то надо предпринять? — с дрожью в голосе обратился Сатана к Сергею. — Дело нешуточное.

— Пойдем на КПП, предъявим документы, потом направимся домой.

— Меня сразу же задержат.

— Будешь вот так дрожать, непременно задержат. Человека видно по поведению, кто он такой. Если идти на проверку смело и нахально, никто тебя не задержит. Возьми себя в руки.

— Хорошо так говорить, если паспорт настоящий. Если же подделка, холодок по спине всегда бегает, когда идет проверка.

— Ты говорил о каких-то связях. Давно заменил бы на настоящий. Дело это не сложное.