Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах - Гагик Карапетян

Подчеркну, что в застольях Лобановский обожал сам процесс: чтобы рядом сидели близкие, родные ему люди; что-то там обсуждали, а не беспрерывно тостовали… Валерий Васильевич, замечу, умел поддержать разговор на любую тему. И в питии знал меру.

– Я, кажется, только теперь понял, почему Морозова, помощника Лобановского, игроки Барменом звали…

– Между прочим, тому по состоянию здоровья тоже хорошо было бы лишний раз воздержаться. Но к нему в воспитательно-профилактическом плане все же легче удавалось ключик подобрать: в случае любого неблагополучия он становился пугливее Валерия Васильевича. Чем я однажды весьма удачно воспользовался.

Мы находились на сборе в Италии, на базе «Интера». После напряженного рабочего дня – традиционный фуршетик. Вдруг Морозов обратился ко мне: дескать, что-то все время голова гудит. Я померил давление – повышенное. И зная, что Морозов жутко мнительный, объявил нарочито похоронным голосом:

– Ну, все, Юрий Андреевич! Ты ведь одной ногой в могиле стоишь! Заканчивай с фуршетами!

Вы бы видели, что с ним случилось!

– Испугался?

– Аж белым стал, как мел.

– Все, – говорит. – Больше моей ноги на этих «разминках» не будет! Завязываю!

На следующий день ко мне подошел не на шутку встревоженный Лобановский. И без обиняков спросил:

– Что же вы с Морозовым-то сделали?!

– Помогло, получается?

– Выходит, где-то помогло.

– А что сам Валерий Васильевич?

– Лобановский какое-то время продолжал в том же духе. Но как только прижимало, сразу искал меня. Вспоминаю, как в ноябре 1988-го он приехал с женой в Москву. Остановились в «Пекине». По каким-то делам тогда я оказался в лужниковском диспансере. Там меня и отловили, передав: «Срочно! Лобановский ждет! Его номер такой-то!» Я мигом примчался.

Валерий Васильевич протянул запястье – щупай, дескать. Пощупал. Как и ожидал, дела оказались неважнецкие. Но с другой стороны, я тогда настолько был знаком со средствами, которые ему помогали, что быстро нормализовал его состояние. Ну, хорошо, думаю, на этот раз обошлось, успел, оказался под рукой. А дальше-то как? Ведь счет в подобных случаях идет на минуты…

– Что ж, – говорю, – тянули, «Скорую» не вызвали?

Жена ответила за мужа:

– Валерий Васильевич сказал, что Мышалов выручит – больше никто!

Прошло какое-то время. Смотрю, Лобановский оклемался: расположился по-хозяйски за столом и хлоп «законную» стопку коньяку. Я как стоял, так и сел пораженный:

– Валерий Васильевич, – заметил с укоризной, – вы же полчаса назад умирали!

– Не волнуйся, – парировал он. – Все в порядке…

А что в «порядке»-то? Стресс коньяком – и то до поры до времени – еще можно снимать. А вот аритмию лечить – тут жди больших неприятностей. И все же, думаю, сильнее всего по его здоровью ударило долговременное пребывание на Ближнем Востоке. Намного ему та командировка жизнь сократила.

– Вы, когда впервые увидели Лобановского, вернувшегося из Кувейта, в ужас не пришли? Он ведь раздался в теле настолько, что даже я легко догадался, что ему нездоровится…

– Конечно, и я ужаснулся. Правда, мы не сразу увиделись, хотя при моем посредничестве Лобановский мог бы оказаться в Москве. Тогда, в 1993-м, я трудился в московском «Динамо». После разгромного поражения от «Айнтрахта» ушел в отставку Газзаев. Клуб искал ему достойную замену. Валерий Васильевич находился в Киеве – отдыхал перед подписанием второго ближневосточного контракта. Зная об этом, я возьми да и предложи Анатолию Воробьеву, вице-президенту динамовского клуба, – может, Лобановского попытаться пригласить. В руководстве «бело-голубых» этой идеей загорелись. И попросили меня набрать знакомый номер. Услышав предложение, Валерий Васильевич взял долгую паузу, а потом сказал:

– В мои планы это не входит!

– Видимо, ему не очень-то хотелось переезжать в Москву. Он лучше чувствовал себя в Киеве – в родном городе всегда мог рассчитывать на понимание и поддержку.

– Это так. Хотя и в Москве у него имелась крыша над головой. Еще в 1983-м, когда он во 2-й раз начал тренировать сборную, неподалеку от метро «Бауманская» ему выделили служебную квартиру. Я жил неподалеку. И когда утром ехал в Спорткомитет, обычно подхватывал его по дороге. Частенько заезжал и после работы. Словом, имел возможность воочию наблюдать его в домашней обстановке.

– Насколько мне известно, семейный тыл Лобановского отличался прочностью.

– Его взаимоотношения с женой, Аделаидой Панкратьевной, были настолько великолепны, что она даже не мыслила оставлять «папочку» (так она ласково звала мужа) одного на просторах нашей страны. Если бы у нее имелась возможность ездить с «Динамо» или сборной за рубеж, она бы постоянно ездила с Валерием Васильевичем. Несмотря на большую занятость в их теплом и уютном доме (дочь Светлана росла, бытовые проблемы не уменьшались…), супруга Лобановского нередко приезжала в московскую квартиру…

Но вернусь в 1993 год, когда после долгого перерыва я увидел Лобановского. И просто остолбенел, обнаружив, как он располнел.

– Отчего его так разнесло?

– Из-за сердечной недостаточности. В результате нарушился обмен веществ. В Кувейте Лобановский мало двигался. Условия жизни у него были, как у падишаха. Завтрак доставляли на подносе к бассейну. И рюмочка прилагалась, как я понимаю. Правда, в больницу, вернувшись на Родину, он больше не попадал. И когда созванивались по телефону, на вопрос о здоровье обычно отвечал:

– Все нормально!

Словом, не знаю, кому как, но мне Валерий Васильевич не жаловался. Так что хоть я и понимал, что он давно и серьезно болен, весть о его смерти все равно стала для меня как гром среди ясного неба.

– Не хочется завершать наш разговор о Лобановском на горькой ноте. Поэтому давайте еще раз обратимся к живым черточкам этого, конечно, незаурядного человека и большого тренера. Например, вы вспоминали о его характерных жестах. Или как он неизменно соблюдал процедуры, которые, ему казалось, помогали не отпугнуть удачу. Он был суеверным человеком?

– В чем-то – конечно. Но не больше других коллег, своих предшественников в сборной. Он, например, тоже тщательно соблюдал традиционный порядок рассадки в автобусе, на котором футболисты выезжали на матчи и тренировки. Кто бы ни появлялся в салоне – пусть даже высокий начальник – первое, «командирское» кресло, которое располагалось сразу за водителем, всегда занимал он, главный наставник. Столь же «святым» – как на выездах, так и «дома», в Новогорске – считалось место за тренерским столом там, где мы питались. Если команда отправлялась на игру, то появление женщин на «корабле» – в том автобусе, категорически исключалось.

Однажды на Апеннинах Валерий Васильевич, обычно галантный по отношению к представительницам прекрасного пола, наотрез отказался взять в отъезжающий на матч автобус переводчицу Татьяну. Она, русская, вышла в свое время замуж за итальянца, жила в Ливорно. А когда мы приезжали в Италию, обычно работала с нашей командой, помогая общаться с хозяевами. Со временем Таня, понятное дело, стала почти своим человеком в сборной СССР. Но до того момента, когда, отправляясь на очередную спарринг-встречу, ребята рассаживались в автобусе. Татьяне полагалось добираться до стадиона самостоятельно.

Однажды перед нашим отъездом на матч она вдруг появилась в отеле. В ином случае ее, скорее всего, подвезли бы. Но в той ситуации находящегося в салоне Лобановского ничто не могло поколебать. И он, кивнув головой в сторону переводчицы, распорядился:

– Надо девушку предупредить, что здесь ей делать нечего!

Кроме широко распространенных в футбольном мире примет, Валерий Васильевич имел свои «фишки». В первую очередь это касалось одежды. Был у него заветный костюмчик – строгий пиджак, неизменные рубашка и галстук к нему, а также всепогодные ботинки на толстой подошве. Этот «прикид» Лобановский почему-то считал особенно «счастливым».

Надевал его почти на каждый матч и не снимал даже в страшную жару. Зрелище, когда он под палящим солнцем стоически плавился в традиционной «упаковке», было не для слабонервных. Однажды эту картину не выдержал даже такой лишенный сантиментов человек, как Морозов, который тихо, чтобы не слышали другие, заметил:

– Валера! Ты хоть разок бы переоделся!

Ответ последовал мгновенно. Исключительно в духе Лобановского:

– Вот видишь, Юрий Андреевич! Ты в очередной раз демонстрируешь, что ничего не смыслишь в футболе!

– А когда у Валерия Васильевича появилась характерная привычка, сидя во время матча на тренерской скамейке, почти все время раскачиваться?

– При мне и появилась. Причем он знал, что его показывают по телевидению. Другой в схожих обстоятельствах его манерой была привычка постоянно крутить на пальце обручальное кольцо. Операторы это тоже любили показывать крупным планом на всю страну…