Александр Маккуин. Кровь под кожей - Эндрю Уилсон

16 января 2000 года Ли показал в Париже свою коллекцию от-кутюр для дома Givenchy. В показе участвовала полуобнаженная Эрин О’Коннор, которая лежала на постаменте в виде пожилого дворецкого, облаченного в клетчатую шифоновую рубашку и красивый серый костюм. Критики назвали сцену «нежной и романтичной», а за кулисами Маккуин сказал журналистам, что коллекция посвящена «сдержанности».[697] Она стала резким контрастом с показом коллекции его линии одежды, которая прошла 15 февраля на заброшенной киностудии Гейнсборо в Хокстоне, где Хичкок в свое время снимал фильм «Леди исчезает».

Коллекцию он назвал Eshu («Эшу») в честь африканского божества народа йоруба. Эшу – дух, который представляет удачу и неудачу, покровитель путешественников, а также воплощение смерти. Должно быть, Маккуина особенно тянуло к этому божеству, потому что Эшу, как и сам дизайнер, вызывал двойственное к себе отношение. В одной легенде божество, олицетворяющее Эшу, идет по дороге в шляпе, половина которой черная, а другая половина красная. Деревенские жители, которые стоят на одной стороне дороги, видят только одну половину, а те, что стоят на противоположной стороне, – другую. В результате две группы поспорили о том, какой цвет истинный. В другом варианте той же легенды люди убивали друг друга из-за того, что они видели, а Эшу смеялся и говорил: «Сеять раздоры – вот величайшая радость для меня».

Самого Маккуина можно рассматривать как фигуру, подобную Эшу; он обожал сеять хаос и суматоху. За день до показа защитники животных ворвались на киностудию и исписали стены лозунгами против использования меха. Маккуин признавал, что в своей коллекции использовал кроличьи шкуры, каракульчу и овчину, но уверял, что брал лишь отходы от других производств. Ходили также слухи о том, что протестующие пытались заминировать сцену; обвинение оказалось неправдой, но в результате несколько сотен модных критиков и знаменитостей (в том числе Хелен Миррен, Бьорк, Райф Файнс, Франческа Эннис, Шарлин Спитери и Джейд Джаггер) терпеливо стояли на улице под моросящим дождем и ждали, пока охрана проверит их сумки. Трейси Эмин, которую прислали вместе с фотографом Юргеном Теллером, чтобы они сделали репортаж о коллекции для первого номера вновь открытого журнала Nova, написала о том, как ее выбило из колеи это происшествие. «Юрген говорит мне: «Знаешь, Трейси, сегодня что-то не так». – «Да, – отвечаю я, – праздновать-то нечего – приятель, здесь не было никакой Любви».[698]

Африканская тема была встречена неоднозначно. В то время как Мими Спенсер называла костюмы «мечтой» – «идеально скроенное пальто кремовой шерсти, с приподнятыми плечами и разрезами на груди (красивое, хотя и запачканное красной глиной); кожаное платье с тысячей зарубок, пропускающее свет»[699] – другие женщины-критики назвали коллекцию символом закоренелого женоненавистничества, которое красной нитью проходит через все творчество Маккуина. Джоанна Питмен из The Times написала, что модели выглядели так, «словно несколько раундов провели на ринге с Майком Тайсоном, а потом их похитили бирманские партизаны и одели их в одежду местных племен. Одна с трудом приковыляла на подиум в наморднике – ее губы были постоянно раздвинуты в ужасной гримасе… Жуткое устройство было украшено двумя шестидюймовыми металлическими клыками, из-за чего бедная девушка была похожа на спятившего дикого кабана».[700] Джоан Смит из Independent on Sunday напала на Маккуина из-за того, что он, по ее мнению, унизил достоинство женщин. Она перечислила образы его последних коллекций: Дебра Шоу в наручниках в Bellmer La Poupée и модели в Highland Rape, которые, по ее словам, были похожи на жертв сексуального насилия. Однако больше всего она возмущалась коллекцией Eshu, особенно серебряным намордником, специально сконструированным Шоном Лином. «Острые пики торчат из носа модели, и их кончики угрожают выколоть ей глаза… Интересно, что творится в голове у человека, который это придумал?»[701] Но самой гневной оказалась рецензия Бренды Полан из Daily Mail с заголовком «Дизайнер, который ненавидит женщин». Автор увидела в Маккуине типичного представителя мужчин-кутюрье, которые испытывают к женщинам двойственное чувство: любовь-ненависть. «Это тема, которую в модной индустрии отказываются развивать из-за того, что дизайнеры, о которых идет речь, часто считаются лучшими, самыми креативными». Полан переходила на особенно резкий, если не сказать оскорбительный, тон, когда поднимала вопрос о гомосексуальности. «Они [дизайнеры. – Э. У.] почти всегда геи, и нетрудно рассмотреть в их творениях сочетание страха перед женским телом и зависти к женщинам», – писала она. Фотографии модели в наморднике сопровождались подписью: «Оскорбительные замыслы: творения Маккуина унижают женщин».[702]

Конечно, Маккуин мог бы парировать, но ответные удары неизбежно породили бы вопрос об истинном источнике темной образной системы, свойственной его творчеству; психологическое отождествление себя со старшей сестрой, Джанет. «Он видел, как меня избивали, что оказало на него сильное воздействие, – считает Джанет. – Я не пытаюсь выйти на первый план, но Ли действительно восхищался мной. Из-за того что я была для него немножко как мать, он смотрел на меня снизу вверх. Возможно, благодаря мне он понял свое призвание: он хотел помочь всем женщинам, сделать их сильнее».[703] Ли обычно называл Джанет «мудрой»; между ними существовала безмолвная связь, сознание, что они оба пострадали от рук одного и того же мужчины, и вместе с тем радость оттого, что они все-таки выжили. Однажды, когда брат и сестра остались одни, Ли задал Джанет вопрос, который, видимо, давно не давал ему покоя. «Ты моя мама?» – спросил он. «Ну что ты, Ли, конечно нет», – ответила она. «Ты правда не моя мама?» – не сдавался он. «Да, Ли, я не твоя мама», – ответила Джанет. Он думал, что это какая-то семейная тайна и что Джанет в пятнадцать лет родила незаконнорожденного ребенка.[704]

Изабелла Блоу видела в своем друге Ли своего рода современного рыцаря. По ее мнению, он способен был создавать одежду, служившую доспехами. Его платья, костюмы и жакеты охраняли от жестокости мира. В ее воображении Маккуин виделся таким, как на снимках серии «Темный рыцарь возвращается», которую она подготовила для номера журнала The Face за август 1998 года. Блоу надела на Ли доспехи из фильма «Экскалибур» и отправила в бой с грязным, окровавленным лицом; ее замысел запечатлел фотограф Шон Эллис. Тот же Эллис в ноябре 1998 года снимал день рождения Изабеллы; Иззи и Ли играют с гигантским вибратором. Эти снимки фотограф потом включил в свою книгу «365: Год в моде». «Иззи выражалась очень грязно, и чувство юмора у нее было, как у вульгарной рыночной торговки. Ее непристойные шутки смешили Александра, но при мне она старалась держать язык за зубами, потому что я сказал ей, что мне не нравятся бесконечные ругательства, которые слетают с ее губ, – признался Детмар. – Иногда она заставляла покраснеть самого Маккуина».[705]

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});