Для тебя - Кристен Эшли

Я постаралась не сердиться. Он с успехом умудрился одновременно оскорбить меня и выглядеть самодовольным.

— Серьёзно, — ответила я. — Во-первых, не так уж много парней, которым я давала шанс. Во-вторых, тем, которым давала, не хватало либо таланта, либо выносливости.

— Надо лучше выбирать, малыш, — усмехнулся он.

— В итоге я всё сделала правильно.

Он снова расхохотался, ещё раз поцеловал меня в шею и отпустил. И только потом пошёл к кофеварке.

Пока Колт наливал кофе, я перевернула хлеб.

— Мне придётся притормозить, — сказал он, поставив колбу на место, и развернулся, прислонившись бедром к тумбочке рядом с плитой. — Если я этого не сделаю, то наберу пятьдесят фунтов.

Я повернулась к нему.

— Ты не понимаешь, дорогой. Я обеспечивают тебя энергией, чтобы ты мог её потратить.

Он снова засмеялся и отошёл. Я положила тост на тарелку и начала намазывать его творожным сыром, который взбила с сахарной пудрой, ванилью, колотым миндалем и апельсиновой цедрой.

— К твоему сведению, Феб, — сказал Колт мне в спину. — У меня были хорошие женщины. Были плохие. Пара отличных. — Я накрыла начинку вторым куском тоста и повернулась к нему: мне стало любопытно против собственного желания. Он сидел на столешнице позади меня и, когда наши глаза встретились, нежно закончил: — Теперь у меня есть самая лучшая.

Почувствовав, как кровь прилила к щекам, я быстро отвернулась, стараясь не обращать внимания на порхание в животе, которое выдавало, какое значение имели для меня его слова. Я положила поверх тоста кусочек масла, повозила им, пока он не растаял, и полила всё кленовым сиропом, который разогрела, добавив немного апельсинового сока. Потом я повернулась к Колту и вручила ему тарелку.

— Теперь, когда мы установили, что сексуально совместимы... — начала я, потянувшись в сторону, чтобы открыть ящик с приборами и достать вилку.

— Сексуально совместимы? — спросил Колт.

Я закрыла ящик и вручила ему вилку.

— В высшей степени совместимы, — исправилась я.

Он улыбнулся, воткнул вилку в тост и пробормотал:

— Так-то лучше.

Я прислонилась бедром к его колену и спросила:

— И что теперь?

Колт откусил огромный кусок тоста и проговорил:

— А что теперь?

— Это.

Он поднял брови, не переставая жевать.

— Мы. Теперь. Ты и я, — пояснила я.

Он проглотил и спросил:

— Мы должны это спланировать?

— Ну... нет, не обязательно, — сказала я, пока он кусал ещё.

Но имела-то я в виду: «Да, определённо».

Колт жевал, внимательно глядя на меня, как будто знал, что я сказала не то, что думала.

— Как насчёт того, чтобы не заглядывать слишком далеко и сначала разобраться с разгуливающим на свободе психом, который сеет разрушения ради тебя, а потом посмотрим? Договорились?

Похоже на план.

— Договорились, — улыбнулась я. Я смотрела, как он ест следующий кусок, и спросила: — Хочешь ещё один?

— Да.

Я сделал ещё один тост, а потом убралась, пока он ел. Мне нравилась его кухня и нравилось находиться в ней, пока он сидит на столешнице и ест то, что я приготовила для него.

Колт закончил завтракать, сполоснул тарелку и поставил её в посудомоечную машину, пока я вытирала столешницы. Я бросила губку в раковину и вытирала руки, размышляя о том, что Колту нужны новые кухонные полотенца. Что-нибудь жёлтое, яркое и весёлое.

— Феб, малыш, я должен сказать тебе кое-что.

Я повернулась к нему, и он подошёл ко мне вплотную. Его лицо было серьёзным, и что-то в нём заставило меня напрячься. Мне предстояло услышать плохие новости, и из моей головы вылетели все мысли о весёлых жёлтых кухонных полотенцах. Колт вытянул у меня из рук полотенце и бросил его на столешницу рядом.

Он положил обе ладони мне на шею, там, где она переходит в плечи, и слегка сжал.

— Вчерашнее самоубийство, — сказал он и замолчал.

— Да?

— Это кое-кто, кого ты знаешь.

О нет. Нет. Нет-нет-нет-нет.

— Кто? — прошептала я.

Он ещё раз сжал ладони и разом выбил землю у меня из-под ног.

— Эми Харрис.

На мгновение, которое показалось мне часом, я потеряла способность соображать.

— Что?

— Эми Харрис. Она повесилась в понедельник. Вчера её обнаружила подруга.

Эми Харрис. Застенчивая, хорошенькая, милая Эми Харрис. Застенчивая, хорошенькая, милая Эми Харрис, которая двадцать два года назад отняла у меня всё. А теперь, когда я получила это обратно, она повесилась.

— Боже мой, — прошептала я.

— Феб...

Я подняла глаза на Колта.

— Это из-за меня.

Он нахмурился, и его лицо стало странно мрачным.

— Что?

— Из-за меня, — повторила я и показала рукой на себя, потом на него, потом опять на себя. — Из-за меня, тебя и меня.

— Почему ты так говоришь?

Я почувствовала, что тоже нахмурилась.

— А почему ты спрашиваешь?

Он опять сжал мою шею.

— Блядь, Феб, не начинай снова.

И тут до меня дошло. Наш разговор после секса. Оставить прошлое позади. Двигаться вперёд. И всё это время он знал, что Эми покончила с собой.

Я подняла вторую руку и уже обеими руками сбросила его ладони со своей шеи, потом быстро шагнула назад.

— Мерзавец! — хрипло выкрикнула я, развернулась на пятках и зашагала прочь из кухни.

Он нагнал меня в гостиной, схватил за руку и развернул к себе.

— Не уходи от меня, — резко сказал он, начиная злиться.

— Да пошёл ты! — закричала я, выходя из себя, и вывернулась из его захвата.

— Какого хрена с тобой творится?

Я распахнула глаза.

— Сейчас? — спросила я. — Сейчас, Колт? Ты всё ещё собираешься играть в эту игру? Теперь, когда Эми мертва, мертва из-за нас с тобой?

— Я не понимаю, с чего ты это взяла, дорогая. Может, расскажешь?

Сарказм.

Я почувствовала, будто моя голова взорвалась и сорвалась на крик:

— Ты снял сливки, Александр Колтон! Ты снял сливки и пошёл дальше своим, блядь, путём, как ни в чём ни бывало! Женщина умерла!

— Я знаю, — выкрикнул он в ответ, — видел, как её вынимали из петли!

— И ты продолжаешь играть в эту игру?

— Надо знать, что за игра, чтобы в неё играть, Феб.

И тут меня прорвало.

— Вечеринка у Шерри и Шейлы Эйзенхауэр, Колт. Вспомни. Той ночью я застала тебя трахающим Эми Харрис!

И как только я это произнесла, я увидела, как Колт изменился. Это изменение ужаснуло меня. Каждый сантиметр его тела застыл. Это изменение говорило о том, что у меня под ногами ещё осталась земля, она должна быть там, потому что сейчас мой мир рухнет.

* * *

Колт уставился на Феб, он даже слышал, как она звала его по имени, но его разум находился в другом месте.