Искусство войны - Ирина Оловянная

Метров через сто Роберто наткнулся на толстую, лежащую поперек нашего пути сосну. Писк раздавался из-под нее. Старое дерево упало и придавило лисью нору. Мордочка мертвой этна-лисицы торчала из-под острого сука, пригвоздившего ее к земле.

– Там, наверное, лисенок или лисята, – предположил Роберто.

– Ага, – согласился я, – ну, взяли, только осторожно.

Пыхтя от напряжения, мы приподняли дерево и бросили его рядом. Полуразрушенная нора нашлась сразу же, и мы ее раскопали. Из четырех детенышей в живых оставался только один. Я взял его на руки. Лисенок дрожал мелкой дрожью и тихо плакал.

– Бедолага. Ох, он же голодный. Гвидо, – связался я по комму с начальником штаба, – мы возвращаемся. Разведи в стаканчике сухого молока.

– Ara, – согласился Гвидо. – Когда-нибудь я тебя задушу! Ты скажешь, что там случилось?!

– Мы нашли осиротевшего лисенка, – пояснил я.

Мы отправились обратно к Гвидо и тигрятам.

По счастью, лисенок оказался уже достаточно взрослым, чтобы лакать самостоятельно. Позабывшие про усталость тигрята с восторгом его разглядывали.

– А что с ним будет дальше? – забеспокоился Вито.

– Да уж не брошу его на дороге, – ответил я.

– А тебе разрешат?!

Алекс хмыкнул:

– У них там такой парк, можно и не спрашивать, просто выпустить его – и всё. В жизни не найдут. Только он Диоскуров твоих съест!

– Не съест, – возразил я, – Геракл же не съел!

– Ну, то Геракл. Самый мудрый зверь на свете. Иногда мне кажется, что он надо мной смеется.

Я хмыкнул: Геракл так и делает, но говорить об этом я не имею права.

– Всё, пора идти, – сказал я, когда лисенок, захлебываясь от жадности, долакал молоко и согласился устроиться у меня за пазухой, расцарапав мне кожу сквозь футболку острыми коготками.

В половине десятого, когда мы должны были быть у родника, сломался Траяно:

– Ну, все? – спросил он истерически, когда Алекс остановился, чтобы оглядеться и прислушаться.

– Нет, – серьезно ответил Гвидо, – надо еще найти воду.

– Я больше не могу, – захныкал парнишка.

– Тихо! – прикрикнул Алекс. – Не мешай.

Траяно заткнулся. Мы замерли: в такой тьме родник можно найти только по звуку текущей воды.

– Слева, – сказал Лео через пару минут.

– Угу, – согласился Алекс.

Я лично ничего не слышал, но поверил. Траяно снова начал всхлипывать.

– Тигренок, прекрати! – велел Гвидо.

Траяно, похоже, вспомнил, кто он такой. Мы побрели влево и, метров через сто, при свете наших фонарей, увидели, как сверкает вода в маленьком ручейке.

– Ну, всё, – утешил Алекс смертельно уставших тигрят, – родник в ста метрах, не больше, и там полянка.

Когда мы остановились, Траяно рухнул на землю, даже не сняв рюкзак. Гвидо хмыкнул и занялся этим вопросом сам.

Очень осторожно я стянул лямку с левого плеча. Еще палатки, костер, топливо…

Лео положил руку на мое правое плечо и надавил:

– Сядь, без тебя обойдемся, – заботливо прошептал он. Я помотал головой:

– Нельзя.

Лео посмотрел на меня нахмурившись. Летучие коты! Хватит спорить!

– Романо, – скомандовал я, – ты пойдешь с Лео за топливом. Гвидо, костер чтоб горел через три минуты. Вито, ты будешь моей левой рукой. Давай, доставай плащ-тенты.

Лео недовольно покачал головой, но отправился за дровами, забрав с собой Нино и Романо.

– Траяно, встань. Возьми фонарь и посвети нам, – моя жестокость когда-нибудь войдет в легенды.

Мальчишка со стоном поднялся, я отдал ему пригревшегося, задремавшего лисенка:

– Подержи. Чем быстрее мы разобьем лагерь – тем скорее отдохнем, – заметил я.

Пока Алекс, Роберто и я с помощью тигрят (объяснять как не было сил, поэтому мы только командовали «подай то, подержи это, потяни здесь») ставили палатки, Лео с Нино и Романо притащили довольно большую сухую сосну: на всю ночь хватит, а Гвидо разжег костер.

Следующая педагогическая задача: мне пора прекратить так явно демонстрировать Луиджи свою неприязнь, поэтому говорить ему «я тебе не доверяю…» я не буду. Запихнуть их всех в одну палатку? Э-э-э, чем-то мне это не нравится. Наши тигрята весь день вели себя идеально и всячески старались наладить отношения со старшими товарищами, а вот между собой… Бедняге Луиджи сегодня никто из них ни одного слова не сказал, с самого утра. Траяно тоже оказался на отшибе. У Тони с Романо какой-то конфликт, и я не знаю, в чем дело.

– Ты сядешь наконец?! – рявкнул на меня Лео. – Или тебя завтра надо будет нести в виде трупа.

Я схватил его за рукав, подтянул к себе, заставил сесть рядом и очень тихо объяснил, какая задача ввергла меня в ступор.

– Все вместе… Они опять передерутся, – заметил Лео.

– О! – обрадовался я. – Так я и скажу. Хотя не будут они драться, сил нет. Ну, я понял, ладно.

– Тогда снимай камуфляжку, если сможешь, – немного насмешливо предложил мне Лео. – Будем тебя лечить.

Камуфляжка снялась, а вот футболка – нет: плечо отекло и раздулось до устрашающих размеров.

Лео разорвал футболку по шву, стянул ее с меня, смочил в ручье и сделал мне ледяной компресс.

– Ды-ды-ды-ды, холодно, – пожаловался я.

– Потерпишь, – отрезал Лео, – глупость наказуема.

Я только вздохнул: Лео тоже тиран, вроде меня. Тигрята смотрели на меня с жалостью, вот черт, этого мне только не хватало! Траяно, то ли чтобы избавиться от обузы, то ли чтобы меня утешить, отдал мне спасенного звереныша. Я его помыл, поливая нагревшейся за день водой из фляжки. В отличие от серебристо-серой матери детеныш был покрыт желтым младенческим пушком. Лапы казались слишком массивными для такого хрупкого и изящного существа. Острая лисья мордочка и огромные уши. Он был невероятно обаятелен, как все дети. Интересно, детеныши горынычей тоже симпатичные? Смыв с лисенка грязь, я завернул его в чье-то полотенце. Он свернулся калачиком у меня на коленях и опять задремал.

Все уселись в кружок у костра и принялись за поздний ужин.

– А как его зовут? – спросил Тони, кивая на лисенка.

– Э-э-э… Стратег! – заявил я серьезно. – Это чтобы Лео было кого так назвать!

Ребята тихо рассмеялись. Новоокрещенный Стратег проснулся и заинтересовался нашим ужином. Я предложил ему размоченные в теплом молоке крекеры, и он занялся едой.

– А про римских легионеров… – разочарованно спросил Вито.

Мы устало посмеялись.

– Никакого угомону! – заметил Роберто.

– Не сейчас, – серьезно сказал я. – Как поужинаем – сразу спать. Надо их положить через одного, – продолжил я, – а то опять передерутся. Так что в маленькой палатке – Вито, Романо, Нино, Лео и я. А все остальные – в большой.

На усталом, осунувшемся лице Луиджи стала появляться робкая улыбка. Настоящая, не как у мелкого пакостника. Потом он вспомнил, что крайний срок наступает уже утром, и посмотрел на меня с испугом. Я промолчал. Разговор будет завтра, и не по моей инициативе – тебе придется набраться храбрости! А там посмотрим.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});