Знакомьтесь, литература! От Античности до Шекспира - Константин Александрович Образцов

навык, как орудовать веслом и лопатой или слагать стихи. Ими герои при случае обмениваются в поединке, и поединок приобретает колорит сурового северного рэп-баттла:

«Они входят в круг и сражаются, и каждый сам держит перед собою щит. У Скегги был меч по прозванию Пламя Битвы, он нанес им удар и попал в щит Гисли. Меч громко зазвенел. Тогда Скегги сказал:

— Пламя Битвы поет,

То-то потеха на Саксе!

Гисли нанес ответный удар секирой, и отсек край щита и ногу Скегги, и сказал:

— Рьяно огонь раны

Рубит ныне Скегги.

Скегги не стал больше биться и с той поры всегда ходил на деревянной ноге. Торкель же поехал домой со своим братом Гисли, и теперь они живут по-родственному, и все находят, что эта битва очень увеличила славу Гисли».

Сага, героическая муза Севера. Нордическая героическая жизнь. Цикл скульптурных изображений Эдды. Фотография Эрнста Альперса, 1867 г.

«Дух дышит, где хочет»[70], — утверждал евангелист Иоанн, и возвышенный творческий дух порой проявляется там, где вовсе не ожидаешь его встретить: например, среди воинственных мореходов, бороздящих на грубых парусных лодках просторы холодных морей и наводящих страх на побережья. Стихосложение было очень популярным делом в скандинавской культуре. Те, кто в нем преуспел, становились скальдами, от древнескандинавского skald, что означает буквально поэт. Некоторые скальды жили при конунгах, занимаясь только своим ремеслом и слагая песни о воинских победах и подвигах, но многие известные скальды совмещали с поэзией морское и ратное дело. Получались, например, такие строки:

«У секиры старой

Сталь щербата стала. Был колун мой волком,

Стал коварной палкой.

Рад топор отправить

Ратный я обратно. В даре княжьем нужды

Не было и нету»[71].

Или такие, словно ожившие позже, через тысячу лет, у русских футуристов:

«Звенят подковы

Коня морского.

Жала из стали

Жадно ристали,

Со струн летели

Ястребы к цели.

Птиц колких сила

Покой пронзила.

Напряг лук жилу,

Ждет волк поживу.

Как навь ни бьется,

Князь не сдается.

В дугу лук гнется,

Стальной гул вьется.

Князь туг лук брал,

Пчел рой в бой гнал».

В 1985 году на экраны вышел двухсерийный советско-норвежский фильм про викингов «И на камнях растут деревья». Я смотрел его раза три в том самом кинотеатре «Прометей», который уже упоминал раньше, и главным образом из-за впечатляющего побоища в первой серии: несколько десятков крепких бородатых мужиков, сойдясь борт в борт на больших лодках, дрались топорами, примитивными мечами, ножами и копьями; у них были дощатые щиты, кожаные колпаки и простые рубахи вместо доспехов, и только одна кольчуга и один железный шлем на всех, да и то у конунгов. Этот боевой эпизод и сегодня шикарно смотрится, если, конечно, вы любите олдскульный махач, а не цифровые трюки, исполненные при помощи синего экрана и тонких лонжей. Сходясь перед решающим поединком, один из противников, бахвалясь, крикнул конунгу: «Мне жаль, что ты не сможешь сложить песню об этом бое!». Тогда для меня это звучало просто крутой фразой, и только позднее стало понятно, что этот конунг — скальд, поэт-воин, да и дружинники его не чужды искусству слова, если судить по тому, что один из них сбросил врага за борт со словами: «Теперь ты станешь всадником на коне смерти!».

Главные особенности стиля и поэтики скальдов те же, что и у «Беовульфа»: аллитерационный стих, построенный на созвучиях, а не рифмах, и большое количество кённингов. Их полно в предыдущем примере, где идет речь о битве: конь морской, разумеется, корабль; ястребы, которые со струн летят к цели, и птиц колких сила — это стрелы, пущенные из лука; они же — пчел рой, которые гонит в бой стрелок. Встречаются и более лирические кённинги в стихах, обращенных к скорбящей девушке:

«Липа льна под покровом,

Кроткая, скроет горе,

Ливень ланит пролить

Лишь ночью осмелятся очи.

Сивы злата персты

Осушат росу ресниц,

Но разум ее смятен

Утратой милого брата.

На грудь объятой грустью

Фригги перины змея.

Слез горючих гроза

С леса глаз пролилась;

Сыплет груды орехов

Орешник глаз безутешных,

Скёгуль злата скорбь

Ласка лишь скальда умерит».

Некоторые из кённингов трудно понять вне культурного контекста. Например, Фригга перины змея является изысканным комплиментом: Фригга, или Фригг — это богиня, а перина змея — золото, на котором спит дракон, так что автор называет девушку богиней, возлежащей на золоте. Но другие кённинги понятны и трогательны: липа льна — это сама девушка, стройная, как липа, и одетая в льняное платье; ливень ланит — безусловно, слезы, стекающие по щекам, и они же — груда орехов, которые сыплются из орешника глаз безутешных.

Популярность поэтического творчества была так высока, что возникла потребность в некоей систематизации художественных приемов и обобщении творческого опыта скальдов, проще говоря — в учебном пособии по стихосложению. Такое пособие примерно в 1222–1223 гг. создал известный исландский ученый и скальд Снорри Стурлусон. Свой труд он назвал «Эдда», впоследствии ставший известным как «Младшая Эдда».

Сам Снорри Стурлусон в буквальном смысле слова сошел со страниц исландских эпических саг. Он родился в 1179 г. и происходил из знатного рода Стурлунгов; о перипетиях жизни его отца Стурлы с хутора Хвамм рассказывается в «Саге о Стурле». Благодаря сагам и хроникам многое известно о жизни и самого Снорри Стурлусона. Он был человеком уважаемым и состоятельным; исландцы трижды избирали его законоговорителем альтинга: что-то вроде спикера в демократическом парламенте или модератора совещания — должность, не предполагавшая реальной власти, но довольно почетная. Есть много подробных историй о том, каким Снорри Стурлусон был гражданином — скажем кратко, он ничем не отличался от других своих соплеменников, чьи смертоубийственные ссоры и распри во множестве описаны в сагах — и мало сведений о нем, как о поэте. Имеется уважительная ремарка, что Снорри был «хорошим скальдом и искусным во всем, что он брался мастерить», и упоминание, что норвежский король Хакон Безумный подарил ему за хвалебную песнь меч, кольчугу и щит. Впрочем, в 1241 году по приказу того же короля Хакона Снорри Стурлусона убили за то, что он