Странная дружба - Вера Вкуфь

Женька тем временем атаковала его следующим вопросом:

— Нам уйти или остаться? — так резко, словно добивая и без того нарушенное сознание.

Танька испуганно глянула на неё, будто побаиваясь внезапно решительной сестры. И обрываясь в душе от мысли, что та спрашивает не только про данный конкретный момент.

— Я про сейчас спрашиваю, — будто прочитав её мысли, чуть смягчилась Женя. И в её глазах промелькнул, наконец, оттенок печали.

— Останьтесь, — голос Максима вроде бы прозвучал сильнее. — Пожалуйста…

***

Сидеть в квартире было невыносимо. А идти куда-то развлекаться — в то же кино — ещё невыносимее. Они вроде бы переговаривались — о грядущей осени и начале учёбы. О том, что надо бы купить колбасы — та уже засыхает. И даже зачем-то о способах содержания «карманных» собак. Но тень чего-то тёмного и неизбежного всё равно и не думала рассеиваться.

Помаявшись, Максим всё-таки предложил дамам совершить лёгкий променад. И те без особого энтузиазма согласились. Правда, и предлагал Максим без оного.

На улице, как на зло, погода стояла прекрасная — на небе ни облачка, и августовское солнце будто на прощание согревает весь мир особенно ласковым светом. От такого свою печаль ощущаешь особенно полно, даже если она разделена на троих. И будто смотришь на радостный, беззаботный мир через прозрачное стекло. Вроде ничего и не мешает. Но ходу туда нет.

По району бродить не хотелось, и было решено уехать куда-нибудь. Туда, где ещё нет личной истории.

Народ в автобусе рассосался быстро. И уже через пару остановок все смогли усесться на двойной ряд сидений лицом друг к другу. Правда, перед этим какой-то противный парень пытался усадить Женю на своё место. На что вместо обычно вежливого отказа получил такую тонну презрения во взгляде и голосе. Настолько, что, кажется, больше никогда не захочет уступать девушкам места. А жаль — Максиму подспудно хотелось вмешаться и в лице этого тупака выместить всё недовольство этим миром. Словесно, в основном. Но там как пойдёт. Не зря же он занимается спортом. Да и у Тани, кажется, возникли к этому парню некоторые претензии — чего это Женьке он место уступает, а ей — нет? Но всё-таки любовью к публичным скандалам эти трое не страдали, так что продолжения так и не случилось.

Городские виды постепенно сменяли друг друга на всё менее и менее знакомые — и в конце концов окончательно перестали узнаваться. Дома становились всё ниже, постройки всё более деревянными, а зелени всё больше. И тоски будто бы становилось меньше. Поэтому Танька, привалившись плечом к гудящему стеклу, всё-таки вполголоса спросила Максима:

— И что… Будешь мамку с папкой слушаться?..

Наверное, в её голове вопрос прозвучал более насмешливо и издевательски. Но на деле же в Танином голосе прозвучал звенящий страх. Особенно к концу фразы. Но несмотря на него голос Жени прозвучал безо всякого к нему сочувствию:

— Перестань. Каждый имеет право на выбор.

Таня под её голосом поджалась. Но почти сразу заставила себя выпрямить спину и напустить на себя независимого вида. Даже принялась бормотать какую-то песенку себе под нос.

Честно, Максим был им благодарен. Жене — что пытается снять с него будто навьюченные со всех сторон безмолвные обязательства. Тане — что сдерживает эмоциональную натуру и не устраивает истерик. И им обеим — что остаются рядом и переживают вместе с ним. Живут.

— Давайте уже выходить, — предложил Максим. — А то нас скоро обратно в «Юннат» увезёт.

Танька с Женькой слабо рассмеялись может быть не слишком удачной шутке. Но Максиму сейчас хотелось казаться хохмачом. И это ещё один повод для благодарности — когда тебя видят тем, которым тебе хочется.

На этой остановке было мало асфальте — только колея вдоль дороги и площадки перед домами. Остальное — жёлтые тропы через зелёные травы.

Растения здесь не были ограничены газонами и клумбами, как в более центральных районах. Скорее жилые дома и магазины ютились, под шумок отвоёвывая себе небольшие пятачки у природы.

Впереди, за крышами домов, виднелись густые, пока не тронутые жёлтым, кроны деревьев. Лесополоса. В ту сторону Максим и взял.

— Ты нас закопать в лесу решил? — уже привычно-насмешливо поинтересовалась Танька, когда коричневая тропка увела их за первые клёны.

— Ага… Одну из вас… — само вырвалось у Максима.

Он переглянулся с Женькой. Потом с Танькоц. И все трое прыснули. А потом и захохотали в голос — всё-таки внутреннее напряжение и нестандартная ситуация сильно искажают восприятие чёрного юмора.

Когда все просмеялись, Женька притворно строго вынесла вердикт:

— Нет. Нас больше. Мы тебя сами…

Договорить, что они сами, Женька не успела — была прижата сильной рукой Максима к Максиму же. А пока не опомнилась Танька, и она тоже.

— Но я сильнее, — сообщил Максим то, что и так было ясно.

Девушки, попискивая, попытались повырываться. Но не тут-то было — сложно вырваться от того, от кого не хочешь вырываться.

Лес имеет какие-то свои, особые успокаивающие свойства. Солнечный свет, звуки, запахи — всё рассеивается через кроны деревьев. Всё наполняется какой-то внутренней силой, как стволы деревьев, искривляющиеся, но всё равно уверенно стремящиеся в высь.

— Слушайте, — припомнил Максим то, что понемногу рождало в душе дополнительное скрипучее беспокойство. — Я своим кажется… ну… про ваших рассказал…

Он боязливо глянул на напрягшихся Таню и Женю. Сейчас-то Макс понимал, что, наверное, не стоило… Но очень уж хотелось доказать, что это нормально и бывает. А девушки ждали, что будет дальше.

— Вам… за это ничего не будет? — что конкретно он имел в виду, Максим и сам не знал. Получат ли Таня с Женей родительский нагоняй за раскрытие тайны? Да нет — не они же, в конце концов, проговорились.

— Вряд ли, — пожала плечами Женя. — У нас же полиции нравов пока нету.

Она явно рассудила вопрос с точки зрения законности. И улыбнулась. Максим немного успокоился.

Лес не был пуст — на хоженых тропках то и дело возникали прохожие, не дающие забыть, что так или иначе все среди людей. У которых тоже были и есть свои горести и радости. И которые всё равно продолжают жить.

Женька сорвала травинку и сунула горький стебелёк в рот. Хорошо, что её не видела Света — для медика подобное поведение было бы верхом гигиенического безрассудства. Но ведь не всегда и не во всём родители бывают правы.

Танька то и дело ногами прибивала толстые стебли неизвестных растений, старательно обходя крапиву. Возможно, надеялась, что какой-нибудь стебель всё таки даст ей сдачи, и с ним можно будет