Наблюдатель - Дэвид Эллис

Макдермотт хорошо это знал.

«Это сделала мама, — повторяла Грейс бессчетное количество раз. — Это сделала мама. Она болела и хотела попасть на небеса».

Макдермотт точно не знал, как все произошло. И никогда не узнает. Он часто думал о случившемся, причиняя себе боль воспоминаниями, пытаясь найти наиболее простое объяснение. Джойс лишь попросила дочку отыскать в чулане коробку из-под обуви. Она собиралась отослать Грейс наверх, чтобы та ничего не видела. Сначала хотела позвонить мужу и попросить его приехать за Грейс. Возможно, она не знала точно, как распорядиться оружием. Она еще могла передумать.

Но пистолет выстрелил. Это был несчастный случай. Она не просила дочь нажать на спусковой крючок. Пускай ее разум был замутнен, но она ни за что бы не впутала в это ребенка.

Но он ничего не знал наверняка. И никогда не узнает.

«Это сделала мама». Грейс надеялась, что, повторяя, сможет переубедить свою память. Она верила: чем чаще будет говорить эту фразу, тем быстрее поверит, что так было на самом деле. Что может запомнить трехлетний ребенок? Первые детские воспоминания Макдермотта относились к тому времени, когда ему было пять лет. Он сидел на кирпичной ступеньке у камина и играл с игрушечными животными в ферму. Но три года?

Доктор Саттон дал четкий ответ: шанс, что ей удалось запомнить случившееся, — минимальный. Если только кто-то не напомнит.

Райли неподвижно сидел на стуле, не отреагировав на появление Макдермотта. Его глаза налились кровью, лицо стало бледным, волосы были спутаны, галстук исчез. Чем бы это ни закончилось, Макдермотт уже принял для себя решение: Райли не виновен ни в одном из этих преступлений. Он мог как угодно трактовать известные ему факты, однако интуиция подсказывала: этому человеку можно доверять. Но почему же тогда Райли нанес визит Гвендолин Лейк? И зачем ездил к Брэндону Митчему?

Возможно, сам того до конца не осознавая, он хотел понять, не упустил ли из виду чего-либо, пока вел дело Бургоса. Он должен был это сделать. И его поиски носили целенаправленный характер. Райли оказался готов пожертвовать главным достижением — карьерой, лишь бы узнать истину.

— Дело Бургоса упало вам в руки как яблоко с дерева, — сказал Макдермотт Райли. — У него были мотив и возможность совершить преступления, в его доме обнаружены улики. Он во всем сознался, я читал расшифровки допроса. На вашем месте любой прекратил бы дальнейшее расследование, если бы столкнулся с таким подозреваемым.

Казалось, Райли не услышал его. Он провел рукой по крышке стола, словно стряхивая пыль со старинного артефакта. У Макдермотта создалось впечатление, что он раздумывает, что сказать.

— Райли, мне нужна ваша помощь. Вы меня слышите? Вы готовы мне помочь?

Райли молчал. Но Макдермотту нечего было терять Возможно, теперь, когда он застал Райли врасплох и тот не в силах защищаться, Макдермотту удастся добиться успеха. Быть может, если Райли сосредоточится на расследовании, а не на своих страданиях, это поможет ему справиться с горем.

Поэтому он обо всем рассказал Райли, хотя, похоже, тот уже многое знал.

Незадолго до смерти Кэсси узнала, что Гарланд — отец Гвендолин. Примерно в это же время Кэсси забеременела и сделала аборт — это подтвердила ее мать, — у нее был роман с профессором Олбани. Кэсси считала, что у отца роман с ее лучшей подругой Элли — и опять же это случилось незадолго до того, как обе девушки погибли.

Ему не нужно было пояснять Райли, что подозрения одновременно падали и на Гарланда Бентли, и на профессора Олбани. Если у него и оставались сомнения, их полностью развеяла записка, которую он нашел в доме Козловски. Профессор подтвердил, что Гарланд предложил ему сделку: Олбани никому не расскажет о романе Гарланда с Элли, а Гарланд — о его отношениях с Кэсси.

Они оба могли потерять слишком многое. Богатую жену, карьеру в колледже. Но от смерти двух молодых девушек они только выигрывали.

Райли не отреагировал. За все время не проронил ни слова. Макдермотт даже усомнился, стоило ли распинаться перед ним.

Наконец Райли отодвинул стул, на котором сидел, встал и пошел в угол комнаты, глядя в пустоту.

— Гарланд Бентли убил свою дочь. И Элли также. Использовал своего рабочего, страдающего психическим заболеванием и склонностью к насилию, чтобы тот выполнил всю грязную работу за него. Он не стремился сохранить брак, а его жена слишком устала бороться с ним, поэтому швырнула ему двадцать миллионов, чтобы он оставил ее в покое. И Гарланд взял деньги. Надо сказать, не такая уж и плохая сделка.

Райли даже не пошевелился. Макдермотту казалось, что он разговаривает сам с собой.

— Я пока не знаю, какую роль сыграл в этой истории Олбани. Думаю, помог с другими убийствами. Возможно, раздобыл ключи от актового зала, где спрятали тела. Не исключено, что именно он подбросил ключи Бургосу, а также воспользовался его машиной, чтобы подобрать тех женщин и отвезти их в дом Бургоса. Я уверен, это была его идея — взять за основу текст песни. Подумайте: кто знает эту песню лучше, чем Бургос?

Райли уперся рукой в стену. Макдермотт с сочувствием взглянул на него и продолжил:

— Остальные убийства служили прикрытием для убийств Кэсси и Элли. Этим преступлениям нужно было придать сходство с работой маньяка, который следовал тексту песни. А чтобы все сомнения в отношении Кэсси отпали, они заставили вас изъять ее дело из процесса. Вполне убедительная версия, Райли. Поверьте мне. Но она вряд ли поможет нам отыскать Козловски. Думаю, теперь он действует самостоятельно. Кто бы ни контролировал его тогда: Бентли или Олбани, — сейчас он свободный человек.

Макдермотт перевел дух. Этот человек и так пережил слишком многое, а в довершение ко всему сегодня узнал, что его любимую женщину распилили на куски. Но сейчас не время проявлять тактичность. Макдермотт чувствовал, что Райли сделает все, лишь бы поймать Козловски, и сейчас ему нужна помощь.

— Райли, — тихо проговорил он, — у всех убитых на этой неделе: Чианчио, Эвелин Пенри, Амалии Кальдерон и Шелли… у всех, между четвертым и пятым пальцами левой ноги был сделан надрез. Он был нанесен после смерти. Вам это о чем-то говорит?

Райли стоял неподвижно. Его губы безмолвно двигались, словно он пытался ответить на вопрос, который только что услышал.

— Мне нужно идти, — наконец отозвался он.

* * *

Без четверти двенадцать ночи я вышел из помещения для инструктажа, усталый и опустошенный. Губернатор остался в полицейском участке. Люди из его пресс-службы уже сделали заявления, но представители СМИ по-прежнему жаждали свежего мяса.

Ко мне подошел полицейский, который должен был проводить меня домой. Деревянные ограждения оттеснили журналистов от парковки и лестницы, ведущей к полицейскому участку, но я все равно услышал, как они выкрикивают мое имя.

— Пол, Шелли убил Лео Козловски?

— Это связано с делом Терри Бургоса?

— Терри Бургос был невиновен?

— Лео Козловски убил шесть женщин?

— Секундочку.

Я почувствовал резкий прилив адреналина, хотя мгновение назад ощущал полное бессилие. Возможно, это был гнев. Возможно — страх. Но я отошел от полицейского и направился к репортерам. Некоторые из них были настоящими ветеранами: я вспомнил, что давал им интервью, когда занимался делом Бургоса. Похоже, теперь они в восторге. С каким удовлетворением журчало их журналистское брюхо при малейшем намеке на кровь…

— Вы обвинили невиновного?

— Вы сказали об этом губернатору Троттеру?

— Казнили невиновного человека?

Камеры, яркий свет, микрофоны, тянущиеся ко мне с разных сторон. Они продолжали задавать вопросы, пока не поняли, что я не стану отвечать. Наконец крики стихли, репортеры приготовились выслушать меня.

— Лео Козловски не убивал женщин, тела которых нашли в колледже Мэнсбери, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более бесстрастно. — Это сделал Терри Бургос. То, что происходит сейчас, имеет опосредованную связь с убийствами в колледже Мэнсбери. Полиция обратилась ко мне за помощью, и я постараюсь распутать это дело. Дайте мне пару дней. Обещаю во всем разобраться. Никакой ошибки не было. Терри Бургос на самом деле убил тех девушек.

Я резко повернулся и направился к полицейскому. Репортеры что-то спрашивали, пытаясь перекричать друг друга. Мы быстро добрались до полицейской машины, и я уселся на заднее сиденье. Положив голову на подголовник, я закрыл глаза, стараясь не вслушиваться в вопросы, которые сыпались на меня с другой стороны баррикад.

Когда Кэсси приходила домой, у него поднималось настроение. Она всегда здоровалась с ним и даже произносила несколько слов по-русски.

Но только не в тот день. Кэсси прошла мимо. Лео последовал за ней. Она стала подниматься по лестнице, а Гвендолин спускалась вниз. Лео остановился. Миссис Бентли страшно разозлилась, когда узнала, что он подслушал разговор Кэсси с Гвендолин.