ОНО - Стивен Кинг

— Спасибо, Бен, — сказала миссис Дуглас, наградив его такой сияющей улыбкой, что она буквально согрела Бена с головы до ног.

— Саси-ба, — послышался с задней парты шепот Генри Бауэрса.

Был зимний чудесный день, весьма обычный для Мейна: безоблачный, солнечный, но страшно холодный. 10 градусов мороза, да еще вдобавок сильный, пронизывающий ветер.

Бен сосчитал книги в стопках и назвал их число, миссис Дуглас записала у себя в тетради, не удосуживаясь перепроверить Бена, как с гордостью для себя отметил он. Затем они понесли книги в книгохранилище, в коридоре сонно потрескивали радиаторы. Поначалу школа гудела от звуков: хлопали дверцы шкафчиков, в учительской стучала на машинке миссис Томас, наверху раздавались возгласы ликования, из спортзала доносился стук баскетбольных мячей и топот спортивных туфель, когда игроки приближались к корзинам.

Мало-помалу эти звуки стихли, наконец книги были как полагается сложены; одной, впрочем, не хватило, но было уже не до нее. Миссис Дуглас вздохнула. Было тихо, если не считать гудения радиаторов, и отдаленного стука метлы мистера Фазио в коридоре, и завывания ветра на улице.

Бен посмотрел в единственное узкое окно книгохранилища и заметил, что день быстро угасает. Было четыре часа, вот-вот опустятся сумерки. Сухие снежинки неслись по обледеневшей спортивной площадке и кружились между качелей, которые намертво вмерзли в землю. Этот лед сойдет только в апреле. На Джексон-стрит пустынно. Бен подождал, не отрывая глаз от окна: может, на перекрестке Джексон-стрит и Витчем-стрит появится какая-нибудь машина — ни одной. Казалось, все жители Дерри, кроме него и миссис Дуглас, то ли умерли, то ли сбежали куда-то. Во всяком случае, вид из окна наводил на такую мысль.

Бен посмотрел на учительницу и с испугом понял, что она испытывает те же чувства, что и он. Это было видно по ее глазам. Взгляд у нее был задумчивый, погруженный в себя, мысли витали где-то далеко, точно это были глаза не учительницы, а ребенка. Она сложила на груди руки, как будто в молитве.

«Мне страшно, — подумал Бен, — и ей тоже страшно. Но чего мы боимся?»

Этого он не знал толком. Тут миссис Дуглас взглянула на него, и у нее вырвался короткий, почти смущенный смех.

— Я тебя продержала так долго, — сказала она. — Не обижайся, Бен.

— Ну что вы, — проговорил он и потупился, глядя на ее туфли. Ему отчасти нравилась миссис Дуглас. Он даже любил ее — не той откровенной безоговорочной любовью, какую он питал к мисс Тибодо, учительнице первых классов, но он и впрямь любил миссис Дуглас.

— Если бы я поехала на машине, я бы тебя подвезла до дома, но видно, ничего не получится. Муж обещал заехать за мной только через полтора часа. Но если хочешь, подожди и мы могли бы…

— Нет, спасибо. Я должен к тому времени уже быть дома, — сказал Бен. Тут он слукавил, но ему почему-то стало неприятно при мысли, что он встретится с мужем миссис Дуглас.

— Может быть, твоя мама могла бы…

— Она не водит машину, — сказал Бен. — Да не волнуйтесь. Тут идти-то всего одну милю.

— Когда погода хорошая, пройти одну милю ничего не стоит, а в такой холод идти тяжело. Ты заскочи куда-нибудь погреться, если замерзнешь, хорошо, Бен?

— Ну конечно. Зайду на рынок в Костелло. Постою там в магазине у батареи. Что-нибудь придумаю. Мистер Гедро не против. Да и брюки у меня теплые, зимние. Шарф новый тоже теплый: на Рождество мама подарила.

Миссис Дуглас немного успокоил этот ответ, и она снова обратила глаза к окну.

— На улице холод лютый. Ужас что творится. Суровая зима. Грозная.

Он не совсем представлял, что она имеет в виду. «Что-то случилось, но что?»

Бен вдруг увидел ее просто как человека, не как учительницу. Он увидел ее совершенно в ином свете, совершенно другое лицо — у нее было выражение, как у утомленной поэтессы. Бен представил, как она едет домой с мужем, сидит на заднем сиденье, а под шипенье нагревателя муж рассказывает ей о своем рабочем дне. У него мелькнула странная мысль; взрослый вопрос, который нередко задают на вечерних коктейлях, готов был сорваться у него: «А дети у вас есть, миссис Дуглас?»

— Я часто думаю в это время года, что людям не пристало жить так далеко от экватора, во всяком случае, на этой широте, — сказала миссис Дуглас. Она улыбнулась — и странное выражение у нее на лице исчезло, теперь она уже походила на самое себя. «Такого выражения у нее уже не увидишь», — в полной обескураженности подумал Бен.

— До прихода весны у меня такое чувство, точно я старею, а затем по весне снова оживаю и молодею. И так каждый год. Ты уверен, что доберешься до дома благополучно?

— Не беспокойтесь, все будет нормально.

— Не сомневаюсь. Хороший ты мальчик, Бен.

Он снова потупился, покраснел, воззрился на ее туфли. Она ему нравилась, как никогда прежде.

В вестибюле мистер Фазио предупредил, не отрывая взгляда от кучи мусора:

— Поосторожней на улице, мальчик, мороз кусается.

— Постараюсь.

Он добрался до своего шкафчика, открыл его, нацепил поверх джинсов теплые зимние брюки. Ему до боли было досадно, когда мать настояла на том, чтобы он их носил, особенно в холодные зимние дни, точно он маленький. Но Бен был рад, что прихватил их сегодня. Он медленно направился к выходу, на ходу застегивая «молнию» на куртке, нахлобучивая капюшон и натягивая варежки. Затем вышел, постоял недолго на ступенях крыльца, слышал, как захлопнулась за ним дверь и лязгнул засов.

Над школой низко нависло лиловое небо. Ветер не унимался. Защелки на веревках флагштока стучали о стальной столб. Ветер ударил в теплые, нежные щеки Бена, отчего они сразу онемели.

«Поосторожней на улице, мороз кусается».

Бен поспешно затянул потуже шарф, в нем он походил на карикатурного Реда Райдера — маленький, толстый. Закатное небо было великолепно в своей сказочной красоте, но Бену было не до красот: пробирал холод. Не останавливаясь, он поспешил домой.

Поначалу ветер дул ему в спину и идти было вполне терпимо, по существу, ветер его подгонял. Однако у Кэнел-стрит Бен повернул направо, навстречу противному ветру. Теперь он не давал ему идти спокойно, как будто хотел выяснить с ним отношения. Шарф пришелся весьма кстати, но все равно толку от него было немного. Ресницы у Бена заиндевели, сопли в носу замерзли. Ноги стали неметь. Время от времени Бен охлопывал себя под мышками, чтобы согреться. Ветер гудел, завывал, и в его голосе слышалось что-то почти человеческое.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});