Жуков - Владимир Дайнес

Жуков отлично понимал замысел штаба Юго-Западного фронта: приостановить ответные действия, чтобы собрать все силы в ударный кулак, но считал, что пассивная оборона приведет к плачевным результатам. Одно не давало покоя в докладе Кирпоноса: информация о больших потерях в танках. И это — при отличном командовании, хорошей технической оснащенности механизированных частей и надлежащей выучке личного состава. Что же тогда делается на других фронтах?

Сведения, поступающие с других фронтов, к утру 27 июня сложились в картину, на которой положение Юго-Западно-го фронта выглядело совершенно по-иному. Жуков понял ошибочность своего решения о продолжении контрударов в этом направлении. Обсудив еще раз ситуацию с Ватутиным и Василевским, начальник Генштаба приказал подготовить директиву об отводе войск Юго-Западного фронта на рубеж укрепрайонов старой государственной границы.

Было приказано собрать данные о потерях на фронтах.

Трагедию первых неудачных дней войны Георгий Константинович переживал тяжело и болезненно. По три-четыре раза в день он приходил на узел связи для переговоров с командующими фронтами и армиями, начальниками штабов, пытаясь понять: где войска? где противник? что предпринимается? каковы результаты?

Вывод пришел быстро: помимо прочих заблуждений, сделали ошибку, определяя направление главного удара противника. Как оказалось, он был нацелен на Москву. Это во многом объясняет, почему за считаные дни практически полностью рассыпался Западный фронт, войска которого уже 28 июня оставили Минск.

Теперь этот фронт требовалось воссоздать практически заново.

27 июня Ставка отдала директиву командующему группой армий резерва Главного командования маршалу Буденному срочно занять и оборонять рубеж по рекам Западная Двина и Днепр, от Краслава до Лоева, и не допустить прорыва немцев на Москву. Штаб группы переводился из Брянска в Смоленск. В районы Смоленска и Витебска с Украины перебрасывалась 16-я, а через несколько дней — и 19-я армия. На московском направлении создавалась глубоко эшелонированная оборона.

Несмотря на то, что контрудары советских войск не достигали целей, Ставка Главного командования по-прежнему требовала от них ведения активных наступательных действий.

Не получилось. Противник двигался на восток.

29 июня в Кремле Сталин с членами Политбюро нагрянул в Наркомат обороны, чтобы подробнее разобраться с обстановкой в Белоруссии. В наркомате их встретили Тимошенко, Жуков и Ватутин. Короткий доклад: связь с войсками Западного фронта потеряна, меры по ее восстановлению приняты, но на это потребуется много времени. Через некоторое время Сталин взорвался и обрушился на Жукова: раз нет связи, штаб бессилен руководить.

Жуков, оскорбленный грубым окриком, выбежал в другую комнату. За ним пошел Молотов. Все были в удрученном состоянии. Через несколько минут Жуков, внешне спокойный, вернулся. Договорились (по предложению Сталина), что на связь с Западным фронтом пойдет Кулик.

Решение Ставки Главного командования о переходе к стратегической обороне явилось первым шагом на пути из плена беспочвенных иллюзий. Но провал военно-стратегических идей Сталина оказался слишком глубоким — огромные жертвы и катастрофические неудачи начального периода войны требовали объяснений. 30 июня Сталин позвонил Жукову и приказал вызвать в Москву командующего Западным фронтом генерала армии Павлова.

Когда на следующий день Жуков увидел Павлова, то едва узнал его — так изменился Дмитрий Григорьевич за несколько дней войны. В тот же день Павлов был отстранен от командования фронтом и вскоре предан суду военного трибунала. Вместе с ним за „преступную деятельность“ осудили начальника штаба генерала В.Е.Климовских, начальника связи генерала А.Т.Григорьева, начальника артиллерии генерала Н.А.Клича, командующего 4-й армией генерал-майора А.А.Коробкова и других генералов Западного фронта. Все они были расстреляны. Много лет спустя после тщательного и всестороннего расследования, проведенного работниками Генерального штаба, все „виновники“ белорусской трагедии были реабилитированы „за отсутствием состава преступления“.

И над другими честными и способными командирами нависла угроза необоснованных наказаний. Как только командующий Северо-Западным фронтом генерал Ф.И.Кузнецов отдал войскам приказ отойти с рубежа реки Западная Двина и занять Островский, Псковский и Себежский укрепленные районы, Сталин немедленно снял его с должности. А новому командующему фронтом генералу П. П. Собенникову приказал восстановить прежнее положение на рубеже реки Западная Двина. Войска, получив новый приказ, оказались не в состоянии ни наступать, ни обороняться. Почувствовав неразбериху, немецкие войска нанесли удар в стык 8-й и 27-й армий и прорвали фронт.

Положение на фронтах требовало чрезвычайных мобилизационных мер. С этой целью 30 июня постановлением ЦК ВКП(б), Президиума Верховного Совета СССР и СНК СССР был создан Государственный Комитет Обороны (ГКО), который возглавил Сталин. В руках ГКО концентрировалась вся полнота власти в стране. Для организации отпора врагу Ставка включила в состав Западного фронта всю группу резерва Главного командования — 19, 20, 21 и 22-ю армии — и назначила командующим фронтом наркома обороны Тимошенко. В тылу фронта, в районе Смоленска, сосредоточивалась 16-я армия.

С отъездом наркома на фронт вся тяжесть ответственности за боевые действия войск легла на Генеральный штаб и его начальника. А с постоянным ухудшением обстановки на фронтах все более неровным и крайне нервозным становилось поведение Сталина. Объем работы Генерального штаба необычайно возрос, в сферу его деятельности входили и такие важнейшие вопросы, как проведение мобилизации, работа тыла, железных дорог. Георгий Константинович и его сотрудники буквально задыхались. По настоянию Жукова Генеральный штаб в начале июля был перестроен и стал нацелен исключительно на решение задач по руководству вооруженной борьбой. Из его состава были выведены Организационное и Мобилизационное управления.

В эти дни Жуков работал с огромным напряжением физических и умственных сил. Рядом с кабинетом имелась небольшая комната, где он и спал, как правило, с пяти до девяти часов утра. Но нередко и в это время он вызывал подчиненных, давал поручения. Квартира Жукова находилась тогда на Берсеневской набережной, но домой он заглядывал редко.

К концу июня резко ухудшилась обстановка и на Юго-Западном фронте. Прорыв немецких войск сначала к Острогу, а затем к Ровно грозил армиям фронта тяжелыми последствиями. Танковые части генерала Клейста, поддерживаемые пехотными дивизиями 6-й немецкой армии, неумолимо ползли вперед. Острие мощного клина противника, скованного пока атаками механизированных корпусов с флангов, было по-прежнему нацелено на небольшую по численности группу генерала М.Ф.Лукина. За ней на всем пути до Киева советских войск не было. „Было ясно, что если не выдержит группа Лукина, то враг выйдет в глубокий тыл главным силам нашего фронта, — вспоминал И.Х.Баграмян. — Эта угроза тревожила каждого из нас. Во всех разговорах сквозила мысль: приграничное сражение проиграно, нужно отводить войска на линию старых укрепленных районов. Но прямо это никто не решался высказать. Все понимали, что укрепленные районы, расположенные на линии старой государственной границы, еще не готовы принять войска и обеспечить надежную оборону. А времени и сил на приведение их в боевую готовность было слишком мало“.[225]

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});