Переписка. Письма митрополита Анастасия И.С. Шмелеву - Антон Владимирович Карташев

помогал, по мере сил, русской армии и простым людям, попавшим в беду. Помощник Варшавского генерал-губернатора Д.Н. Любимов вспоминал эпизод эвакуации населения; на шоссе между Люблином и Холмом он заметил священнослужителя, оказавшегося епископом Анастасием: «С большим трудом продвигаясь между толпами беженцев, я вдруг увидел стоящего среди толпы, опираясь на посох, православного епископа. Это оказался прибывший из Холма преосвященный Анастасий. За ним была тележка с хлебом и разными яствами, и преосвященный раздавал их проходящим беженцам, благословляя их. Сойдя с автомобиля, я подошел к преосвященному под благословение и, представившись, сказал: “Здесь, владыко, по наведенной мной справке, оказалось много православных”. На это преосвященный с усталой улыбкой, ответил мне запавшими в душу словами: “В настоящую минуту вопрос этот для меня не имеет значения; для меня здесь теперь все – братья, а как кто верует – дело его совести…”» (там же).

Организаторский талант Анастасия пригодился в 1917 г., на его плечи легла обязанность по устройству Всероссийского Церковного Собора, он попал в свои 44 года в число кандидатов на патриарший престол. И был избран членом Святейшего Синода и Высшего Церковного Совета.

В изгнании судьба Анастасия сложилась чрезвычайно благоприятно, во многом благодаря мягкому характеру и знаниям. Митрополит Антоний, возглавивший Высшее церковное управление, образованное русским духовенством за рубежом, отправил своего любимого ученика на Святую Землю. Цель этой поездки – проверить, как обстоят дела Русской Миссии в Палестине. СССР также заявил свои права на имущество, принадлежавшее Палестинскому Православному обществу. Советский полпред в Лондоне Л.Б. Красин пытался отсудить бывшие российские территории. В 1920 г. Великобритания получила официальный мандат на управление Палестиной, и английские власти, водворившиеся на Святой Земле, встали на сторону русского зарубежного духовенства. Этому поспособствовал также авторитет митрополита Антония, посетившего Иерусалим в 1924 г., после чего «Русская Палестина» юридически перешла под управление «карловчан», Высшего церковного управления, образованного в Сремских Карловцах (Сербия) в 1921 г. Для повышения статуса Миссии в Иерусалиме должен был находиться архиерей, которым стал Анастасий (подробнее см.: Лисовой Н. Подворья Императорского Православного Палестинского Общества в Иерусалиме. М: Индрик, 2012).

Большинство писем отослано Шмелеву именно из Иерусалима, где владыка прослужил на благо Миссии десять лет. Несколько писем адресно принадлежат к посещению Анастасием Соборов ВЦУ (Высшее церковное управление) в Сремских Карловцах. Между «карловчанами», под чьей юрисдикцией остались приходы на Балканах, в Германии и на Дальнем Востоке, и митрополитом Евлогием, ведавшим западноевропейскими приходами, постоянно возникали местнические споры. Это служило поводом к созыву Соборов. Русская Зарубежная Церковь пребывала с момента своего существования в постоянных расколах и основной конфликт происходил из-за управления приходами во Франции, где сосредоточилось большинство беженцев. До 1927 г. Карловац-кий Собор и митрополит Евлогий признавали свою зависимость от Московской Патриархии. Но со смертью патриарха Тихона и назначением на его место митрополита Сергия (Страгородского) ситуация изменилась. Местоблюститель потребовал от «карловчан» и Евлогия подписать документ о лояльности советскому правительству и о прекращении любой пропаганды против большевистской власти. В большей части европейских приходов документ о «лояльности» подписали, за что митрополит Антоний объявил их отступниками, отпавшими от спасительного церковного единства и «связавшимися с врагами Христа и святой Церкви». Евлогию ненадолго удалось продержаться в безусловном подчинении Московской Патриархии, после малейшего нарушения лояльности местоблюститель запретил его в служении. Тогда митрополит обратился к патриарху Константинопольскому (Фотию II) с просьбой принять его под юрисдикцию греческой церкви. Это был шаг к усугублению раскола Русского зарубежного духовенства, часть которого, по инициативе Евлогия, вошла в состав Константинопольской Патриархии (подробнее см.: Цыпин В., прот. Русская православная Церковь. 1917–1990. М.: Издательский дом «Хроника», 1994).

Анастасий занимал стороннюю позицию; с одной стороны, он являлся преданным соратником митрополита Антония и придерживался линии «карловчан», но, с другой, соглашался с завещанием патриарха Тихона. Смысл этого документа был однозначен: не допускать уступок в области веры и канонов, но подчиняться советской власти, как попущенной волей Божией.

Болезнь старейшего иерарха Зарубежной Церкви митрополита Антония в 1935 г. вынудила искать ему преемника, которым избирается епископ Анастасий, возведенный в сан митрополита. Он берет на себя все функции своего учителя, покидает Иерусалим, через год, со смертью Антония, и принимает в управление все приходы «карловчан». Его мягкость и обходительность способствовали дружеским отношениям с поместными церквами. На Святой Земле он поддерживал патриарха Иерусалимского Дамиана в период внутренней смуты и участвовал в хиротонии епископов. Ему оказывал покровительство сербский патриарх Варнава, под чьим патронажем проходили совещания Русской Церкви за рубежом в Сремских Карловцах.

Анастасий не посвящал Шмелева в причину несогласий между «карловчанами» и «евлогианами», в его письмах промелькнул только намек на церковные споры. Можно заключить, что Иван Сергеевич интересовался этим вопросом, но его корреспондент уклонялся от сложного разговора. Шмелев посещал Сергиевское подворье в Париже, созданное митрополитом Евлогием, и находился в тесном знакомстве с богословом А.В. Карташевым, принадлежавшим к числу «евлогиан». Другой близкий Шмелеву человек философ Ильин находился на стороне митрополита Антония и посещал приход, подпадавший под его юрисдикцию. Но эти противоречия не преграждали путь общению. По адресованным Шмелеву письмам заметно, что Анастасий ставил высоко авторитет Карташева, как церковного историка и направлял за нужными сведениями к нему. Несомненно, Ильин и Шмелев желали примирения митрополитов Евлогия и Антония. В шутливой форме Ильин изложил свой взгляд на раскол в среде зарубежного духовенства: «И пусть умолкнет похоть власти // Уснут монашеские страсти // И учинится дух един!» (Ильин И.А. Переписка двух Иванов. 1927–1934 // Ильин И.А. Собр. соч. М., 2000. С. 485).

С целью примирения с Евлогием Анастасий посещает Париж в 1935 г. и ему удается найти общий язык с главой западноевропейских приходов. Об этом визите он упоминает в письме Шмелеву от 4/17 марта 1936 г. и сожалеет, что встреча их со Шмелевым не состоялась. Не произошло свидание Шмелева и Анастасия год спустя во второй приезд во Францию.

В эмиграции Шмелев искал своего духовного наставника, способного понять его не только как человека, но и как писателя. Образ священника появляется еще в ранних его сочинениях, скорее в ученических пробах пера. В гимназии Шмелев написал роман «Два лагеря» (1894). Рукопись сохранилась в дореволюционном архиве писателя. Среди героев романа присутствует сельский батюшка отец Василий. Основная его особенность – это стремление к знаниям; он снабжает крестьян сведениями о правильном научном устройстве их частных хозяйств. Тем не менее, юный писатель видел обратную сторону учености отца Василия: в церкви он показан беспомощным перед мужицкой массой, бессильным зажечь и увлечь евангельским словом, на его проповедях, сложенных по всем правилам риторики, мужики потеют от усилий