Лучшее за 2004 год. Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк - Уильям Бартон

Может быть, прикончив порцию телятины и запив ее кальвадосом, Терциан подойдет к музыкантам и бросит им несколько монет.

От ветра захлопал брезентовый навес над ресторанчиком. Терциан посмотрел на свою пустую тарелку. Еда была превосходной, но он уже забыл ее вкус.

Ярость все еще клокотала в нем. А это что? О боже! Оркестр заиграл «Оазис». Первые аккорды подозрительно напоминали мелодию «Чудесной стены». «Чудесная стена» на испанских гитарах, тростниковых флейтах и мандолине!

Терциан собирался заказать бутылку коньяка и посидеть в ресторанчике подольше, однако не под такие же звуки. Он бросил на столик несколько евро и подложил счет под блюдце, чтобы тот не улетел от порывов свежего ветра, трепавшего зеленый навес. Терциан уже выходил через маленькие чугунные воротца, ведущие в ресторанчик, когда его внимание привлек шум уличной драки.

На проезжей части, сморщившись от боли, падал на землю человек. Трое стоящих рядом с ним мужчин, по-видимому, не успели вовремя подхватить своего товарища.

«Идиоты», — подумал Терциан, кипя от злости.

Внезапно раздался отчаянный визг тормозов и вопль автомобильного сигнала.

Ветер взметнул в воздух какие-то бумаги, высыпавшиеся из чемоданчика.

И над всем этим звучал усиленный динамиками звук перуанских флейт. «Чудесная стена».

Терциан с изумлением наблюдал, как трое мужчин бросились ловить бумаги. Он шагнул к упавшему человеку — кто-то ведь должен хоть что-то сделать. Волосы мужчины упали ему на лоб, он перевернулся на бок, по-прежнему с искаженным от боли лицом.

Глухо бубнили флейты.

Стоя одной ногой на тротуаре, Терциан бросил взгляд на потрясенные лица собравшихся людей. «Здесь что, нет врача? — подумал он. — Французского врача?» Казалось, сам он внезапно забыл все французские слова. Даже такие простые фразы, как «Вы живы?» или «Как вы себя чувствуете?», совершенно вылетели у него из головы. Курс первой помощи, который он когда-то проходил в школе Кенпо, был давным-давно забыт.

Неестественно бледное лицо мужчины внезапно сделалось спокойным. От порыва ветра на него упали волосы. Терциан заметил, как из парка все происходящее снимает на видеокамеру какой-то человек в бейсболке, и снова разозлился от ощущения полной никчемности этого дурацкого туриста, которая словно подчеркивала его собственную ненужность.

Начали собираться люди, они выходили из останавливающихся автомобилей, сходили с тротуара. Терциан увидел, как от Дворца правосудия к месту происшествия пробираются французские жандармы в своих круглых кепи, и ему стало легче. Теперь всем займутся люди куда более компетентные, чем он.

Терциан начал нерешительно отходить на тротуар. И вдруг почувствовал, как кто-то схватил его за руку, и, обернувшись, с удивлением увидел, что ему в плечо уткнулась женщина со светло-коричневой кожей, в глухих черных очках.

— Пожалуйста, — певуче, не на американский манер, произнесла она, — помогите мне отсюда выбраться.

Когда они пробирались через толпу, вслед им неслись пронзительные звуки флейт.

Миновав статую Вечного Повесы, распутного старикана Генриха IV, они вышли к Новому мосту. Слева, за Сеной, мягким светом сиял Лувр, утопающий в зелени платанов.

По улице с ревом проносились машины, спеша успеть на зеленый свет. Терциан злился, сам не зная на что. Он не хотел связываться с этой женщиной, подозревая, что это какая-нибудь мошенница. Ее спортивная сумка, которую она несла на плече, то и дело хлопала его по заду, и Терциан потихоньку проверил задний карман брюк — деньги были на месте.

«Чудесная стена», — подумал он. — О боже».

Он решил, что надо бы сказать какие-нибудь утешительные слова на тот случай, если женщина действительно очень расстроена.

— Полагаю, с ним будет все в порядке, — отрывисто произнес Терциан, не скрывая своей злости и раздражения.

Женщина все так же утыкалась ему в плечо.

— Он умер, — пробормотала она. — Вы что, ничего не поняли?

Терциан никогда не видел смерть вот так, под открытым небом, он всегда считал, что она происходит за закрытыми дверями хосписов с их хрустящими простынями, мягким светом ламп и запахом дезинфекции. Смерть приходила вместе с опухолью, слабеющими конечностями и бесконечной болью, изредка прерываемой порцией морфия.

Терциан вспомнил бледное лицо мужчины, его внезапно спокойное выражение.

«Да, — подумал он, — смерть приходит со вздохом облегчения».

Нужно было что-то сказать.

— Там полиция, — сказал он. — Они… они вызовут «скорую помощь» или что-нибудь еще.

— Надеюсь, они схватят мерзавцев, которые это сделали, — сказала женщина.

У Терциана екнуло сердце, когда он вспомнил, как трое мужчин, бросив посреди улицы свою жертву, кинулись ловить его бумаги. По какой-то непонятной причине он запомнил только их ботинки — с черными шнурками и толстой подошвой.

— Кто эти люди? — тупо спросил он.

Очки женщины съехали ей на нос, и Терциан увидел сузившиеся от ярости изумительные зеленые глаза, в которых ясно читалось желание убить.

— Думаю, те, кто считает себя копами, — сказала она.

Терциан привел свою спутницу в кафе возле площади Ле Аль, «Чрева Парижа», откуда был виден купол здания Биржи. Женщина настойчиво попросила занять столик внутри кафе, а не на улице, причем села так, чтобы видеть входную дверь. Свою спортивную сумку с надписью «Nike» она поставила на пол между ножками стола и стеной, но, как заметил Терциан, ручку сумки держала на коленях, словно в любой момент была готова вскочить и спасаться бегством.

Терциан старался держать руку так, чтобы было видно его обручальное кольцо. Ему хотелось, чтобы она его увидела; это упрощало ситуацию.

Пальцы женщины дрожали. Терциан заказал два кофе. «Нет, — произнесла она, — я хочу мороженого».

Терциан смотрел на нее, пока она делала заказ. Примерно его ровесница, лет двадцати девяти. Несомненно, в ней смешалось много разных рас, но вот каких? Такой плоский нос мог быть у жительницы Африки, Азии или Полинезии. В пользу последней говорили и густые черные брови. Ровный коричневый цвет лица мог принадлежать кому угодно, только не европейке, однако такие светло-зеленые глаза бывают лишь у жителей Европы. В широком, чувственном рте было что-то нубийское. Черные волнистые волосы, собранные в тугой узел на затылке, могли принадлежать жительнице Африки, или восточной Индии, или, если уж на то пошло, Франции. Ее внешность была какой-то слишком необычной, слишком удивительной, эту женщину вряд ли можно было назвать красавицей — и вместе с тем она сразу бросалась в глаза, а значит, не могла принадлежать к преступному миру. Женщину с такой внешностью найти легче легкого.

Официант ушел. Женщина удивленно взглянула на Терциана своими большими глазами, словно не ожидала, что он все еще здесь.

— Меня зовут Джонатан, — сказал он.

— Я, — женщина на секунду запнулась, — Стефани.

— Правда? — скептически спросил Терциан.

— Да. — Она кивнула и полезла в карман за сигаретами. — Зачем мне лгать? Какая разница, знаете вы мое настоящее имя или нет?

— В таком случае, почему бы вам его не назвать?

Держа сигарету кончиком вверх, она немного подумала.

— Стефани Америка Пайс э Сильва.

— Америка?

Чиркнула спичка.

— Обычное португальское имя.

Терциан посмотрел ей в глаза.

— Но вы не португалка.

— У меня португальский паспорт.

Терциан едва не произнес: «Ну еще бы». Однако вместо этого он сказал:

— Вы знали убитого?

Стефани кивнула. Несмотря на глубокие затяжки, она не могла унять дрожь в руках.

— Вы его хорошо знали?

— Не очень. — Еще одна затяжка, колечко дыма. — Он был моим коллегой. Биохимик.

От удивления Терциан не нашел, что сказать. Стефани хотела стряхнуть пепел с сигареты в пепельницу с надписью «Онгапо», но от волнения промахнулась, и пепел рассыпался по скатерти.

— Черт, — сказала Стефани и одним движением смахнула пепел на пол.

— Вы тоже биохимик? — спросил Терциан.

— Я медсестра. — Она взглянула на него своими светлыми глазами. — Я работаю в «Санта-Кроче». Это…

— Благотворительная организация.

Католическая, насколько помнил Терциан. Она называлась «Святой Крест».

Женщина кивнула.

— Может быть, вам стоит пойти в полицию? — спросил Терциан. И тут он снова засомневался. — Ах да, это ведь полиция его и убила.

— Не французская. — Стефани наклонилась к нему. — Это совсем другая полиция. Та, в которой считают, что убить человека и арестовать его — это одно и то же. Смотрите сегодня вечерние новости. В них сообщат о смерти, вот только арестованных не будет. А также подозреваемых. — Лицо Стефани потемнело, она откинулась на спинку стула, обдумывая новую мысль. — Если только им как-нибудь не удастся все свалить на меня.