Ватерлиния (сборник) - Александр Громов

Хочу ли я этого?

Да я горло перегрызу тому, кто захочет!

Хочу ли я войны, если ее результатом станет возвращение в Федерацию всей Капли?

А кто из нас этого не хочет?

Так чего же я, спрашивается, трепыхаюсь? Тоже мне, мститель, граф Монте-Кристо, мушкетер с бензопилой…

Ну и утихни.

Нужно впредь быть осторожнее, только и всего. Насколько это возможно, если, конечно, возможно вообще.

Я едва не прошел мимо своей каюты и несколько секунд соображал возле двери, что мне в ней понадобилось. Да, сперва переодеться… Еще, пожалуй, перед началом гонки следует осмотреть скутер. Успею, но впритык.

Быть осторожнее… Легко сказать. Это не состязание борцов, где учитываются весовые категории, и не гандикап. Откуда мне знать, как помимо меня решится судьба лейтенанта Альвело в дальнейшем и как она решается, возможно, в эту самую минуту…

* * *

…В эту самую минуту генерал-лейтенант авиации Джакомо Риенци прямо с порога давал оплеуху контр-адмиралу Джильде Риенци.

Первый блин не удался – Джильда увернулась. Зато второй пошел точно в цель.

– Шлю…ха! – рявкнул раздельно генерал-лейтенант, прослеживая ненавидящим взглядом полет сестры от двери ее личных апартаментов через половину спальни на гигантскую кровать. – Шлюха! Дешевая распутная дрянь!

Прибежавший на короткий визг контр-адмирала синевато-бледный фельдфебель-денщик просунул в дверь осторожный нос. «Вон!» – заревел Риенци, и нос моментально исчез. Генерал, катая желваки на скулах, защелкнул замок. Жуколов в кармане промолчал, не обнаружив присущих большинству стандартных «жучков» слабых электромагнитных полей, и это не удивило. Что дельного тут можно прослушать – страстные вскрики? Скрип кровати?

– Поговорим, сестрица?

Он зашагал от стены к стене, рассматривая сестру, валяющуюся бревном поперек излюбленного лежбища. Магнитом ее туда тянет… Ничего, оклемается.

– Вставай, стерва! Это только задаток.

Джильда запахнула домашний халатик. Со стоном приняв сидячее положение, начала массировать шею. Кровать под контр-адмиралом протяжно скрипнула. Расшатанная, заслуженная, многотерпеливая кровать.

– Пошел вон, братец.

Риенци молча шагнул вперед, подняв в замахе руку. Джильда, пискнув, съежилась.

– Так-то лучше.

Он усмехнулся в короткие жесткие усы, хотел было швырнуть фуражку на кровать, но от лежбища, как всегда, попахивало, и он побрезговал. С грохотом водрузив перед собой резной дубовый стул, тяжело сел верхом, пристроил фуражку на колене, дернул щекой. Потребовал:

– Рассказывай.

Джильда поджала под себя ноги. Кошечка. Нимфоманка. Стерва…

– О чем ты, братец?

– Дура! О твоем Альвело! Наша мудрая матушка забыла преподать тебе одно важное правило: трахай кого хочешь, имей хоть миллион кобелей, но думать изволь головой, а не… Если ты еще не поняла, то объясню: мы по брови в дерьме, сестрица. И вляпалась в него ты!

Джильда равнодушно повела плечом.

– Ты-то в него не вляпался… – Кулак брата опасно напрягся, и она поспешила изменить тон. – Что случилось, Джакомо, а?

– Она еще спрашивает! – рявкнул генерал-лейтенант, но уже тоном ниже. – Сука! И это ей я помогал делать карьеру! Ее тянул вверх, как мог!..

Джильда презрительно улыбнулась.

– Подумаешь, карьера! Контр-адмирал в плавающей жестянке на поганой планете… Мечта жизни! Лучше вспомни, сколько я для тебя сделала.

– Заткнись! – медленно, ненавидяще выцедил Риенци. – Говорить буду я. Примерно три… нет, четыре недели назад тебя вызвал Монтегю и приказал выбрать кого не жалко из числа твоих младших офицеров, так? Вижу, не ошибся. Вероятно, он намекнул, что речь идет о совместной операции с контрразведкой. Ты выбрала этого Альвело. Почему? Отвечай. Он был не слишком хорош в постели?

– Не лучше тебя, братец, – ядовито проворковала Джильда.

– Заткнись и слушай. Этот лейтенантишка вернулся, вместо того чтобы пропасть. Нам – плевать. Но поздравляю тебя с выбором! Он в разработке нашей контрразведки и, предположительно, спецслужб метрополии. Мало того, похоже, им очень интересовались до того, как ты его выбрала! Не спрашивай, откуда я это знаю. Велич сел в лужу, а мы с тобой – в дерьмо. Выбрала его ты – именно ты и именно его из сотни подчиненных тебе офицеров, – с какой целью? Потому что накануне он тебе не угодил? Попытайся втолковать это контрразведке, а заодно и объяснить неуспех операции. Кто виноват в том, что непригодная кандидатура не была вовремя заменена? Я не знаю и знать не хочу, что там у них не сработало, зато знаю точно: если Величу понадобится козел отпущения, ему не придется долго искать. Сказать тебе, кто им будет? А вслед за тобой посыплюсь я, и только потому, что имел несчастье родиться твоим братом! Кому, кроме меня, ты нужна, кретинка? Адмиралиссимус не глядя подмахнет приказ о собственном расстреле, не то что о чьем-то разжаловании. И это еще лучшее, на что мы можем рассчитывать!

Генерал-лейтенант Риенци смахнул носовым платком испарину, скомкал платок, швырнул на пол. Минуту, понадобившуюся контр-адмиралу Риенци на то, чтобы собраться с мыслями, он разглядывал сестру – мятое после ночи лицо, холеные ляжки, очень широкий таз, вульгарная хрипотца в голосе, хирургически увеличенные глаза выдают одновременно пресыщенность и неудовлетворенность. В метрополии не всякий портовый бордель согласился бы принять столь потасканный товар. И как это она ухитряется командовать? Пошлая тупоумная сучка… Это гены. По правде сказать, дражайшая мамочка была нисколько не лучше…

Минуту, потребовавшуюся генерал-лейтенанту Риенци на то, чтобы отдышаться, контр-адмирал Риенци исподтишка разглядывала брата – грубое, в багровых пятнах лицо, мясистая шея, след от фуражки на ежике волос. Ну-ну, братец. Пошуми, если тебе это необходимо, можешь даже снова ударить, коль невтерпеж. Ничего в тебе нет, кроме хватки, глотки и чутья, но чутьем мы с тобой равны, просто-напросто на этот раз ты унюхал опасность первым. Опасность, прямо скажем, пока гипотетическая, но чувство самосохранения примитивного дуболома вопиет, не так ли, братец? И ты уже придумал, как ее избежать, как вывернуться – я ведь знаю тебя, Джакомо. Говори, братец, говори…

– Как решим? – спросила она, потому что он ждал этого – беспомощного – вопроса.

– Как я скажу, так и решим. Прежде всего от Альвело нужно избавиться как можно скорее. Причем это должно выглядеть более чем естественно. Концы в воду – и все. Потом я решу по обстоятельствам, что нам делать, понятно? А от Альвело избавишься ты.

– Сейчас? На Поплавке? – Джильда наморщила лоб. – Хм… Может быть, позже, с началом боевых действий…

– Глупости. Мы не можем столько ждать. Кстати, тебе вовсе не обязательно убивать его. Пусть-ка твой лейтенант поохотится за старыми торпедами в Гольфстриме, как раз для него занятие. Что-то давно у тебя не было штрафников. Я слыхал, это сложный район, или я ошибаюсь?

Джильда покачала головой.

– Настолько сложный, что без трибунала это дело не обделать.

– Да? – Генерал иронически поднял бровь.

– Ну… очень сложно.

– Так-таки и очень? Он напивается? Бездельничает в служебное время? Травку курит? Не знаешь – узнай. То есть что значит: как все? Он – не все, тебе понятно?

– Да.

– Встань… Смотреть на тебя тошно.

Джильда покорно спрыгнула с кровати. Скромно одернула халатик.

– Так лучше?

– Один черт, – буркнул Риенци. – Хотел бы я знать: ради чего я тебе помогаю?

– Ты это знаешь. Утону я – утонешь ты. Или оба выплывем. Можешь отречься от меня – результат один.

– Заткнись!

– Не сердись, я все сделаю. – Она подошла, поцеловала его в потный висок с пульсирующей под коричневой кожей жилкой. – Спасибо за урок, братец.

– Не за что… тварь… сестренка…

Глава 2

Прямо над ватерлинией на нижнем, служебном уступе сектора Альфа даже сквозь дыхательный фильтр пахло сыростью, морской солью, парами и перегаром углеводородного горючего, смазочным маслом. С уступа полого спускался в воду широченный пандус, разделенный на стартовые «гнезда» наспех приваренными невысокими барьерами, тускло блестящий, обильно покрытый густой смазкой. Пандус именовался слипом, как якобы он назывался у китобоев в Темные века, если только историки не врут и в земных океанах когда-то действительно водились киты. Радужные пятна расползались от слипа по воде, и сама свинцовая поверхность океана, медленно несущая ленивую зыбь, даже поодаль от Поплавка казалась густой и маслянистой, словно мазут. Был штиль.

Двое нижних чинов подволокли скутер к «гнезду». Филипп надел каску, сел верхом на длинное сиденье, сунул ноги в упоры и прогрел на холостом ходу двигатель. Не нравится мне этот штиль, подумал он с неясным беспокойством. Нехороший какой-то штиль, неприятный, совсем необычный для южных широт. И вода – холодная…