Геноцид - Алексей Калугин

– Нет… – едва заметно качнул головой Таурриммас. – Пожалуй, что нет… Хотя… – он опустил бинокль и наклонил голову к плечу. – Мне казалось, я неплохо знаю плоскоглазых. Я был почти уверен в том, что они не станут спорить, даже когда обнаружат, что часть кожи порченая…

– Значительная часть, – уточнил Раф.

– Ну и что, – дернул плечом Таурриммас. – Ты когда-нибудь видел на плоскоглазом одежду?

– Нет.

– Так зачем им кожа?

– Откуда мне знать? – удивленно пожал плечами Раф.

– Поэтому ты и решил всучить им гниль? – спросил Феггаттурис.

– Я же вам говорю, – устало повторил Таурриммас. – Я был уверен, что они заберут весь товар и даже не станут его рассматривать… Так поначалу и было.

– Вначале ты подсунул им тюки с хорошей кожей.

– Ну, да…

– Ты с самого начала решил обмануть плоскоглазых.

– Конечно.

– Так в чем тогда суть твоего оправдания? – недоуменно развел руками Феггаттурис.

– А я разве оправдываюсь? – в не меньшей степени удивился Таурриммас. – Я просто рассказываю, как все было… Я не собирался драться с плоскоглазыми, потому что был уверен, обмен пройдет спокойно, без каких-либо проблем… Так всегда было.

– Всегда? Так ты не в первый раз впаривал плоскоглазым гнилую кожу?

– Бывало, – признался Таурриммас. – Только не в таких количествах. Обычно я на десяток хороших тюков накидывал один-два тюка плесневелой кожи… Я знаю плоскоглазых. Они не глупее нас. Считать умеют… Да и вообще… – Таурриммас глубокомысленно покрутил в воздухе пальцем. – Вот я и решил, раз они не протестуют, значит, им все равно, какую кожу брать, добротную или гнилую.

– А тебе не приходило в голову, что плоскоглазые просто не хотели устраивать склоку из-за такой ерунды, как тюк гнилой кожи? – спросил Раф.

– Они даже могли думать, что ты сам не знал о том, что кожа некачественная, – продолжил мысль Рафа Феггаттурис. – Вот и деликатничали, щадили твое самолюбие.

– Об этом я не думал, – честно признался Таурриммас. – Плоскоглазые, они ведь… – Таурриммас запнулся, постучал пальцами по крыше, на которой сидел. – Они ведь, хотя и не глупее нас с вами, а все равно не люди… Не люди – понимаете?..

– Поэтому к ним трудно относиться по-человечески, – закончил Феггаттурис.

– Верно, – кивнул Таурриммас.

– И они к нам относятся точно так же – стараются не замечать. – Феггаттурис энергично почесал затылок. – Старались. До тех пор, пока мы сами не нарвались.

– Рано или поздно, это все равно случилось бы, – сказал Раф. – На месте Таурриммаса мог оказаться кто угодно.

– Ну, нет… – начал было Феггаттурис.

– Не «нет», а «точно», – перебил его Раф. – Мы живем бок о бок с плоскоглазыми и при этом почти ничего не знаем друг о друге. Просто стараемся не замечать. Делаем вид, что другая раса здесь временно, потому что себя считаем хозяевами Мелководья. На чем основана эта уверенность? – Раф развел руками. – Только на том, что мы ничего не знаем друг о друге и знать не хотим. Мы слишком разные для того, чтобы стремиться к взаимопониманию. Между нами пропасть, которую не перепрыгнуть с разбегу. А на то, чтобы строить мост, у нас, как, судя по всему, и у плоскоглазых, нет ни времени, ни желания. Как только плоскоглазым показалось, что мы можем создать для них проблему, они, не колеблясь, решили просто уничтожить нас как вид. Вот и весь путь к взаимопониманию. Им нужен был только повод, – Раф щелкнул пальцами. – Все равно какой. Не Таурриммас, так кто-нибудь другой дал бы им его. Даже если бы мы с самого начала понимали, что может произойти, и проявляли в отношениях с плоскоглазыми сврехделикатность и сверхосторожность.

– Почему же, в таком случае, они торговали с нами? – спросил Феггаттурис.

– По-видимому, таким образом они изучали нас. Быть может, даже пытались приспособиться к нашему образу жизни. До тех пор, пока не поняли, что он им не соответствуют. Или они ему… В общем, без разницы. Мы не смогли нащупать точку контакта.

– А я просто разозлился, когда плоскоглазые принялись стаскивать корзины с углем с моего плота, – совершенно не к месту вставил Таурриммас. – Так разозлился, что уже сам не понимал, что делаю.

– Что ты почувствовал, когда ударил плоскоглазого ножом? – спросил Феггаттурис.

– Не знаю, – Таурриммас задумался, подперев ладонью подбородок. – Не помню… Помню, что ударил плоскоглазого ножом… Но так, будто мне об этом рассказали… Как будто не со мной это было… Сама картинка вылетела из памяти… Словно меня в этот момент по башке чем-то тяжелым огрели… Я в себя пришел, только когда уже парус поднял…

Феггаттурис посмотрел на Рафа.

– А может быть, плоскоглазые намеренно провоцировали Таурриммаса?

– Однако ж шкуры заплесневелые он им подсунул, – усмехнулся Раф.

– Да ляд с ними, со шкурами, – поморщился Феггаттурис. – Ты ведь сам сказал, плоскоглазым нужен был повод, чтобы начать резню… – Внезапно альбинос умолк и озадаченно нахмурил брови. – Слушай, – произнес он медленно, поскольку мысль, которую он пытался выразить словами, еще не до конца сформировалась, – но ведь, если плоскоглазые решили от нас избавиться, зачем им нужен был повод? Приплыли бы без всякого повода на Квадратный остров и чисто конкретно… – ребром правой ладони Феггаттурис постучал по тыльной стороне левой. – Чего с нами церемониться, если все равно всех подчистую изводить?

– Молодец! – Раф ткнул Феггаттуриса пальцем в грудь. – Ты уловил самую суть проблемы.

– Серьезно? – удивился Феггаттурис.

– Все дело в том, что мы настолько разные, что не можем и никогда не сможем понять друг друга. Поэтому мы никогда не сможем договориться. Поэтому мы никогда не сможем жить вместе. Поэтому речь может идти только о тотальном уничтожении одной из рас.

– Вот оно как, оказывается, – задумчиво произнес Феггаттурис. – А я-то думал, все дело в том, что мне их цвет кожи не нравится.

Глава 22

Проснувшись с первыми проблесками зари, Раф сменил Таурриммаса на посту.

Поеживаясь от предутренней прохлады, Раф сел на крыше надстройки, поджал ноги, накинул на плечи старое, подранное по краям одеяло и, подстроив резкость бинокля, внимательно осмотрел окрестности. Горизонт на востоке только-только начал розоветь. Тянущиеся над морем редкие полосы облаков сулили ясный день и добрый ветер. Плоскоглазых видно не было. И это было самой хорошей новостью на сегодняшний день.

Положив бинокль на колени, Раф поплотнее закутался в одеяло.

До чего же странные бывают люди, подумал он, вспомнив о Таурриммасе и его твердом намерении спать на палубе. Наклонившись, Раф посмотрел вниз. Таурриммас распаковал свой тюк, в три слоя расстелил на палубе циновки, сверху кинул что-то вроде мешка, сшитого из одеял, в который и забрался с головой. Усмехнувшись про себя, Раф достал из-под мышки флягу с горячим хмелем и отпил пару глотков. Самое лучшее, что есть на Мелководье, это хмель, в который уже раз подумал Раф. В жару он утоляет жажду, в холод согревает. Голова после нескольких глотков хмеля становится ясной, сонливость как рукой снимает. Только для этого нужно уметь правильно его заваривать. Вот такое дело.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});