Полночный воин (Хранительница сокровищ) - Айрис Джоансен

— Значит, именно так вам всем нравится жить, — сказал Гейдж. — В безопасности, спокойствии. Никаких чужаков из другого мира.

Бринн сжала губы.

— Да, именно так нам всем нравится.

— Моя деревня очень похожа на эту, — сказал Малик. — Но когда пришла засуха, нам пришлось уйти к другим, чтобы спасти себя.

— Да, наступает время, когда приходится покидать отчий дом и идти навстречу жизни. — Гейдж искоса посмотрел на Бринн. — Иначе сделаешься ленивым, скучным или умрешь без движения.

— Они не скучные и не ленивые, — ответила Бринн.

— Тогда почему у бухты не выставлена охрана? Твой рай надо охранять от вторжения.

— Повторяю, никто не найдет дорогу…

— Мы же нашли.

— Потому что я привела вас. — Бринн посмотрела на него. — Я же говорила. Ты не поймешь, не примешь. Нам не нужна охрана, чтобы…

— Кто вы?

Повернувшись, она увидела седого старика в рясе священника — он стоял на дороге за их спиной. Вздох облегчения вырвался из ее груди. Она узнала его.

Бринн шагнула вперед.

— Отец Том?

Он не обратил на нее никакого внимания. Его впалые голубые глаза тревожно смотрели поверх нее на Гейджа.

— Что вам здесь нужно?

— Вы не помните меня? Я Бринн из Фалкаара.

Священник перевел на нее взгляд.

— Фалкаара?

— Вы знали мою мать — Мейрл.

Легкая тень узнавания пробежала по его лицу.

— У нее был дар. Она лишила нас его, уехав отсюда. Она с тобой?

— Нет, моя мать умерла. Я Бринн! — решительно продолжала она. — Вы помните меня? Мы заходили к вам каждый раз по дороге в деревню.

Священник еще раз взглянул на Гейджа и осуждающе сказал:

— Он чужой. Ты не должна была привозить его сюда. Нам не по душе, когда здесь чужие.

— Он не останется здесь. Я покажу ему Фалкаар, а потом он уедет с острова.

Отец Том покачал головой.

— Ты не должна была привозить его сюда. Он не такой, как мы. — Его взгляд упал на Малика. — Да еще этот. Черный, как сатана.

— Мы, конечно, не такие, как вы, но мы долго не будем здесь, — спокойно сказал Гейдж. — Что касается этого человека, то уверяю вас, его сатанинская сущность проявляется только в редких случаях, в остальное время он вполне безобиден.

— Уведи их прочь! — пробормотал отец Том, отступая. — Другие. Недобрые. Они не такие, как мы…

— Они не злые. — Бринн пошла за ним. — Другие — не значит плохие.

Отец Том с неодобрением посмотрел на нее.

— Именно значит.

— Нет, они хорошие. Послушайте меня, я знаю этих… — Она говорила в пустоту. Отец Том уже шел вдоль улицы.

— Кажется, нам нелегко будет раздобыть лошадей и вьючных животных, — пробормотал Малик. — Твой знакомый священник не очень-то приветлив, Бринн.

— Он старый человек, и его разум, похоже, помутился, — смущенно оправдывалась она. — Я уверена, другие будут к нам более приветливы.

— Если нам удастся вытащить их из домов или открыть их двери, — мрачно заметил Гейдж.

Эдвина согласно кивнула.

— Может, Бринн пойти к ним? Она здешняя.

В этот миг Бринн чувствовала себя более чужой, чем любой из них. Если уж отец Том неприязненно встретил ее, не признав, то вряд ли найдется хотя бы еще кто-нибудь, кто вспомнит ее. Даже о ее матери он говорил сквозь зубы. Неужели и другие жители острова думают так же? Она пожала плечами и через силу улыбнулась.

— Я здешняя, это правда. Подождите меня, я пойду…

— Малик, отведи Бринн и Эдвину на край деревни. — Гейдж резко повернулся. — Я привык торговаться с недоверчивыми людьми.

Бринн сразу почувствовала облегчение, но рискнула предложить свою помощь:

— Я пойду с тобой.

— Ни к чему. Жди меня! — Он нежно улыбнулся ей. — Одному мне будет справиться легче.

Малик проследил взглядом за Гейджем до первого дома, пока он не постучал в дверь. Затем повернулся к женщинам:

— Пошли, поступим, как решил Гейдж. Постараемся найти место, где можно разбить лагерь. А если он раздобудет нам лошадей, то совсем хорошо, но сомневаюсь, чтобы нас пустили на ночлег.

Не о таком возвращении домой мечтала Бринн. Даже настороженные недружелюбные жители Селкирки согласились выделить им домики.

— Не расстраивайся! — прошептала Эдвина, взяв Бринн за локоть. — Не так уж страшно, когда старый человек принимает нас за врагов. Ты говорила, что прежде не знала никого из деревни, кроме священника.

Бринн резко кивнула и пошла вслед за Маликом. Эдвина, несомненно, права. Ей не следует расстраиваться или чувствовать неловкость из-за неприятной встречи. Как только они достигнут Фалкаара, все будет хорошо.

Гейджу удалось раздобыть только четверых старых лошадей и трех небольших ослов.

Поздним вечером он привел животных в лагерь.

Малик, едва взглянув на них, недовольно покачал головой.

— Ты разочаровал меня. И этого человека у меня в стране называют Принцем обмена? Несчастные, они же падут, не прожив и дня!

— Они не так уж плохи! — раздраженно ответил Гейдж. — Нам вовсе ни к чему боевые кони, способные покрывать большие расстояния.

— Верно, но нам нужны лошади, у которых хотя бы ноги не заплетались.

— Тогда иди и торгуйся сам. — Гейдж сел у костра и вытянул к огню руки. — Но не надейся, что управишься до утра или сторгуешься на что-нибудь получше.

— Неужели такие неприветливые?

— Ты был более приветлив со мной, всадив при первой нашей встрече мне в руку свой меч. — Гейдж поежился. — Хотя, как мне кажется, они не представляют угрозы. Сомневаюсь, чтобы во всей деревне нашлось хотя бы одно боевое оружие. Они уставились на меня, как на волка, жаждущего их съесть.

— Естественно, — торопливо вступила в разговор Бринн. — У тебя грозный вид.

— Что правда, то правда. — Гейдж поморщился. — И я выглядел бы более грозным, пробудь с ними подольше. Меня так и подмывало постричь им шерсть, когда они украдкой проходили мимо меня.

— Они не овцы.

— Недалеко ушли от них. — Он взял котелок из рук Малика, налил себе похлебки и принялся есть. — И не такие тихони, когда пытались перебороть меня при торговле.

— Поставлю-ка я этих несчастных созданий туда, где трава пожирнее. — Малик взял животных за поводья. — Как знать, может, это их последний ужин! Ты поможешь мне, Эдвина?

— Ты даже этих кротких созданий не способен вывести на пастбище без посторонней помощи? — Вопреки своим насмешливым словам Эдвина резво вскочила и пошла за ним.

— Здешние жители не овцы, — повторила Бринн. — Они лишь привыкли жить в мире и согласии, их так научили.

— Гевальд Великий?

— Почему ты такой жестокий? — Она закусила нижнюю губу. — Ты говоришь так, словно ненавидишь их.