Брат на брата. Окаянный XIII век - Виктор Карпенко

— Не осуждай своего князя. Даже я не всегда волен поступать так, как хочу. Ты же отдохни немного и отправляйся в Новугород. Сменишь на воеводстве Арефия Никитича. Строитель он знатный, а вот как воин — слабоват. Ноне воевода в Низовом граде надобен такой, чтобы ратное дело знал добро да ворога не страшился. Посему отдаю Новугород Низовой под твою руку.

Роман, прижав ладонь к сердцу, поклонился поясно и, тряхнув кудрями, твердо произнес:

— Воля твоя, государь. Служил в посольском чине, послужу и в воинском.

3

Собирались в поход на мордву споро. К назначенному сроку к Нижнему Новгороду привели свои дружины князья рязанские, муромские, тринадцатилетний сын князя Ярослава Федор привел переяславцев, дружину владимирскую и весь поход доверил Юрий Всеволодович своему старшему сыну Всеволоду. «Двадцать один год от роду княжичу, пора самому войско водить», — решил великий князь.

Молодые князья, уверенные в своем превосходстве перед «белоглазыми», шли в поход как на охоту, не хватало разве что собак в загон. Поначалу так и было: почти не встречая сопротивления, занимали дружинники селение за селением, грабя, убивая, разоряя, угоняя в полон мирных жителей. Но чем глубже заходили воины в мордовские леса, а и без того редкие дороги превратились в охотничьи тропы, тем чаще находили свою смерть пришедшие за легкой добычей владимирцы, рязанцы, муромчане, переяславцы. Мордовские лучники нападали тихо, неожиданно, невзирая на время суток, жалили метко и растворялись в лесной глуши. Сколько их было? Двадцать, пятьдесят, сто? Никто не знал, но потери с каждым днем становились все ощутимее и ощутимее. Сопротивление вызывало ответную жестокость: деревни сжигались, мужчины убивались, посевы вытаптывались, вырубались священные рощи. Дойдя до тихой извилистой речки, достаточно широкой и полноводной, Всеволод принял решение: возвращаться.

Обратный путь был трудным. Находясь в постоянном ожидании нападения лучников, воины устали, озлобились и потому, проходя через уже разоренные мордовские деревни, поджигали их, оставляя за собой лишь пепелища. Молодые дружинники, впервые участвующие в походе, роптали, обвиняя во всех неудачах князей, бывалые же воины лишь осуждающе покачивали головами.

Только выйдя к Нижнему Новгороду, князья воочию убедились, сколь велик полон: женщины, дети, более двух сотен молодых мужчин и парней. И несмотря на то что после великого голода многие деревни обезлюдели, только князья рязанские пожелали забрать свою долю полона с собой. Остальные же решили избавиться от бросающих полные ненависти взгляды мордовских мужиков и женщин, продав их невесть откуда появившимся купцам из южных стран. Те, загрузив лодии живым товаром, пошли и вниз по Волге, и вверх, замыслив продать мордву поближе — татарским ханам.

Появился такой купеческий караван из четырех насадов и двух лодий и в Городце. Пока хозяин сторговывал съестные припасы у городецких купцов, пленных вывели на берег. Тут же они были окружены толпой любопытствующих горожан, а вездесущие мальчишки, дразня охрану, бегали между расположившимися на отдых. Пошел посмотреть на пленных и Андрей. Не то чтобы его интересовали несчастные, просто хотелось узнать побольше подробностей о походе. Каково же было его удивление, когда среди сидящих стайкой молоденьких девушек он узнал Цветану. Одетая в просторную серого цвета рубаху, она сидела, обняв колени руками и положив на них голову. Андрей бросился к девушке, но был остановлен уткнувшимся в грудь острием копья. Охранник смотрел прямо, спокойно, даже несколько отрешенно.

— Где хозяин? — спросил нетерпеливо Андрей. — Чего молчишь?

— Нашел у кого спрашивать. Басурман он и есть басурман, — осклабился стоявший рядом коренастый мужичок. — Нехристь-купец в город пошел. Хотя вона, возвращается никак.

Купец был сухощав, невысокого роста, в черном одеянии и такой же чалме. Взгляд черных глаз быстр, оценивающе пронзителен, нос заострен, с горбинкой, черные брови срослись. Бесцеремонно остановленный рукой Андрея, он удивленно вскинул брови.

— Хочу купить полонянку. Вон ту, — показал рукой Андрей, на что купец отрицательно покачал головой. — Плачу серебром.

— Нет. Хороший баба, себе надо, — с трудом выговаривая слова, произнес купец.

— А вон ту? — не глядя кивнул молодец.

— И тот баба нужен.

Притянув купца за одежду к себе, Андрей угрожающе произнес:

— Я — воевода городецкий. Коли захочу, всех возьму силой, а ты, жадный купчишка, в земляной яме дни доживать будешь. Понял?

Купец затряс бороденкой и, оправляя одежду, тихо произнес:

— Баба твой. Серебра не надо, хлеба надо, мяса надо. Купцы плохой, продавать не хотят хлеба.

— Будет тебе хлеб, — кивнул Андрей и решительно направился к пленнице. — Цветана! — позвал он ее.

Девушка вздрогнула, медленно подняла свои огромные, цвета изумруда, глаза. Губы ее задрожали, и слезинки, крупные, чистые, оставляя искрящийся след, покатились по щекам.

— Пойдем, — подал руку Андрей. — Ты свободна. Все твои страдания закончились.

Цветана встала, сделала несколько шагов и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Андрей обнял ее, прижал к груди, склонившись к самому уху, тихо произнес:

— Не плачь. Теперь ты со мной и будешь со мной всегда!

4

Чтобы уберечь свою дочь и своих внуков, царь Алтынбек не сказал всей правды Роману Федоровичу при расставании. Дело в том, что за три месяца до прихода татар в Булгарию в Уфе объявился Гази Барадж, объявивший себя царем Булгарии. Его власть признали улугбек Казани Хисам и улугбек города Банджи эмир Ильяс Ялду.

Царь Алтынбек, еще до конца не осознавая угрозу, исходящую от Гази Бараджа, направил в Уфу посланника — свою старшую дочь Алтынчач. Гази Бардж был удивлен и, поинтересовавшись у царевны, почему отец послал ее, получил ответ:

— Царь Булгарии считает тебя женщиной, ложащейся под любого мужчину. Ты изменил своей отчине и своему народу. Он объявил тебя мятежником.

— Передай своему отцу: спасутся только те, кто признает меня царем. Кто пойдет против, будет убит или пленен татарами. Дерзость твою прощаю: с женщинами и детьми не воюю.

О своей встрече с Гази Бараджем Алтынчач поведала отцу.

— Значит, все-таки татары, — тяжело вздохнул Алтынбек. Он-то понимал, какая это сила. — И приход их скоро. Не теряя времени, бери сына и отправляйся в Ошел. Князь Роман Зору и детей отправляет на Русь, с ними поедешь и ты.

— Я не могу оставить мужа. Он в Бандже… и я не хочу оставлять свою отчину в тяжелое для нее время. Я умею драться… Ты сам меня учил этому. Я не оставлю тебя, — решительно и твердо признесла Алтынчач.

Булгары готовились к встрече с татарами последние два года. От реки Чишмы до Биляра они соорудили восемь линий валов-урамов и крепостей. Эти защитные сооружения были заимствованы у гуннов: стены, сооруженные из дубовых и сосновых бревен, шедшие в два ряда, засыпались мокрой глиной и камнями, поверх насыпалась земля, закрепленная дерном и кустами. В завалах сооружали хорошо замаскированные ворота. Вдоль стен на расстоянии слышимости голоса располагались посты. За стенами в небольших крепостях на определенном расстоянии размещались гарнизоны. Таким образом, дороги и предполагаемые направления движения татарских войск были закрыты.

Но Алтынбек не мог предположить, что татар на Булгарию поведет Гази Барадж. Минуя крупные города-крепости, он повел татарское войско через Башкорт — земли своего дяди Иштяка. Татарское войско возглавлял полководец Субетай. В войске шло немало чингисидов: Орда, Берке, Гуюк, Кадан… В поход с отцом отправился и младший сын Чингисхана Кулькан.

Татары не ожидали столь ожесточенного сопротивления булгар. На подступах к столице они осадили крепости Сарман и Табыл-Катау. Защитники погибли все. Царевич Мункэ был настолько поражен храбростью их, что приказал останки сжечь на костре, что являлось высшей наградой погибшему. Ибо душа его быстро достигала бога Тенгре и так же быстро возвращалась в тело нового храброго воина.

Двадцатого сентября 1236 года татары, с величайшим трудом преодолев заграждения, подошли к столице. Биляр окружало шесть оборонительных валов с рвами, заполненными водой, посады также имели укрепления.

Осада столицы затянулась. Нескольким отрядам общей численностью пятнадцать тысяч человек удалось прорвать кольцо татар и уйти в город Бандж. Вместе в ними ушла и старшая дочь Алтынбека — Алтынчач.

Татары медленно приближались к стенам Биляра. Они засыпали рвы, разрушали валы. Со стен крепости на них обрушивали лавины стрел, но их запас был небеспределен. В один из дней осады к стенам подъехал Гази Барадж. Он стал уговаривать защитников сдаться, но получил в ответ стрелу в плечо.