Три подруги и пустынная кошка (СИ) - Анастасия Солнцева

её знаменитый светящийся фонарик весело закачался.

— Я тоже, — отпустив рыбку, я вновь заглянула в пропасть. — А где Мирелла?

Террария качнула удилищем, мол, откуда мне знать. И ринулась навстречу семье дельфинов, которые кружили рядом со мной, ожидая, пока я пойду дальше, чтобы сопроводить меня до самого дворца. Я уже собралась встать, как из пропасти вырвался поток холодной воды, будто кто-то там, где тьма, проснулся и махнул чем-то большим и сильным.

Я замерла, напрягла слух и услышала далекое клацанье клыков. Больших острых клыков.

— Мирелла, — позвала я. — Выходи, не бойся!

Только договорила, как из темноты показалась акулья голова консуообразной формы, оснащенная рядом зубов, каждый из которых был больше моей ладони, а следом выплыла и вся акула целиком.

Мощное тело, заостренная морда, жесткие плавники — всё в ней было идеально и предназначено для охоты. А вот окрас имелся особый, позволяющий узнать Миреллу не то, что из тысячи — из миллиарда.

Обычно у белых акул спинная и боковые части окрашены в темно-синий или темно-серый цвет, а брюхо — светлое. Но Мирелла была особенной. Она была акулой-альбиносом.

Снежно-белый хищник, который напоминает свой собственный фотоснимок в режиме негатива, настолько редкое создание, что встретить хотя бы одного — почти невозможная удача. Внешней такие создания выглядят фантастически, будто гости из космоса, и лишь немногие знают, как трудно таким, как Мирелла.

В подводном мире эстетика для хищников не так важна, а броский белый цвет, не позволяющий эффективно маскироваться под окружающий ландшафт, вызывает лишь трудности и привлекает внимание, часто превращая охотника — в жертву. За свой необычный окрас альбиносы обречены на изгнание из среды себе подобных и не шуточный голод. Именно такой, крохотной, одинокой, истощенной и очень голодной однажды я встретила Миреллу.

Я была ребенком, очень любопытным ребенком, любила все живое и стремилась помочь каждому, кому могла. Подобрав маленькую почти умирающую акулу, я принесла её в замок и там несколько дней выхаживала, отправляя стражу за обедами для неё. Очень скоро она пошла на поправку, окрепла, познакомилась с придворными и стала моей любимицей. Мирелла была никому не нужна, и в какой-то степени это было хорошо, потому что она была нужна мне. А я — ей. Мы стали друзьями — Мирелла, Террария и я. Какую бы шалость я не затевала, они всегда были рядом со мной. Покидая дом, я приказала им держаться вместе, не покидать королевства и ждать меня. Я пообещала, что вернусь. Обязательно вернусь.

И сегодня я сдержала обещание.

Мирелла аккуратно подплыла, помня о своих огромных размерах, а после, стараясь не причинить вреда, со всей нежностью прильнула ко мне, похлопывая боковыми плавниками по плечам.

— Ты скучала? — поняла я то, что пыталась сказать мне Мирелла. — Я тоже. Очень. Скоро все закончится. И мы снова будем вместе.

Акула отстранилась, выскользнула из моих рук, обплыла меня по кругу и заглянула одним своим умным глазом в мои.

— Правда, — подтвердила я. — Честное слово!

Обрадовавшись, акула резко вильнула в сторону, потом рванула вверх со скоростью запущенной торпеды, достигла купола, который накрывал город защитной магией, и понеслась обратно, обдав меня потоком воды такой силы, что едва не столкнула в пропасть. Купол, обычно невидимый, мигнул призрачно-голубым, потому что акула задела его спинным плавником, и через секунду вновь стал прозрачным.

— Ладно, — проговорила я, с трудом выравниваясь. — Я во дворец. Вы со мной?

Мирелла, всем своим видом выражая недоверие, проплыла мимо Фло, которая, в отличие от акулы, предпочитала обитать за границами города, свободно перемещаясь по морю. А после вернулась ко мне и зависла по правую руку. С другой стороны пристроилась Террария, которая кивнула подруге светящимся удилищем, мол, все на своих местах, можно двигать дальше.

Фло в ответ на такие демонстрации лишь презрительно фыркнула и первой двинулась вперед.

Глава 33

Я легко оттолкнулась и поплыла следом, двигаясь легко и ощущая себя перышком, подхваченным стремниной. Я чувствовала воду, чувствовала каждый её поток, чувствовала море — его настроение, его желания, его страхи. Стихия была живой, и несла в себе жизнь для всех, кого создала.

И для меня тоже. Покинув воду я будто бы затаила дыхание и не дышала долгие годы. Рыба, выброшенная на берег, погибает, если не вернется в воду. Я же не погибла, покинув родную обитель по собственному желанию, но и не жила, будто бы застыв в одном состоянии, выжидая.

Чего?

Я ждала именно этого момента — возвращения домой, но на своих условиях. Условиях, которые обеспечат не только мое будущее, но и тех, кем я дорожила… Тех, кого я хотела вернуть в этот мир.

Стоило мне только переплыть через край пропасти, как сверху начали опускаться огромные, способные заменить мне кровать, двустворчатые раковины. Их изящные волнистые створки были приветственно распахнуты, а внутри сияли и переливались жемчужины таких размеров, что приди кому-нибудь в голову желание сотворить из них ожерелье, то подобное украшение невозможно было бы надеть. Оно просто прибило бы к полу.

Я поплыла между этими раковинами, зависшими в метре над подводной впадиной, легонько отталкивая их в стороны, чтобы не пораниться об острые створки. Также осторожно раковины огибали Мирелла, Террария и Фло, которые знали — сунешься внутрь, пусть даже случайно, и окажешься в ловушке. Раковина захлопнется, взмоет ввысь и после выбраться самостоятельно будет уже почти невозможно. А вот выводок мелких афалин при виде жемчужин подняли радостный визг и закружили вокруг с такой силой, что едва не перевернули Миреллу, чьи покрасневшие глаза превратились в два стоп-сигнала. Однако не успела акула угрожающе клацнуть зубами вдогонку самому прыткому дельфиненку, как все раковины разом захлопнулись и застыли, перестав покачиваться, сиять и манить.

Это произошло потому что мы достигли противоположного края впадины, проплыв над непроглядной тьмой. Нащупав мягкое дно, я ступила на ноги, и моему взору открылась королевская долина — место, где находился сам дворец и жили придворные.

Дома местной знати в спонтанном порядке были разбросаны по праву и по левую от дворца и имели одинаковую пирамидальную спиралевидную форму с острой вытянутой вершиной. В строениях почти отсутствовали окна, разброс оттенков тоже оставлял желать лучшего — долина была сосредоточением белого цвета, такого пронзительного, что, глянув и отведя взор, потом еще несколько минут приходилось интенсивно моргать, прогоняя белые пятна.

Между домами парили медузы с полупрозрачными грибовидными туловищами оранжевого цвета, под которыми болтались длинные ажурные щупальцами. Стоило медузе пошевелиться, как её тело приобретало очертания вычурного наряда, сверху окантованного