Полдень Грифона - Кейн Адель

Орудуя на бегу мечом, Нерисса потеряла счет своим ранам, полученным в мельтешении людей и клинков. Ее кожа горела то ли от жара, то ли от царапин и ссадин. Вдруг откуда-то из глубины лагеря раздался грохот и поднялось облако дыма, на фоне неба показались первые языки пламени, вынуждая Нериссу и всех остальных остановиться.

Огонь… В голову сразу же закрались нехорошие мысли о Посвященной. Нерисса почувствовала, будто в нее ударила молния: именно там, где полыхал огонь, стоял шатер магов стихий! Недолго думая, она со всех ног бросилась – через людей и бестий – к пожару.

Нерисса неслась так, что из-за скорости воздух стал еще холоднее и почти резал щеки до крови. Что, если в момент возгорания кто-то еще был в секции магов? Она бежала по изрытой колеей дороге, стараясь не отвлекаться на идущие тут и там битвы. Ей встречались берсерки, Теневые стражи и бестии. Обогнув очередную палатку, Нерисса оказалась прямо напротив покрытого кровью северянина. С чавкающим звуком выдернув секиру из черепа бесовского пса, мужчина повернулся к ней и потерял всякий интерес к мертвому зверю. Завопив, берсерк бросился на Нериссу.

Уйти от удара было некуда, со всех сторон громоздились шатры, поэтому Нерисса пригнулась и юркнула вбок, как змея в заросли высокой травы. Но воин предвидел это – перехватив секиру, он рукоятью подсек ее под ноги. Нерисса споткнулась и упала лицом в окровавленный снег, чудом успев увернуться от острия лезвия, которое врезалось в промерзшую почву там, где мгновение назад была ее голова. Торопливо перебирая руками и ногами, она отползла в сторону и вскочила с земли, но берсерк разъяренным медведем накинулся на нее. И тут за его спиной загудел крупный огр. Сжав кулак, он обрушил его резко вниз, придавливая берсерка к земле. Выронив секиру, тот закричал, и скоро его голос превратился в оглушительный вопль, который оборвался только тогда, когда череп берсерка треснул под кулаком огра, разбрызгивая в разные стороны ошметки мозгов и крови. Тело мужчины содрогнулось в последней конвульсии. Увидев это, Нерисса сложилась пополам, и ее стошнило. С подобной расправой она еще не сталкивалась, а может быть, организм просто устал копить насмотренный кошмар и решил дать знать об этом именно сейчас.

Скоро от судорожных спазмов начал болеть живот. Нерисса глубоко вдохнула и, зачерпнув чистого снега, прижала его к лицу – это помогло немного остыть. Она выхватила из ножен второй меч и пошла на запах дыма, заметив рядом с горящим шатром Галин и ведьму воды.

Под руководством Старейшины на горящий шатер начала подниматься вода, образовавшаяся вокруг из растаявшего снега.

– Галин, это Посвященная?! – рявкнула Нерисса, осмотревшись вокруг.

– Нет, пороховой шар упал на шатер! – перекрикивая посторонние шумы, ответила Галин.

Слава духам, это была не Ниорин…

Скоро огонь, пофыркивая, начал гаснуть, напоминая о себе пахучими струйками дыма. Даже на расстоянии в тридцать шагов от шатра Нерисса ясно чувствовала горький запах.

– Все целы? – Она заторопилась к Галин.

– Наши – да, – ответила ей наставница, когда позади нее появилась высокая тень.

Сердце в груди Нериссы пропустило удар, а время, и без того, казалось, тянущееся вечность, стало напоминать тягучую смолу. У нее не было силы земли, она стояла слишком далеко от Старейшины, а ведьме воды ни за что не успеть перенаправить стихию… Галин ничего не замечала у себя за спиной. Пытаясь предупредить наставницу, Нерисса сорвалась на бег и закричала во все горло:

– Галин, берегись!

Благоволение духов-защитников вырвали бесы-пересмешники. Раздался стремительный свист, за которым последовал отвратительный хруст. Галин вздрогнула, когда стоящий за ней берсерк вогнал в нее секиру, а затем рывком выдрал из ее спины. Старейшина повалилась лицом в растаявший снег. Все произошло слишком быстро! Ведьма воды, бросив шатер дотлевать, взмахнула рукой и поманила жидкость. Она взяла на себя берсерка, но было слишком поздно, Галин это уже не поможет.

Нерисса добежала до обгоревшего шатра и, пав на колени, докатилась по скользкой земле до наставницы.

– Духи, нет, нет, нет! – Она сорвалась на крик.

Ведьма потянулась к Галин, стараясь не смотреть на торчащие из ее плоти куски позвоночника и ребер.

Бирюзовая мантия Галин стала багровой и липкой, из ужасной раны тянулся едва видимый пар. Нерисса аккуратно подхватила наставницу за плечи и повернула к себе, но голова Старейшины безвольно мотнулась в другую сторону, глаза слепо смотрели в никуда. Нериссу начало трясти, она не заметила, как стала кричать что есть силы, тщетно пытаясь дозваться Галин. Она потрясла ее сперва ласково, а потом неистово.

– Пожалуйста, духи, нет! Нет!

Но наставница никак не реагировала, как бы сильно ни молила Нерисса. Она подтянула худенькую Галин к себе и прижала к груди, уткнувшись в поседевшую макушку Старейшины.

– Галин, пожалуйста, не уходи! – В глазах начало щипать, но у Нериссы давно высохли все слезы; из-за крика начало саднить горло.

Такой беспомощной и никчемной она себя еще не чувствовала. Ей удалось спасти Миир от проклятия, но она не смогла уберечь наставницу от обычного человека! Не успела добежать, не сумела воспользоваться силой, она ничего не смогла сделать. Все, кого любила Нерисса, оставляли ее один за другим: родители, Ниорин, Сайрус, Нова, Гилмор, Юрай, Галин… У нее никого не оставалось.

От горечи начало сводить горло и стало трудно дышать. От крови Галин вся Нерисса стала блестеть. Ее трясло от страха, досады, от контраста температур, когда чужая горячая кровь на ее ладонях начала казаться обжигающей на морозе.

В чувство ее привел громкий вскрик. Нерисса вздрогнула и, подняв глаза, встретилась взглядом с упавшей на землю ведьмой воды. Из перерубленного горла молодой женщины стреляла кровь, растапливавшая снег, а берсерк, отряхнув алые капли с секиры, двинулся на Нериссу.

Отпустив Галин, она вскочила на ноги и прихватила с земли свой меч. Ее переполняла злость, такая яркая и обжигающая. Нерисса не могла взять себя в руки, она дышала желанием отомстить, хоть Галин на протяжении многих лет говорила ей, что необходим покой. Но у Нериссы больше не было силы земли, не было тех, кто мог ее контролировать. Да и наставница на последнем совете утратила свой покой. Не все советы бывают полезными, особенно в такое время. Нерисса не испытала ни капли сожаления, когда стиснула обеими руками рукоять меча и рванула вперед, скрещивая оружие с берсерком.

Она высекла сноп искр, прогоняя титановый сплав по титану, а после отскочила назад и ударила по наклонной, перерубая древко секиры. Оружие в руках мужчины потеряло баланс и выпало из его ладоней, но он, что-то рявкнув Нериссе на северном диалекте, сжал кулаки и поразительно быстро для своей комплекции вильнул вбок. Предвидя удар, Нерисса сгруппировалась и ушла в сторону, но попала в ловушку; быстро выпрямившись, берсерк дернулся вперед и ударил сапогом по ее ногам, опрокидывая ведьму на снег. Нерисса упала на холодную поверхность и ударилась затылком о промерзшую землю. Не успевая встать, она оттолкнулась ногами и хотела отползти, но берсерк схватил ее за щиколотки и дернул на себя.

Затылок и шею до крови поцарапали кристаллы льда, а боль начала вытеснять гнев. Нерисса зарычала и попыталась выкрутить ногу, чтобы ударить берсерка в лицо, но он перехватил ее лодыжку и резким движением выкрутил вбок. Боль пронзила все тело, и Нерисса закричала, чувствуя, как немеет конечность. С каждым выпадом она терпела поражение, и душевная боль вступила в опасную грызню с физической.

На нее вдруг обрушилась тяжесть, вышибая из легких остатки кислорода. Нерисса не смогла даже вскрикнуть, когда ее бока сжали накачанные бедра, а в горло впились мозолистые руки. Она начала задыхаться, перед глазами заплясали черные пятна. Пытаясь сбросить с себя чужие пальцы, Нерисса вцепилась в руки берсерка, но тот, сидя сверху, надавил еще сильнее. Стало страшно и горько – даже не от боли, от осознания, что она так и не нашла след родителей, не вернула силу, не помогла Лорану отстроить королевство и изгнать беса, не добилась свободы для магов. Нерисса не была рядом с Юраем, не смогла спасти Галин и Гилмора, а теперь задыхалась в руках одного из фрозов. Это было ужасно, и, что хуже всего, она сама сделала себя такой слабой. Злость от этого понимания сводила с ума.