Руимо. Пришедшая (СИ) - Рита Кертс

— Отрегенерирую, пожалуй.

— Прошу, прости: я не хотела.

— Да ладно тебе, — Генри улыбнулся, вытер рукавом кровь с подбородка. — Принеси бинты, и забудем об этом.

— Вот же, — Сарн усмехнулся, глядя на Деми. — Где ты — там и неприятности. Как рука?

— Заживает, — соврала девушка, заметив в последней фразе нотку иронии. — Можешь не беспокоиться.

На короткий миг ей показалось, что Сарн смутился.

— Беспокоиться? О тебе? Больно надо, — он снова уселся на своё место и взял книгу.

Положение спас Креос. Почесав густую бороду, он отложил в сторону свой клинок внушительных размеров и вытащил из сумки запечатанный свёрток.

— Возьми, — он протянул его Деми. Она поблагодарила его, и вернулась к Генри в тот момент, когда он ногой подтолкнул что-то в костёр. Что именно — Деми решительно предпочла не разглядывать.

— Придержи здесь.

Она сделала, как он попросил, и заметила, что кровь больше не идёт. Пальцы у Генри оказались невероятно холодными.

Расправившись с повязкой, Генри укутался в пышный шарф оливкового цвета, подходящий к кожаным шнурованным сапогам. Поднял и сложил нож, затем спрятал в карман комбинированной куртки.

— Так, что ты спрашивала? — он убрал чёлку назад. — Я задумался, не расслышал.

— Ты напевал мелодию. Она мне понравилась, вот и решила спросить — может, какая-нибудь песня.

— Да, пожалуй так и есть.

— Споёшь?

— Ну… — на лицах Сарна и Креоса он увидел интерес к беседе, — как пожелаешь. Эй, новобранцы, не желаете послушать старую добрую песню о битве при Красной реке?

— Отчего же, — Креос отложил меч в сторону, — хорошую песню, да мимо ушей пропускать?

Сарн, недовольный, оторвался от чтения «Sertenorum» и сел между Креосом и Деми, напротив волшебника.

Образовалась тишина, и нарушал её лишь шум высоких, зелёных деревьев, чьи ветви покачивались под слабым ветром, приятное потрескивание костра и отдалённое ржание лошадей на привязи, щипавших траву.

Волшебник, набрав воздух, устремил взгляд на пламя, и начал.

Мы песнь поём о падших, что когда-то

Легли в бою за добрый свой народ.

Они всех тех исчадий тьмы проклятых

Изгнали в их родной Хамир-Ракод!

И громкий глас Елены синеокой

Всех об одержанной победе известил;

Но сосчитав всех выживших несчастных,

Дамир Богов облегчить муки их молил.

От крови цвет реки остался красным.

Потерянные жизни — их не счесть…

И потому тот день победы громогласной

Мы воспеваем, всем погибшим в честь!

После долгой тишины, восхищённые великолепным голосом, трое поаплодировали и вновь затихли. Молчали довольно долго, а лица сделались серьёзными и задумчивыми.

«Красная река возле Серебряного города, — Деми вспомнила карту и сведения из летописей, — битва у Красной реки, Битва трёх воинств…в которой погибла Мария, величайшая целительница».

— У тебя очень красивый голос, — обронила девушка, нарушив тишину, и тем самым отвлекла всех от раздумий.

— Благодарю, — Генри скромничал, но не смог сдержать улыбку и поправил шарф.

— Воистину, — Креос, опираясь на руку, сел поудобней. — Воистину ужасающей была битва при Красной реке. Тысячи лет минули с тех пор, а она всё ещё не забылась, не поблекла в памяти.

— Во многом благодаря Среброглазому, — Сарн принялся расправлять рукава белой рубашки. — Я много слышал о его трепетном отношении к легендам и героям, отдавшим свою жизнь, защищая Тувиам.

— Битва у Красной реки — не легенда, — возразил Генри и нахмурился.

— Нет, конечно же нет. Но не исключено, что события, описываемые в летописях и множестве книг, написанных, к слову, самим же Среброглазым, могут быть «немного» приукрашены. Более того, куда сложнее поверить в то, что он пережил эти события.

— Эх, новобранец, — горько вздохнул Генри, ослабив шнуровку в сапогах. — Слышал бы тебя Константин — держу пари, твой полный неоправданного скептицизма зад был бы в опасности. Уж таких высказываний он не терпит, советую поверить мне на слово. Но тебе повезло, и его здесь нет. Так что можешь вздохнуть спокойно.

Сарн заметно напрягся, а после с облегчением вздохнул: он, как и все, был достаточно наслышан о Константине. Генри, заметив, как побледнело лицо чародея, хохотнул.

— Да ладно, ладно, я не всерьёз, — он похлопал его по плечу, — но на всякий случай, когда Константин рядом — воздержись от подобных высказываний: он не любит, когда подвергают сомнению некоторые исторические факты и события, и весьма агрессивно реагирует на негативные высказывания в адрес Среброглазого.

— Я непременно учту это. Но, думаю, не меня одного всегда интересовало — как ему удалось прожить столько лет, при этом сохранить молодость и здравый рассудок?

— А Шателон? — голова Креоса резко поднялась. — А как же Хранитель из легенд, чья магия оживляет мёртвые пустоши? Ведь он прожил не меньше, чем Среброглазый.

Деми и Генри на мгновение пересеклись взглядами, с интересом внимая рассуждениям новобранцев.

— Ты его когда-нибудь видел?

Здоровяк покачал головой.

— Я тоже. Но слышал, что он очень старый, немой и глухой старик, который давно не в силах передвигаться; что живёт он в самой высокой башне Белого замка, и от него не отступают ни на шаг чародеи и лекари…

Несколько секунд тишины. Генри и Деми зашлись хохотом.

— Вы чего? — хором спросили Сарн и Креос.

— Старый и немой, говорите? — с трудом вымолвил Генри, не в силах унять смех.

— Глухой? Не способный передвигаться? — Деми схватилась за живот, в то время как Сарн и Креос перебрасывались недоумевающими взглядами. — Ох, бедняжка Шателон…Ему там, наверное, икается!

* * *

Огромный, пушистый белый кот с ярко-голубыми глазищами долго топтал лапками большущую пуховую подушку. Наконец, когда идеальное ложе было в надлежащем виде, он, довольный тем, что снова вкусно и сытно поел, уединился и в скором времени будет наслаждаться невозмутимым спокойствием, полным удовлетворением и блаженным безделием, плавно опустился на подушку, словно белое облако. Идеально сложил лапки, перевернулся на спину и, выгнувшись дугой, засопел влажным розовым носиком и закрыл глаза.

— Ик! — вдруг он содрогнулся. — Ик! — лежать в прежнем положении теперь было невозможно.

Это продолжалось довольно долго, и затянувшаяся икота испортила ему настроение.

— Чтоб тебя блохи покусали, — в мыслях пожелал он тому, кто так невовремя изволил его вспоминать и, продолжая икать и смешно вздрагивая всякий раз, когда это повторялось, нехотя сполз с любимой подушки, по бокам украшенной бахромой, и поплёлся искать что-нибудь запить.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});