Руимо. Пришедшая (СИ) - Рита Кертс

Покраснев от злости, сапожник сжал кулаки, но стоило ему шевельнуться — острия мечей угрожающе вытянулись к его шее.

— Никого я вам не отдам, — он попятился, широко раскинув руки, и преградил путь к жилой комнате. — Костьми лягу, а не отдам!

— Я тебе верю, мужик, — раздался щелчок пальцами. — Хватайте эту рвань вместе с бабой его, да ведите на площадь. За свои слова поганые он ответит.

— А с пацанами что? — поинтересовался стражник, спрятав меч в ножны. — Повяжем?

— Принцесса Фелиция милосердна, и не одобрит этого поступка. Да и за своих выродков эти приблуды заплатили.

* * *

Стук копыт разнёсся по тихой, безлюдной улочке, обставленной ветхими одноэтажными домиками. В застеклённых окнах иногда мелькали лица — и, удовлетворив своё любопытство, быстро уходили в темноту, навевая страх.

На пути девятерым всадникам встретилась группа из пяти человек — пренеприятнейшей наружности дородный мужчина в дорогом бело-золотом костюме, перед ним — два стражника с белыми плащами, позади юноша с большим мешком в руках и ещё один стражник, завершавший процессию. Мужчина, уж больно похожий на сома, учтиво поклонился и стражники — за ним следом, как только появилась девятка всадников.

— Lunress, Tenumien! — громко выкрикнул он, взмахнул шляпой с пышным пером и двинулся дальше в сопровождении своей свиты.

Среброглазый одарил его строгим взглядом; нажал ногами за подпругой, и вороной жеребец побежал рысцой вдоль пустынной серой улицы.

— Фу…Чем это…

— Северным кварталом, Сарн. Что, никогда не бывал здесь? — Беата подогнала своего жеребца поближе к гнедому Сарна.

В голове ехали Рик и Александр, за ними Эйра, Генри, Креос и Деми. После них Беата и Сарн, и процессию замыкал Константин.

— В Вартоне я впервые, — в голосе волшебника слышались нотки смущения. — И мне этот город не нравится. Где все? Почему на улицах — ни души?

— Что за дьявольщина! — воскликнул Александр и послал кобылу в галоп, и все последовали за ним. Стоило девятерым всадникам выехать на мрачную площадь, в нос тут же ударил смрад. По центру располагалось нечто отвратительное и одновременно ужасающее, способное сильно пошатнуть психику человека, не видевшего ничего подобного. На месиво тел слетелась стая ворон.

Очередной рвотный позыв дал о себе знать, но желудок Деми был пустым как никогда.

— Как же так? — сорвался шёпот с её губ, когда она подъехала к Рику. — Там же…женщины, дети!

Рик остановил вороного жеребца, выпрыгнул из седла. Александр уже был рядом с «декорациями».

— Саша, куда ты? — Беата выпрыгнула из седла и бросилась за ним, но замерла и выругалась, как только увидела то, что находилось посреди квадратной площади.

Среброглазый прошёл мимо насаженных на колья, изувеченных до неузнаваемости тел, постоял с Сашей. Что-то долго говорил ему на ухо, и в знак согласия тот кивал головой. Рик ободряюще похлопал его по спине и двинулся дальше.

После кольев следовал ряд толстых проржавевших прутьев с насаженными на них головами, облепленными жужжащими мухами. Рядом с каждым казнённым можно было обнаружить табличку.

Лицо Рика, казалось, было высечено из камня, а взгляд был холоднее льда. Он был спокоен. Подобные зрелища уже давно перестали производить на него впечатление, вызывая больше гнев, нежели скорбь.

— Проклятье, — не выдержал Саша. — От кого защищаться, кого — защищать, когда человек способен на зверства не меньшие, чем Ментор!?

— «Украл королевского скакуна», — в голосе Среброглазого звенела сталь. Он подошёл к следующей табличке, залитой кровью. — «Изменник». «Изменник». «Организатор заговора против Её Королевского Величества». «Заговорщик». «Ударила своего господина». «Дезертир». «Нанёс тяжкие увечия стражнику». «Скотоложец». «Вор».

Последние два тела мерно покачивались на высоком столбе и, судя по виду, мужчина и женщина расстались с жизнью совсем недавно — вороны не успели выклевать им глаза.

— Этим повезло чуть больше, чем остальным, — Саша успокоился, умерил гнев. — За что их?

— «Отказались выплачивать налоги. Оскорбили сборщика и его свиту».

Светловолосый оскалился, добела сжал кулаки и плюнул.

— Остановись, Саша, — прогремел голос Рика, когда воин помчался по направлению к кварталу нищих. Мужчина замер.

— Они не уйдут! — бросил он в ответ, и на лбу показались синеватые полосы вен. — Я собственноручно прирежу этих мерзавцев!

— Мы уходим. Сейчас на правосудие нет времени.

— Я иду за ними!

— Воин! — все содрогнулись, когда Рик повысил голос. Стая ворон взмыла в небо, каркая и роняя чёрные перья. — В седло, немедля. Это приказ!

Не выдержав пронзительного взгляда Рика, Александр повиновался, не проронив больше ни слова.

Вороны вернулись на прежние места, расселись на черепице домов. Вороной Среброглазого рванул с места и помчался, словно чёрный вихрь. Восемь всадников последовали за ним, храня молчание.

* * *

Стражники в белых плащах и начищенных до блеска доспехах, на которых не было ни царапинки, поприветствовали всадников и отворили последние ворота.

Отвратительный, мрачный город теперь был позади, и каждый вздохнул с облегчением. После увиденного Деми пребывала в полном смятении, но успела заметить, что помимо Рика самыми морально устойчивыми были Константин и Креос: лица их не поменяли выражения с тех пор, как они покинули Белый замок. На остальных зрелище произвело впечатление, но в разной степени.

Черта, грубо отсекавшая живую землю от мёртвой алой пустоши, была всё ближе: этот переход от Преображённого Руимо к Первозданному был одним из самых резких и удивительных; впереди виднелось дерево, последние несколько лет носившее символичный характер: его недаром сравнивали с нынешним Свеххом. Магия, оживившая землю, затронула сухой ствол наполовину — там, где волшебство вступало в силу, ветви шуршали множеством золотисто-жёлтых листков, а со стороны первозданной были мертвы и навевали тоску своей наготой.

Воздух стал холоднее. Вымеобразные облака, устрашающе нависавшие над сухой землёй, были подобны поверхности бурлящего, бушующего моря — казалось, они вот-вот обрушатся вниз и погребут под собой всё и вся. Однако, этого не происходило — несмотря на жуткий облик, они оставались самыми обыкновенными облаками, окрашенными в бордовый цвет.

«Слишком мрачно, — думала Деми, то и дело поглядывая назад. — Слишком много красного, серого и чёрного. Всюду одинаковые, причудливые шипы-камни, земля покрыта трещинами и каждый шаг лошади оставляет после себя столб пыли, которая здесь почему-то оседает слишком долго, словно под водой. Ни капли жизни и тишина, нарушаемая лишь протяжным воем ветра, и сияющий оранжево-красным горизонт — такой Руимо в своём первозданном виде».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});