Нет грешным покоя (СИ) - Айсквин Мэй

Неудача следовала за неудачей, энтузиазм исследователей постепенно гас. В конце концов маги смирились, понимая — некоторые загадки так и останутся неразгаданными.

Когда Эдвард только начинал работать в Отделе тайн, его тоже манила загадка Арки смерти. Причина тому — тоска по давно утраченному дому.

Он помнил свои последние дни в Ярнаме. Гибель Миколаша от рук охотника означала конец его работе шпионом, освобождение от кошмара. Только вот в реальном мире минуло много лет: Миколаш, его ученики-марионетки, которые сидели с ним во время ритуала общения с Великими, и сам Эдгар уже давно обратились в рассыпающиеся в прах скелеты. Эдгар не захотел оставаться неупокоенным призраком и погрузился в забвение. Чтобы вынырнуть в сознании семилетнего мальчишки, носящего созвучное имя, и так похожего на него самого в молодости. Он взрослел, учился Магии, забывал прошлое. Но оно все равно оставалось где-то глубоко внутри него, чтобы напомнить о себе в нужный миг.

Рейвен Найттанд. Охотник. Нечистокровный. Он бросился в Арку словно в омут. Не раздумывая. Рискнул всем. И победил. В очередной раз.

Почему бы не рискнуть ему? Почему бы не попытаться стабилизировать проход между мирами.

— Я не знаю, как мне удалось пройти первый раз, — Рейвен развел руками, когда Эдвард очередной раз назначил встречу в клубе.

— Ну чем-то ты отличался от остальных прошедших врата?

— Интересно, и чем же? — с сарказмом спросил он. — Может, тем, что я умирал много раз, прожил не одну жизнь и понимал, что загробного мира не существует и нет смысла его искать? Или, быть может, я точно знал, куда хотел попасть? Или, может, я сумел уйти от дракона или приглянулся ему?

— Какому дракону?

— Что прячется среди корней мировых деревьев. Кажется, в странах Скандинавии его называют Нидхегг.

Эдвард сделал пометку в своем блокноте о том, что нужно подробнее ознакомиться с легендами соседних магов. Быть может, они знают чуть больше о проходах меж мирами.

— Ты действительно хочешь восстановить Врата? — без шуток спросил бывший охотник. — На это могут уйти десятки лет, если не столетия.

— Что для настоящего мага какой-то десяток лет. Тем более, если бы ты заявил о себе официально, к нам бы присоединилось больше исследователей и тогда…

— Нет, — покачал головой Рейвен. — Ты не предполагал, что рассказав твоим коллегам о нашей истинной природе, мы не угодим к ним на стол, дабы они могли нас исследовать вдоль и поперек? Все же гости из иного мира, как-никак! И думаю, статус посла Ярнама их вряд ли остановит. Я вот до сих пор не знаю, чьи мозги плавают у вас в аквариуме.

— Это искусственно выращенные образцы, — скомканно возразил Ной.

Слова Рейвена заронили семена сомнения.

— Тем более, может, Врата были разрушены не случайно. А намеренно. Магами прошлого или же Великими. Потому что те понимали, что здешние люди пока не готовы к встрече с тем, что выходит за пределы их понимания.

Слова Найттанда звучали убедительно, но эта была лишь часть правды.

Рейвен и сам думал о контакте меж их мирами. Но пока Ярнам восстанавливался после чумы, он был слишком хрупок. Объяви маг во всеуслышание, что он — Голос Королевы Нечистокровных, проявление и продолжение ее воли, перед ним открылось бы больше дверей, но осталось бы меньше места для маневра. К нему, как к публичной фигуре, было бы приковано слишком много внимания. Все бы с жадностью наблюдали за ним, следили за каждым движением, ловили каждое слово. Ставки стали бы слишком высоки.

Он устало потер переносицу. Нет, сейчас намного важнее ассимиляция пришлых магов с ярнамитами. Пройдет не один десяток лет, прежде чем они впитают их культуру, вырастят новое поколение. И то, они постоянно будут оглядываться назад, на устои, традиции британского общества. Гораздо лучше, если бы у Ярнама была возможность работать с чистым разумом.

«Великий Идон, что мне делать?» — ответа на эту молитву не было.

Глава 36

Грязнокровки. Маги, рожденные от маглов. Маги, не знавшие о магии. Маги, для которых в маленьком магическом сообществе не было места. Маги, которые были никому не нужны. Но все же это были маги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Тонкие пальцы методично вытаскивали с полки увесистые фолианты. Черные глаза просматривали строчка за строчкой.

Система регистрации волшебников возникла одновременно с Хогвартсом и за почти тысячелетие никак не изменилась. Когда ребёнок начинал проявлять признаки магии, Перо, по легенде взятое у авгурея, вписывало имя юного мага на страницы Книги. И когда ребенку исполнялось одиннадцать — он получал письмо из Хогвартса.

Копия очередного тома исчезла в темном чреве сумки.

Целых одиннадцать лет ребенок не знал, что его природа совершенно иная. А если и догадывался, то не понимал, что с этим делать, оставаясь один на один со своей непохожестью.

Рейвен не знал, почему маленького волшебника не изымали сразу из простой семьи, дабы он рос в надлежащей обстановке. Может, причиной тому было то, что Инквизиция, гулявшая по Европе, была ничтожна в Англии. Но это не значило, что в Британии не было религиозных гонений, пусть они не отличались таким фанатизмом, как на континенте.

Забота о магглорожденных была минимальной: их только обучали контролировать свой дар, а потом бросали на произвол судьбы. Экономические причины или предубеждения тому виной — Найттанду было все равно. Ведь подобное пренебрежение сейчас играло ему на руку.

Скопировать Реестр магглорожденых из архива ММВ не составило особого труда. Дальше — аппарировать к дому, где жил маленький волшебник. Ждать.

Каждый ребенок хоть раз, но думал, что он принц или принцесса. Что он особенный. Герой. Спрятанный или подброшенный. И когда-нибудь за ним придут и заберут туда, где его место. Наверное, юные маги ощущали это острее прочих.

Что они чувствовали, когда слышали легкий стук в окно? Сонные, ничего не понимающие, позволяли волшебнику, а ведь только волшебники носили остроконечные шляпы и развевающиеся плащи, войти внутрь. На их лицах удивление, когда по мановению руки потолок детской превращался в звездное небо, и они видели бесчисленные кометы, мелкими бриллиантиками соскальзывающие с бархата цвета индиго. На их лицах сияла радость, когда они узнавали, что они тоже могут обучиться магии. Стоит только взять протянутую руку этого человека со странными золотыми глазами.

Одни соглашались сразу. Им осточертели упреки и розги, побои и молитвы. Другие с волнением оглядывались на дверь, и в глазах читался вопрос: «Увижу ли я вновь своих родителей?» Легкое ментальное воздействие, и от колебаний не оставалось и следа. С некоторыми даже говорить не приходилось — так малы были эти крохи.

Детский мозг достаточно пластичен. Они забудут прошлое. Ярнам станет для них новым домом.

* * *

Ярнаму нужна была свежая кровь. Нужны рабочие руки и новые знания. Но у города не было запаса ресурсов, дабы поддерживать жизнь в городе. Конечно, новоприбывшие были обеспечены крышей над головой — опустевших домов было слишком много. Но что касалось еды, все было донельзя удручающе. Склады сожжены или разрушены. Поля брошены, а простой народ не спешил приступать к работе: пусть город избавился от порождений чумы, но за его чертой чудовища все еще были. Отряды охотников прочесывали леса и поля, изгоняя оттуда всякую нечисть. В аптеках появились лекарственные травы и коренья, из которых можно было делать зелья. Поля постепенно обрабатывались и засаживались. Благодаря магии было возможно ускорить рост и увеличить объем урожая, но и здесь были свои пределы. Не обошлось без новейших достижений в сфере животноводства и растениеводства, но не все культуры сумели адаптироваться к местной среде. Новые пути развития открывали новые проблемы.

Вновь созданный королевский совет должен был решить их, но прежде его участники стремились достигнуть взаимопонимания.

— В связи со сложившейся ситуацией считаю неразумным привлекать людей из того мира, несмотря на их несомненно неординарные способности, — взял слово Лоркан. — Проблему с населением нужно решать своими силами, иначе от национальной идентичности не останется и следа!