Эра Адмирала Фишера. Политическая биография реформатора британского флота - Дмитрий Лихарев

Эпизод сам по себе не заслуживал бы упоминания, если бы не был связан с проблемой взаимоотношений военных ведомств с частными оружейными фирмами и ролью последних в "большой политике". Давление оружейных фирм на правительство и военные ведомства, нагнетание военного психоза через прессу, начиная с 80-х гг. прошлого века, стало уже привычным фактором внутриполитической жизни европейских держав. В начале XX в. крупнейшие фабриканты вооружений имели сильное лобби в палате общин и довольно тесные связи с правительством. Именно с этого времени можно отметить начало процесса сращивания монополий со структурами управления военного флота и армии. Это проявилось в использовании крупных военных специалистов на управленческих постах частных фирм, занятых производством вооружений. Британское Адмиралтейство в рассматриваемый период дает немало ярких примеров такого сотрудничества.

Достаточно сказать, что злополучного Мулинера на посту управляющего артиллерийским заводом в Ковентри сменил никто иной, как контр-адмирал Реджинальд Бэкон, приглашенный на работу руководством фирмы после его вынужденной отставки в 1909 г.[467]. Три года спустя на руководящие посты в частные фирмы придут: адмирал Чарльз Оттли и секретарь по делам финансов флота Джордж Меррей. Фирмы охотно использовали знания, опыт, а главное, старые связи людей, которые "знали толк, в такелаже".

Необходимость организованного давления на правительство и нагнетания паники показали дальнейшие события. Маккенна, как и предсказывал Фишер, столкнулся с большими трудностями и "кризисом", когда представил кабинету министров коллективные соображения Адмиралтейства по увеличению военно-морского бюджета. Несмотря на обоснованность доводов морского министра и подробные описания угрожающей ситуации в меморандуме морских лордов, в правительстве сложилась сильная группа противников увеличения расходов на военный флот. Возглавили "экономистов" такие энергичные и влиятельные люди, как Дэвид Ллойд Джордж и Уинстон Черчилль, Ллойд Джордж, выдвинувшийся к тому времени в число лидеров правящей либеральной партии, занимал ключевой пост министра финансов и от его позиции многое зависело. Он отнюдь не был противником двухдержавного стандарта и поддержания морского превосходства Великобритании. Еще в марте 1905 г., выступая в Розайте, Ллойд Джордж с большим пылом говорил о необходимости иметь сильный флот. Однако требование адмиралов увеличить военно-морской бюджет с 1909 г. ставило под удар честолюбивую программу социального обеспечения, намеченную министром финансов либерального кабинета. Это обстоятельство и привело Ллойд Джорджа в лагерь пацифистов[468].

В готовящемся противоборстве известную роль сыграл личностный фактор. У министра финансов уже давно не сложились отношения с Маккенной. По свидетельству осведомленного чиновника А. Фитцроя, Ллойд Джордж питал к морскому министру глубокую неприязнь, что также повлияло на его отношение к предложениям Адмиралтейства[469].

Ллойд Джорджа активно поддерживал Черчилль. "Мне пришлось, — писал Черчилль много лет спустя, пытаясь объяснить свою позицию по отношению к военно-морскому бюджету в 1908–1909 гг., — на скорую руку проанализировать характер и состав британского и германского военных флотов на текущий момент и на перспективу. Я не мог согласиться с утверждением Адмиралтейства, что к 1912 г. возникнет опасная ситуация. Я находил, что цифры, приводимые Адмиралтейством на этот счет, были очень преувеличены. Я не верил, что немцы тайно строили дредноуты помимо тех, которые были заявлены в Законе о флоте". Черчилль пришел к выводу, что "программа из 4 кораблей удовлетворит все наши потребности"[470].

Таким образом, основной спор развернулся вокруг вопроса — 4 или 6 дредноутов должны быть заложены по программе 1909 г. В правительстве за Ллойд Джорджем и Черчиллем пошли Морли, Берне, Лореберн и Хэркорт. Главным аргументом "экономистов" против увеличения военно-морского бюджета было подавляющее превосходство британского флота по эскадренным броненосцам додредноутного типа.

Надо отдать должное Фишеру — он не потерял присутствие духа перед лицом могущественной оппозиции. Первый морской лорд подозревал, что Ллойд Джордж и Черчилль не станут биться за свои принципы до конца и, будучи "припертыми к стенке", уступят. Когда во время встречи с ними Фишер высказался за 8 дредноутов, его собеседники заявили: "Хорошо, но тогда мы все уйдем". В письме к Дж. Л. Гарвину адмирал язвительно прокомментировал: "Не такие они дураки"[471]. Точку зрения первого морского лорда разделял и виконт Эшер. Его письмо Кноллису свидетельствует, что большинство старой гвардии "великой либеральной партии" не только не одобряет позицию двух не в меру честолюбивых политиков, но и не доверяет им. "Джордж (Д. Ллойд Джордж, — Д. Л.) в один прекрасный день переметнется к тори…Джордж — это круглый человек в квадратной дырке. Он верит в военный флот, но в настоящий момент вообразил себя представителем радикалов. Поэтому он тащится в хвосте у Черчилля.…Я никогда не поверю, что эти люди будут бороться до конца. Их дело плохо"[472].

К концу января 1909 г. отношения внутри правительственного кабинета окончательно зашли в тупик. 23 февраля Фишер встретился с Остином Чемберленом — влиятельным политиком консервативной партии. На протяжении нескольких месяцев, предшествовавших решающей схватке в Парламенте по поводу военно-морского бюджета, консервативная пресса и политики в самых резких тонах требовали принятия программы строительства 6 дредноутов ежегодно и обеспечения бесспорного британского морского превосходства. Остин Чемберлен и другие лидеры консерваторов призывали морских лордов "стоять до конца" и выражали надежду, что они своего добьются, как это уже было в аналогичной ситуации с программой Спенсера в 1893–1894 гг. Страсти накалялись. Когда 26 февраля "Дэйли Кроникл" сообщила, что в правительстве якобы достигнуто соглашение о 4 дредноутах, Чемберлен взорвался: "Если морские лорды согласились на это, они заслуживают, чтобы их расстреляли, и если вся эта история не вранье, Асквит заслуживает, чтобы его повесили"[473].

Но главную ставку Фишер делал на поддержку премьера Асквита и министра иностранных дел Грея. И не ошибся. Как это часто бывало в Великобритании, когда к власти приходила левая партия, в ее среде всегда находились политики, которые старались показать, что могут быть столь же твердыми и решительными, как любой консерватор. К такой категории либералов, без сомнения, принадлежал Эдвард Грей, и персонал министерства иностранных дел скоро стал выражать "приятное удивление" жесткой политикой нового шефа. Первый морской лорд начал именно с Грея. 4 марта Фишер встретился с министром иностранных дел и имел с ним продолжительную беседу. До последнего момента Грей не видел особой необходимости в расширении морских программ, но после встречи с Фишером его мнение, по-видимому, кардинально переменилось, поскольку адмирал в письме к Эдуарду VII, написанному по горячим следам беседы, не скупился на похвалы главе Форин Оффис: "У Вашего величества есть один замечательный слуга в кабинете министров — министр иностранных дел. Он на голову выше всех остальных"[474].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});