Шипы и лепестки - Нора Робертс

Машинально, просто по привычке, он схватил запасные ключи и сунул в карман.

Эмма восприняла его жест как оплеуху.

— Не переживай, Джек, я не повесила в твой шкаф ни одной своей вещи, ничего не положила в ящик. Моя зубная щетка еще в сумке.

— О чем ты, черт побери?

— Я вторглась только в твою кухню, и больше это никогда не повторится. Я не выскакивала из дома, чтобы заказать дубликаты твоих бесценных ключей, и я надеюсь, ты не устроишь скандал Мишель за то, что она дала их мне.

— Эмма, просто дай мне отдышаться.

— Дать отдышаться тебе? Ты хоть представляешь, как унизительно признаваться, что у меня нет ключа? Сознавать, что мы спим с апреля, а ты мне не доверяешь.

— При чем тут доверие? Я просто никогда…

— Чушь собачья, Джек. Чушь собачья. Каждый раз, как я остаюсь здесь — что бывает крайне редко, поскольку это твоя территория, — мне приходится уничтожать все следы своего пребывания вплоть до случайно выпавшей шпильки, потому что, боже милостивый, что дальше? Щетка для волос? Сорочка? Не успеешь ты глазом моргнуть, как я с комфортом расположусь здесь?

— Да располагайся как хочешь. И не говори глупостей. Я не хочу с тобой ссориться.

— Очень жаль, потому что я хочу ссориться с тобой. Тебя раздражает мое присутствие, потому что я вторглась в твое личное пространство, расположилась как дома. И это только доказывает, что я попусту трачу свое время. Я попусту трачу свои чувства, потому что заслуживаю лучшего.

— Эмма, послушай, ты просто застала меня в неудачный момент.

— Нет, Джек, дело не в моменте, не только в моменте. Так происходит всегда. Ты не пускаешь меня сюда, потому что не хочешь связывать себя обязательствами.

— Господи, Эмма, я связан обязательствами. Никого, кроме тебя. С того момента, как я до тебя дотронулся, никого больше не было.

— Мы говорим не о других. Мы говорим о тебе и обо мне. Ты хочешь меня, но только на своих условиях, по своим… своему плану. — Эмма взмахнула руками. — И пока мы придерживаемся твоего плана, никаких проблем. Но меня это больше не устраивает. Меня не устраивает то, что я не могу купить тебе пакет молока или оставить чертову губную помаду на полке в твоей ванной комнате. Или подарить чертовы цветы, не обозлив тебя до смерти.

— Молоко? Какое молоко? Боже милостивый. Я тебя не понимаю.

— У нас ничего не получится, если какой-то паршивый ужин ты воспринимаешь как преступление. — Эмма схватила тарелку с устрицами и швырнула в раковину. Керамика с грохотом разлетелась на кусочки.

— Ладно, хватит.

— Нет, не хватит. — Эмма развернулась, яростно отпихнула его обеими руками. В ее затуманенных печалью глазах засверкали слезы. — И я не собираюсь довольствоваться тем, что ты мне предлагаешь. Я люблю тебя, и я хочу, чтобы ты любил меня. Я хочу прожить с тобой жизнь. Я хочу свадьбу, детей и будущее. А это? Этого мне недостаточно, нисколечко не достаточно. Получается, ты был прав, Джек. Ты был абсолютно прав. Дай им дюйм, они захватят милю.

— Что? Как? Постой.

— Но не волнуйся, нет нужды пускаться наутек, Я сама отвечаю за свои чувства, за свои потребности, за свой выбор. Я здесь закончила. Я покончила с этим.

— Подожди. — Джек удивился, что его несчастная голова не взорвалась. А может, взорвалась, только он не заметил. — Подожди одну чертову минуту. Дай мне подумать.

— Время раздумий закончилось. Не прикасайся ко мне, — предупредила она, когда Джек шагнул к ней. — Не вздумай дотрагиваться до меня. У тебя был твой шанс. Я отдала тебе все, что могла. Если бы тебе нужно было больше, я бы нашла это и отдала тебе. Так я люблю. И только так я умею любить. Но я не могу отдавать тому, кто меня не хочет и не ценит.

— Можешь злиться! — рявкнул Джек. — Можешь бить посуду! Но не смей говорить, что я не хочу и не ценю тебя.

— Не так, как я хочу, как мне необходимо. И знаешь, Джек, у меня разрывается сердце, когда я пытаюсь не хотеть и не любить тебя так, как только и умею. — Эмма схватила сумочку. — Не приближайся ко мне. Прочь с дороги.

Джек загородил собой дверь.

— Я хочу, чтобы ты села. Не только тебе есть что сказать.

— Плевать мне на то, что ты хочешь. Меня это больше не волнует. Я сказала, прочь с дороги.

Она подняла на него глаза, и он увидел в них не ярость, не злость. С яростью и злостью он справился бы, просто дождался бы, когда они выгорят. Но он не знал, что делать с ее болью.

— Эмма, пожалуйста.

Она только затрясла головой и, протиснувшись мимо него, побежала к своей машине.

* * *

Эмма не знала, как смогла сдержать слезы. Она только знала, что сквозь слезы ничего не увидит, а ей надо было добраться до дома. Ей нужно было домой. У нее затряслись руки, и она крепче вцепилась в рулевое колесо. Дыхание причиняло острую боль. Как это возможно? Как может обжигать такое простое действие, как вдох? Она услышала свой стон и крепко сжала губы, чтобы подавить следующий. Уж слишком ее стон был похож на вой раненого животного.

Она не имеет права на чувства. Не сейчас. Еще не время.

Игнорируя бодрую мелодию мобильника, она не сводила глаз с дороги.

Плотина прорвалась, когда машина въехала в парк поместья. Эмма нетерпеливо смахивала слезы, пока не остановилась перед парадным входом главного дома. Дрожа всем телом, она выбралась из машины, ворвалась в дом, родной, надежный, и тут рыдания настигли и скрутили ее.

— Эмма? — донесся с верхней площадки голос Паркер. — Почему ты вернулась так рано? Я думала, ты…

Сквозь потоки слез Эмма увидела, что Паркер несется вниз по лестнице.

— Паркер.

Сильные руки крепко обхватили ее.

— Эмма, милая, перестань. Идем со мной.

— Что случилось? Она… пострадала? — бросилась к ним миссис Грейди.

— Не физически. Я отведу ее наверх. Вы не могли бы позвонить Мак?

— Конечно. Успокойся, деточка. — Миссис Грейди погладила Эмму по голове. — Ты дома. Мы обо всем позаботимся. Иди с Паркер.

— Я не могу остановиться. Я не могу это прекратить.

— И не надо. — Обняв Эмму за талию, Паркер повела ее наверх. — Плачь сколько хочешь, сколько понадобится. Мы пойдем в гостиную. На наше место.

Когда они почти достигли третьего этажа, вылетела Лорел и молча обняла Эмму за талию с другой стороны.

— Как я могла быть такой дурой?

— Ничего подобного, — прошептала Паркер. — Ты не дура.

— Я принесу ей воды, — сказала Лорел, и Паркер кивнула, подводя Эмму к дивану.

— Как больно, как же мне больно. Разве можно это выдержать?

— Я не знаю.

Они опустились на диван. Эмма свернулась клубочком и положила голову на колени Паркер.